Когда началась Вторая мировая вой­на, бригадный генерал Владислав Лангнер командовал корпусом польских войск со штабом во Львове. У генерала была репутация невозможного педанта. Подчинённые привыкли к разносам за плохо вычищенные ружейные стволы, которые он лично осматривал с помощью специального фонарика. Его гнев могли вызвать даже подобранные не по росту солдаты в артиллерийской батарее.

Он привык воевать по правилам, и первые десять дней обороны Львова соответствовали его представлениям о войне. Город, где были большие запасы оружия, боеприпасов и продовольствия, стал главным бастионом на пути немцев. Противостоять Германии было невероятно трудно, но польской армии удалось сорвать план блицкрига и задержать наступление войск Третьего рейха. Львовяне с воодушевлением копали окопы и противотанковые рвы. Несмотря на потери, город держался, и неизвестно, сколько ещё мог бы простоять под ударами вермахта. Но когда с востока неожиданно пришли советские войска, генерал Лангнер допустил, возможно, главную в жизни ошибку.

Нападение Советского Союза на восточную Польшу в разгар уличных боёв во Львове спутало все карты обороняющихся. Послу Польши в Москве зачитали ноту, где говорилось, что «польское государство и его правительство фактически перестали существовать. Тем самым прекратили своё действие договоры, заключённые между СССР и Польшей. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Польша превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для СССР».

Польский посол отказался принять ноту, посчитав её унизительной для правительства своей страны. Но это уже не имело значения. Войска Белорусского и Украинского фронтов — почти 240 тысяч бойцов, 1800 орудий и 2300 танков — в 5 утра 17 сентября 1939 года вторглись на территорию Польши. Разумеется, для защиты мирного населения Западной Украины и Белоруссии. Львовская группировка генерала Лангнера насчитывала 15 тысяч штыков.

Правительства Англии и Франции, выступавшие гарантами безопасности Польши, в тот же день выразили обеспокоенность и заявили Москве решительный протест. С Германией они в это время вели войну, которая вошла в учебники истории под названием «странная»: она проходила без единого выстрела. Семь месяцев бездействия на фронтах закончились захватом нацистами почти всей Западной Европы.

В польской армии сначала считали, что советские войска пришли, чтобы помочь разбить армию Гитлера. Поэтому пропускали их на запад практически без боёв. Генерал Лангнер также получил приказ воевать только с немцами. Однако вместо столкновения двух агрессоров случилось их братание. 21 сентября части вермахта отступили на запад, передав свои позиции вокруг города советским войскам. Львов был окружён.

«Если бы мы пошли на прорыв, нам едва ли удалось бы пройти под огнём 140 км до венгерской границы, — написал впоследствии генерал Лангнер в своих мемуарах. — А оборонять город было бессмысленно. Его всё равно бы взяли, но в случае нашего сопротивления — ещё и разрушили бы. А этого я не мог позволить даже в ущерб чести солдата».

Лангнер был чересчур педантичен для нестандартных решений. Тем более что все условия капитуляции львовского гарнизона были приняты советской стороной без обсуждений. Личный представитель командующего Украинским фронтом маршала Тимошенко — генерал Иванов гарантировал свободу всем польским солдатам и офицерам, которые сложат оружие. Более того, желающим выехать за границу советская власть обещала предоставить транспорт и обеспечить продовольствием на дорогу. Выбор был слишком очевиден для штабного офицера: капитуляция на почётных условиях выглядела привлекательнее сомнительного прорыва в Венгрию.

По свидетельствам очевидцев, когда генерал Лангнер проходил по коридору здания, где помещалось командование львовского гарнизона, кто-то в полутьме крикнул ему:

— Генерал! Они не выполнят никаких условий. Они перебьют нас всех, как собак...

Лангнер ничего не ответил. Может, не слышал? В тёмном коридоре затихал стук его сапог вместе с лёгким позвякиванием шпор. Когда все польские офицеры по приказу Лангнера на следующий день сложили оружие и были готовы походным порядком выступить из города в направлении венгерской границы, их окружил кордон советских войск с винтовками наперевес и с примкнутыми штыками.

— Что это значит!? — возмутился потрясённый Лангнер. — Мы же подписали договор…

— Не беспокойтесь! — ответил Иванов. — Условия договора будут выполнены до мельчайших подробностей. Это в интересах польских офицеров. Для их безопасности. Во избежание недоразумений с нашими частями в дороге, разными бандами.

Лангнер не мог поверить, что его так цинично обманули. В голове не укладывалось, что, нарушая слово офицера, советские генералы могут не чувствовать угрызений совести. Он помчался в Тернополь, где комиссар Украинского фронта Никита Хрущёв заверил его, что «все условия капитуляции будут выполнены после незначительных формальностей». Потом отправился в Москву, где и начальник Генштаба Красной армии генерал Шапошников подтвердил слова Хрущёва. Но вернувшись во Львов, Владислав Лангнер узнал, что большую часть пленённых польских офицеров и солдат уже отправили вглубь России.

Из них выжили чуть больше четырёхсот. Уцелевших отпустили вскоре после нападения Гитлера на Советский Союз, 30 июля 1941 года. А почти 15 тысяч военнослужащих бесследно пропали. Одних расстреляли в Катыни, других — в Харькове, Старобельске, Козельске, Осташкове.

«Спасители с востока» шокировали львовян, привыкших к лощёным польским военным, своей замызганной рваной формой и обмотками на ногах вместо сапог. Но самое главное — они источали ненависть ко всему польскому. Вопреки договорённостям Иванова с Лангнером, в городе начались расстрелы жандармов, грабежи и погромы. Все жалобы президента Львова Станислава Островского оккупационные власти оставили без ответа. А через несколько дней Островского арестовали, отправив в Москву. Его приговорили к восьми годам лагерей.

Тюрьмы Львова были переполнены. За следующие два года НКВД провело четыре этапа депортаций — из города вывезли почти 100 тысяч львовян. Тех, кто выражал возмущение, убивали на месте.

Чтобы придать аннексии Западной Украины законный вид, Сталин приказал организовать Народное собрание «освобождённых» территорий. По официальным данным, в голосовании принимали участие 95,7% избирателей, причём 93,5% из них были за предложенные Компартией кандидатуры. В конце октября 1939 года Народное собрание без обсуждения единогласно проголосовало за установление советской власти в регионе. А уже 1 ноября внеочередная сессия Верховного Совета СССР приняла закон о включении Западной Украины в состав СССР.

18 ноября 1939 года Владислав Лангнер, усыпив бдительность охранников, бежал в Румынию, откуда добрался до польских бригад во Франции. Всю оставшуюся жизнь он пытался доказать соотечественникам, что у польской армии не было выбора, что пробиться сквозь советские заслоны к венгерской границе было нереально. И конечно, что он не мог предугадать коварства русских.