Первого мая движение захватчиков Уолл-стрит пересидело ливень и в середине дня оккупировало Пятую авеню, но так и не овладело финансовым сердцем Америки и не парализовало мосты и туннели Манхэттена, которые защищала стена полисменов.
Первого мая движение захватчиков Уолл-стрит пересидело ливень и в середине дня оккупировало Пятую авеню, но так и не овладело финансовым сердцем Америки и не парализовало мосты и туннели Манхэттена, которые защищала стена полисменов.
Не сбылись и надежды антикапиталистов подбить горожан на всеобщую забастовку и уговорить их не ходить в этот день в банки, магазины и учебные заведения.
Но движение "Захвати Уолл-стрит", о котором почти забыли после 15 ноября прошлого года, когда полиция ликвидировала его бивуак в сквере через дорогу от гигантской стройплощадки на месте Всемирного торгового центра, в Первомай громко напомнило о себе и показало, что у него еще полно пороху в пороховницах.
Акция должна была начаться в 8 утра в Браянт-парке на 42-й улице между Пятой и Шестой авеню, но из окрестных офисов мне сообщали по телефону, что из-за проливного дождя там собралась от силы сотня демонстрантов.
К полудню, однако, разведрилось, и когда я подошел к Браянт-парку в четверть первого, на широком тротуаре у подъезда здания аспирантуры, в которой ваш корреспондент когда-то изучал политологию под руководством либеральных профессоров и одного марксиста, ходили по кругу сотни три захватчиков Уолл-стрит с плакатами.
Над толпой возвышалась долговязая блондинка с зеленым венком на голове и штампом "99%" на левой щеке. Это самоназвание антикапиталистического движения, которое противопоставляет себя "Одному проценту" населения, то есть богатеям.
Минуя подъезды банков, демонстранты гневно махали плакатами типа "Мошенников под суд! Лучший способ ограбить банк – это им владеть!".
Из банков высыпали их сотрудники в белых сорочках и молча взирали на орущую толпу. Строго говоря, они принадлежат к 99%, но на моих глазах к демонстрантам ни один не переметнулся.
С другой стороны, на объекты общепита оккупанты реагировали неоднозначно. Проходя мимо дорогой кофейни Starbucks, они выражали ей свое "фе", а, поравнявшись с закусочной Capital Grill, они кричали, что поддерживают ее работников.
Поравнявшись с мексиканским рестораном Chipotle Mexican Grill, они кляли его хозяев за дурное обращение с сельхозрабочими.
Чем конкретно провинились перед восставшим народом владельцы этих заведений, я выяснить не успел, потому что все заглушили разноцветные трубы духового оркестра, на вид состоявшего из лесбиянок с вкраплением геев. Они были одеты в зеленое, как будто это был не Первомай, а День Св. Патрика, и надвигались на нас со стороны Таймс-сквер.
Оркестранты играли профессионально, а также весь день пели и танцевали. Они заявили, что их коллектив посвятил себя борьбе за социальную справедливость.
В толпе были также десятки гитаристов, в связи с чем ораторы говорили о своей "гитарармии". Ее полководцем был в этот день известный гитарист Том Морелло, бывший солист группы Rage Against the Machine, включившийся в движение с первого дня.
Если со стороны домов на демонстрантов безмолвно смотрели финансисты, то с проезжей части на них так же молча взирала цепь полицейских обоего пола со связками белых пластиковых наручников на правом колене.
Как всегда, демонстранты время от времени пытались перетянуть их на свою сторону. "Мы знаем, что душой вы с нами, - с надеждой говорил им при мне юный бунтарь. – У вас тоже дети. Вас тоже ограбили банки!".
Другой, однако, пошел по иному пути. "Е.. нацисты!" - кричал он полисменам на Пятой авеню. "Стрелять их надо!" - поддакнул ему седой старичок.
Мимо прошла активистка с пластиковой банкой чего-то бордового. "Кто хочет сока? – спросила она. – Извините, стаканов нет".
В два часа дня толпа демонстрантов, выросшая к этому времени до нескольких тысяч, направилась из Браянт-парка вниз по Пятой к Юнион-сквер, где когда-то проводились грандиозные первомайские мероприятия. В 1940-х годах коммунисты собирали на них до 300 тысяч человек. Но потом секрет был утерян, и много лет на Юнион-сквер Первомай не справляли. Сейчас эта традиция возобновилась.
Толпа шла под свистки и громкий бой барабанов, заглушавший песню Пита Сигера "Это моя земля, это твоя земля", которую исполняли впереди колонны. Шли по тротуару, рассекая поток прохожих. Сбоку по проезжей части двигалась цепь полицейских в пешем порядке и на мотороллерах.
На каждом перекресте демонстрантов встречала новая орда фотокорреспондентов. На демонстрантов нацеливались сбоку круглые объективы тысяч разноцветных айфонов.
Я уже начал умиляться дисциплинированности сторон, как часть толпы неожиданно завернула с Пятой авеню на мою 33-ю улицу. Полиция рванулась туда же. В этот момент остальные демонстранты прорвали ее редкую цепь и высыпали на проезжую часть авеню.
Полицейские сперва пытались их удержать, но быстро отступили за безнадежностью, и захватчики овладели всей авеню, перекрыв на ней движение.
При мне никого не арестовали, хотя сообщают, что в этот день были задержаны около 30 человек.
На 29-й улице дорогу толпе пытался преградить десяток полицейских мотороллеров, но их просто обошли. Остаток пути полицейских как корова языком слизнула. Остались только безоружные регулировщики в желтых жилетиках.
Окрыленные победой, демонстранты пошли вперед еще более резво, начали сильнее бить в барабаны и скандировать "Чьи улицы?" - "Наши улицы!". На углу Юнион-сквер их встретила пестро одетая молодуха, высоко поднявшая плакат "Я верю в чудесную революцию".
"Чей парк?" - закричал юный санкюлот и сам ответил: "Наш парк!". Его не поддержали. Возможно, лозунг был нештатный. Дальше я увидел женщину в черной майке с красной звездой и словом "Партизанка" и небольшие группки профсоюзников, которые пришли справлять праздник вместе с оккупантами Уолл-стрит.
Один вручил мне зеленую бейсболку 37-го отделения профсоюзного объединения АФТ-КПП, и остаток митинга я прощеголял в ней.
Гитарист Морелло исполнил со сцены новое произведение под названием "Всемирная песня бунтарей". Припев, который повторяла вся огромная толпа, звучит так: "Всемирная песня бунтарей, Пой ее громко, Пой всю ночь. Потерпи, Уже скоро".
Что именно произойдет скоро, понимали без слов, но, возможно, все по-разному, поскольку там собрались разные люди.
Толпа состояла в основном из молодежи, но пришло и немало седовласых ветеранов. Встречаясь с вами взглядом, они неизменно расплывались в умиленной улыбке.
Седой усач в кожаной куртке воздел правой рукой кубинский флаг с портретом Че Гевары, а левой держался за транспарант, на которой осуждались санкции против Сирии и Ирана и выражалась солидарность с Исламской Республикой.
Рядом выкрикивал лозунги группа симпатичных юных филиппинцев, требовавших амнистировать нелегалов. Это было одним из самых популярных требований момента.
Популярностью пользовался и призыв ввести бесплатное высшее образование, а также обложить миллионеров дополнительным налогом.
Президент Барак Обама в разговорах практически не мелькал, хотя одна выступавшая на митинге латиноамериканка произнесла по-испански полузабытый уже лозунг его прошлой предвыборной кампании Si se puede (Yes We Can), впервые использованный в 1972 году членами прогрессивного профсоюза сельхозрабочих.
Источник: Русская служба Би-би-си