Длинный язык. До чего доведет Киев и Европу закон об образовании

Комитет Парламентской ассамблеи Совета Европы ПАСЕ принял базовый проект резолюции по новому украинскому закону об образовании с красноречивым названием "Большое препятствие для обучения национальных меньшинств на родном языке".

На завтра, 12 октября, запланированы срочные дебаты, и понятно, что простыми они не будут. Что происходит? Можно ли было избежать болезненной реакции? Только ли в происках внешних недоброжелателей дело? И как из всего этого теперь выбираться? Краткие ответы таковы: скандал, можно, нет, с трудом.

Камнем преткновения по большому счету оказался не весь закон, а его 7-я статья. Она предусматривает переход школ и вузов на преподавание всех предметов на государственном, украинском, языке. При этом для национальных меньшинств оставляют право до 5-го класса изучать предметы на родном языке. В дальнейшем же на нем могут преподавать лишь несколько предметов.

Против такого подхода выступили сразу несколько стран, чьи этнические соотечественники проживают на территории Украины, являясь ее гражданами.

С самыми громкими заявлениями выступила Венгрия. Глава МИДа этой страны Петер Сийярто назвал новый закон документом, нарушающим принципы Соглашения об ассоциации между Украиной и ЕС, и пообещал, что Будапешт "решительным образом будет противостоять таким шагам Украины". 16 октября на совещании министров иностранных дел стран — членов Европейского союза в Люксембурге Сийярто планирует инициировать пересмотр Соглашения Украина — ЕС.

При этом он дважды отклонил предложение своего украинского коллеги Павла Климкина совместно посетить Закарпатскую область, чтобы вместе с представителями венгерского национального меньшинства обсудить закон, вызвавший такую волну негодования. По его словам, спрашивать мнение закарпатских венгров о законе нужно было до его подписания.

Восклицания о том, что никому не позволено вмешиваться во внутреннюю политику страны, могут звучать патриотично, но толку от них мало. Нам придется договариваться и с соседями, и с Советом Европы. И когда последний оформит свои рекомендации, мы вынуждены будем их в том или ином виде принять.

Почему нужно было вначале изобразить из себя тореадора, выбрасывающего перед быком красную тряпку, а затем спохватываться, искать шпагу-аргумент и делать акробатические па, лишь бы избежать рога в зад, — не очень понятно. У нас ведь есть опыт раздора на языковой почве, который если не запустил, то помог запустить процессы в Крыму и на Донбассе.

Вряд ли кто-то забыл, как 23 февраля 2014 года, сразу после самоустранения Януковича от осуществления конституционных полномочий, Верховная Рада в эйфории и, разумеется, с самыми благими намерениями отменила Закон "О государственной языковой политике". Закон, конечно, был тот еще, но он предусматривал, что в регионах Украины, где негосударственный язык является родным по меньшей мере для десяти процентов населения, ему присваивается статус регионального. И вот на пике бурлящих событий парламент проводит судьбоносное голосование. В зале, как сказал бы герой Достоевского, "натурально, объятия и взаимная борьба великодушия".

Однако 3 марта происходит отрезвление. Турчинов, исполняющий обязанности президента, обещает не подписывать решение ВР. Он делает это не "из любви к искусству". К тому времени уже вовсю разворачиваются события в Крыму, а Совет Федерации РФ официально разрешает Путину использовать российские войска на территории Украины. Увы, турчиновский жест был запоздалым отступлением. Потому что сам факт голосования в Раде немедленно стал дополнительным поводом для московских воплей об ущемлении русскоязычных, о защите "русского мира" и т. д.

Наши драгоценные политики — они что, не знали, на какой бочке с порохом мы сидим? Знали, конечно. Но хотелось быстрых решений. Одна беда: быстрые решения, как правило, всегда не очень умные. А порой и с жуткими последствиями.

Да еще так, что все предложения от оппонентов-миноритариев вообще игнорируются. Так ведь на деле случилось и с парламентскими дискуссиями вокруг закона об образовании. Стоит ли удивляться после этого тому резонансу, который вызвал этот документ?

Сейчас какого только абсурда не пишут по поводу международной реакции. Тут тебе и месть пророссийского Аграмунта (которого, слава богу, наконец-то нашли кем заменить). Тут тебе и зависть Венгрии пополам с ее имперскими замашками. Тут тебе и тонкая игра России (а заодно радость от того, что украинские дети наконец-то будут читать Пушкина, Толстого и Достоевского в переводе на родной язык; ну да, это ж лучше всего — Диккенса читать не по-английски, Флобера — не по-французски, а Гете — не по-немецки; это прям-таки "сбыча мечт" в духе Фарион). Возможно, тонкую игру Москвы можно увидеть в тупых и толстых заявлениях господина Земана о выкупе за Крым, но к ажиотажу вокруг закона об образовании это вряд ли можно отнести. Подобные теории заговора, подкрепленные высокой риторикой, на самом деле лишь попытка упрятать поглубже проблему принятия важных и болезненных решений в Украине — не только в сфере языка и образования. Всюду. Нам потому и приходится время от времени падать физиономией в салат, что мы не привыкли к демократическим процедурам.

Украина, несомненно, понесет репутационные потери от вспыхнувшего скандала. Но остается еще один вопрос: кто ответит за этот ущерб? И он, возможно, самый печальный. Потому что ответ известен: никто.

При таком подходе нам остается одно: ждать, на какие следующие грабли наступят те, кто считает себя вершителем судеб в нашей стране.

А потом, постфактум, слушать душещипательные объяснения и мантры о готовности к диалогу. Не пора ли заканчивать с этой традицией? Не пора ли ставить лошадь впереди телеги, а хладнокровный расчет — впереди эмоций и благих намерений? Глядишь, и жизнь наладится.