Стиль жизни

Веселые биты. Почему "Тетрис" и саундтреки для игровых приставок снова входят в моду

Через 30 лет после выхода "Тетрис" добрался до Голливуда, а музыка для игровых приставок оказалась живее всех живых. Ностальгия взяла свое: нынешние 35-летние клерки с удовольствием ныряют в восьмибитный мир своего детства

Между куклами и пирамидками

Ностальгия требует неспешности и созерцательности, потому всегда была привилегией стариков. Тем не менее это неясное томление, которое до начала XX века считалось болезнью, а после — эмигрантской блажью, сегодня овладело поколением 20–30-летних. Бананово-клубничные жвачки Love is, ленточные пистоны, пластиковые "шагающие" радуги кислотных цветов, игровые приставки Dendy и прочая атрибутика 1990-х —романтика их детства. Эти предметы фетиша — сплошь подделки. Лондонский художник Билл Эспри понятия не имел о том, что его наивные картинки продают под обложкой турецких жвачек. Производители металлической радуги Slinky слыхом не слыхивали о ее пластиковом аналоге, а Dendy была дешевым тайваньским клоном японской приставки NES. Только вот детство было неподдельным, а радость от всей этой мишуры — настоящей.

Советский программист Алексей Пажитнов в 1984 году написал "Тетрис" на компьютере "Электроника-60", а в 1991-м переехал в США

Поколение, родившееся в XXI веке, вряд ли будет о чем-то вспоминать с той же страстью, с которой нынешние 35-летние клерки ныряют в восьмибитный мир своего детства. Он настиг их с большим опозданием — в 1992-м, за год до того как восьмибитные игры окончательно вышли в тираж. Игровая лихорадка сперва всколыхнула восток, где японская компания Nintendo, до того больше века вручную разрисовывавшая красными и черными чернилами игральные карты, в конце 70-х переключилась на аркадные автоматы, а потом и на видеоигры. В 1983 году японцы выпустили домашнюю приставку Family Computer (Famicom), впервые позволявшую менять картриджи. Выбор поначалу был невелик — перевоплотиться в плотника Джампмена и освободить принцессу Паулину из плена гориллы Данки Конга с прической Элвиса Пресли или стать усатым водопроводчиком Марио, борцом с паразитами в недрах канализационной системы.

После того как люмпены Джампмен и Марио покорили кошельки 90% японских пользователей приставок, компания запустила на рынок США свою игровую консоль, переименованную в Nintendo Entertainment System (NES). В 1985 году игровая индустрия в Новом Свете переживала кризис продаж, однако японцы провернули трюк почище уличной магии Дэвида Блейна. Они припрятали NES между говорящими куклами и разноцветными пирамидками в отделах детских товаров, позиционируя ее не как приставку, а как детскую развлекательную систему. Успех был ошеломляющим. Очень скоро конкурентов в США у NES не осталось, а режущий металлический звук стал назойливым бэкграундом любой семьи, в которой росли мальчишки.

Восьмибитная реинкарнация Моцарта

Впрочем, упаси вас бог наградить подобными эпитетами восьмибитную музыку в присутствии ее фанатов. Они способны распознать в ней не меньше оттенков, чем эскимосы — в снеге. И если ретро-графика сегодня может вдохновить разве что ностальгирующих эстетов, то в области музыки для приставок и поныне создают шедевры. К примеру, Алекс Мауэр, 32-летний композитор из Пенсильвании, — восьмибитная реинкарнация Моцарта. Алекс — первый, кто придумал выпустить свой музыкальный альбом на игровом картридже NES (как на виниле). Понятно, что для его прослушивания вам необходимо как минимум хранить у себя на антресолях старую приставку. Три альбома, созданных его очумелыми ручками при помощи паяльника и старых игровых картриджей — Vegavox, Color Caves и Vegavox 2, — претендуют на статус фетиша. Но если вы способны ощутить разницу между крупнолистовым и пакетированным чаем, то поймете, чем chiptune (то есть электронная музыка, синтезируемая в реальном времени аудиочипом игровой приставки) круче mp3-формата.

Алекс Мауэр, 32-летний композитор из Пенсильвании, выпустил первый в истории музыкальный альбом не на CD или виниле, а на игровом картридже NES

"Был ли твой интерес к 8 bit связан с ностальгией?" — спрашиваю Алекса. "Отчасти моя музыка — плод ностальгии, это такие штуки, которые мне еще с детства хотелось сочинить, — отвечает он. — С другой — хотелось придумать что-то новое и неожиданное". Творения Мауэра невозможно слушать мимоходом, лучше сразу устроиться в кресле, сложить руки и представить, что сидишь на симфоническом концерте.

"Моя музыка требует от слушателя полного внимания", — убежден Алекс. Его трех-пятиминутные композиции похожи на американские горки с их резкими подъемами, головокружительными падениями и ненаигранной радостью. Автор объясняет эту особенность связью с видеоиграми: когда играешь, музыка сопровождает действие, потому в ней столько неожиданных вступлений и обрывов.

Музыка из кусочков пластика

Кирилл Зотов администрирует два сообщества соцсети "ВКонтакте" с музыкой из игр для приставок Dendy (NES) и Sega Megadrive. В коллекции уже более 10 тысяч саундтреков. Кирилл с сожалением говорит о том, что эта тема мало интересует его семью, но надеется передать свое увлечение маленькой дочери. Сам до сих пор играет через эмулятор на PC и с легкостью готов променять воскресный пикник на день у телевизора с джойстиком в руках.

Идея создания сообществ возникла случайно — во время игры на эмуляторе в Predator. "Иногда хочется послушать музыку из кусочков пластика, приносивших в детстве счастье, и насладиться воспоминаниями, а с такой группой это просто и удобно", — рассказывает Кирилл.

Большинство ностальгирующих — технари. С ними непросто говорить на абстрактные темы вроде красоты в музыке. Мой собеседник-компьютерщик с ником gleberty_marvin на любой вопрос отвечает набором энциклопедических сведений и, в конце концов, выдает трехэтажную тираду: "В моем случае дополнительное уважение вызывает техническое совершенство исполнения конкретного трека, но это редкая мотивация слушать такие вещи, мало кто понимает сложности создания саунда вроде Guitar Slinger с высоты нынешней легкости обращения с семплерным звуком".

Читайте также: Искушение замочной скважиной, или как "рассекретить" голливудскую звезду

Подобные и еще более закрученные фразы я получила в ответ на невинные вопросы об увлечениях, ностальгии и привязанности от десятка технарей. С досадой представляю, как эти люди объясняются в любви: "Твое имя будит во мне сильные ассоциации звучания музыкальных сопроцессоров", "в этих глазах — расцвет популярности аппаратных решений". Я уже отчаиваюсь получить человеческий ответ, однако желанный катарсис приносит общение с киевским гитаристом Евгением Славяновым. "Все дело в очень выразительных и простых мелодиях — они цепляют", — объясняет он. — Это как примитивизм в живописи — что-то такое милое и сентиментальное, наивность всегда трогает".