Что общего между Порошенко, Кличко и нигерийцем в роли принца датского

Доминик — режиссер постановки и автор масштабной идеи, суть которой сводится к путешествию "Гамлета" по планете. Девиз проекта — "Глобус" — глобусу". 23 апреля мир отметил 450-летие Шекспира, в это же время труппа стартовала со спектаклем. Текст самого известного после Библии произведения услышат в 205 странах, включая Сомали и Северную Корею. Идею благословил Спилберг мирового театра — Питер Брук. "Я не собираюсь ездить с актерами по всем странам, — говорит Доминик. – Но в Киеве побывать хотел давно. Майдан меня впечатлил. Сейчас я репетирую трагедию Шекспира "Юлий Цезарь". То, что увидел, мне напомнило эту пьесу — беспорядки начинаются в центре и потом распространяются на всю страну".

"Гамлета" показали в "Мыстецьком арсенале" накануне президентских выборов. В день тишины. В восемь утра актерская труппа из двенадцати человек приехала устанавливать декорации. Реквизит нехитрый. Несколько ящиков, старый плюшевый занавес, натянутый между штангами, и народные инструменты. Свет во время спектакля не выключают намеренно. Это фишка "Глобуса" — воссоздавать шумную, ярмарочную и грубоватую атмосферу театра времен Шекспира. Актеры показали два спектакля — разными составами. Гамлетов два: пакистанец Наим Хаят и нигериец Лади Эмерува. Состав труппы подчеркнуто интернациональный. При этом все, кроме Гамлетов, играют по нескольку ролей. Офелия — китаянка Дженнифер Леонг в другой сцене изображает своего же могильщика. Лаэрт (Том Лоуренс) в следующей сцене уже Розенкранц. После создания труппы режиссер задумался о том, что делать, если один из актеров заболеет. "Мы решили, что артисты будут играть по нескольку ролей. Кстати, хороший способ оставлять пьесу постоянно свежей. Со временем это превратилось в нашу философию", — говорит Дромгул. По его словам, большинство театральных идей рождается из-за маленьких технических проблем.

Англичане считают, что их постановка будет понятна и жителям островов, никогда не переступавшим порог театра, и европейским интеллектуалам, которые смогут оценить качество "антиквариата". Доминик подчеркивает, что "Глобус" — это физический театр. Единственный инструмент актера — его тело. "Костыли" в виде спецэффектов отсутствуют. Во время просмотра возникало ощущение, что ты смотришь сцены из фильма о временах Шекспира, где всегда немного удивленный Гамлет грызет ногти, а крепкая и ладная Офелия с лицом ребенка участливо смотрит на тебя в первом ряду. По-настоящему увлекал только невероятной красоты язык Шекспира, который шел вразрез с ярмарочным и грубым представлением. Перевод с английского на украинский, который транслировался на экранах, подвешенных к потолку над сценой, скорее мешал, чем помогал.

Удивительно, но знаменитое гамлетовское "быть или нет быть?" прозвучало тускло в тот день. А вот слова Клавдия о братоубийстве отскакивали от стен, как пули, — настолько в этот момент была наэлектризованной атмосфера в "Арсенале". Зал затих. Монолог Клавдия обрел полноту звучания, потому что наши реалии перекликались с реалиями короля. О каком "быть или не быть" может идти речь, когда не ты это решаешь.

"Что он сказал, ты успела прочитать?" — раздалось у меня над ухом. В ответ громкое шипение: "Возьми и прочти. Я купила мини-Гамлета". — "Прости, я могу о него сломать глаза". Финал диалога моих соседок в зале был погашен громкой заводной музыкой, которой, как метлой мусор, актеры смели впечатление от этого действа. Режиссер убежден: "Подобные приемы хороши как напоминание о том, что все происходящее на сцене — лишь иллюзия". Особенно если речь идет об убийстве.

Считается, что в каждой хорошей пьесе обязательно должна быть ключевая идея. Доминик на этот счет согласен с Чеховым, который на подобные вопросы отвечал: "Пьеса есть пьесой, морковка является морковкой". Впрочем, месседж в британской версии "Гамлета" я все же увидела.

Слово "театр" в предвыборных программах кандидатов в президенты Украины мне удалось отыскать только у Анатолия Гриценко. Но на "Гамлета" пришел не он, а Петр Порошенко и Виталий Кличко. Люди, от которых зависит будущее страны, побывали на спектакле, где главного героя играл нигериец Эмерува. Казалось, он уверял зрителя, что в этом театре все по-честному — никто никого не собирается одурачивать и что-то скрывать с помощью изысканной музыки или световых спецэффектов. Следуя заветам Брука, он будто показывал, что в руках у него ничего нет и в рукавах рубахи ничего не спрятано. И только с верой, что это так, можно начинать спектакль — неважно, в театре или политике.

Оксана Савченко, Фокус