Как стать городской легендой. Гамлет Зиньковский — о непростых чувствах к Харькову и искусстве из ничего

14 сентября харьковский центр современного искусства "Ермилов Центр" открыл выставочный сезон проектом "Предметы" художников Гамлета Зиньковского и Bob Basset"а. В экспозицию вошли девятнадцать кожаных масок и стимпанковая собака Bob Basset"а, стена с несколькими сотнями ножниц, которые Зиньковский собирал по всему миру в течение 12 лет, а также повседневные предметы, переосмысленные им. Кроме того, художники представили совместную видеоработу, снятую в Париже, и предложили зрителям (не) стрелять по художественным объектам в тире.

Работы этих двух людей удивительным образом дополняют друг друга. Оба они рассказывают о Харькове, но если Bob Basset"у он представляется местом, в котором в буквальном смысле появляется бог из машины, механизмы оживают и начинают конкурировать с людьми, то Гамлета Зиньковского завораживает эстетика разрушения города, постсоветская потерянность и неприкаянность бывшего форпоста индустриальной революции. Техноромантизм и создание новых форм в сочетании с городским инфернумом и историей распада структур создают объемную и правдивую картину самого урбанистичного украинского города. Выставка будет работать до 21 октября.

В день открытия проекта на вернисаж пришли около тысячи посетителей, чтобы по-своему прочитать историю о городе, рассказанную художниками с помощью различных предметов. Этот невероятный по меркам украинских галерей современного искусства ажиотаж продолжился и в последующие дни — в "Ермилов Центре" негде было яблоку упасть. Несмотря на то, что оба художника хорошо известны в Харькове, ажиотаж вокруг их выставки вызван событием, неожиданно получившим широкую огласку: накануне одну из работ стрит-арта Гамлета Зиньковского закрасили жители соседнего дома.

Гамлет ничего экстраординарного в этой истории не видит, его работы зарисовывают и портят с завидной регулярностью. Зато разгоревшийся скандал помог актуализировать проблему стрит-арта и вообще современного искусства в наших городах.

Легенда Харькова. Работы Зиньковского отличает тонкая ирония; его граффити давно стали частью городского пейзажа

Вы ведь из Харькова. Любите этот город?

— Очень. Вернее, я научился его любить. Это ведь с Берлином или с Парижем все понятно: ты рождаешься в красоте, можешь, конечно, не до конца ее ценить, но все же. Харьков в какой-то момент мне пришлось научиться любить. Я стал думать, что мне важно и ценно в этом городе, и понял: люди, места. Это может быть одно место, потом другое, какой-то парк или улочка, дворик. Сейчас мне важен и здешний стрит-арт — это уже часть меня. Город у меня превратился в Twitter, грубо говоря.

То есть собственное тело разрослось до размеров города?

— Мое внутреннее пространство перенеслось на город.

Но можно же было не учиться любить Харьков, а просто уехать из него, если были какие-то проблемы с тем, чтобы его полюбить.

— Не все так просто. Я понимаю все трудности жизни в этом городе, он далек от совершенства. Но лично для меня, для моей жизни Харьков идеален. Я как-то месяц прожил в Австрии — думал, умру. Начал понимать, почему люди принимают антидепрессанты — там вообще ничего не происходит. Скучно до такой степени, что просто с ума сойти можно. Понял, что не могу даже работать в такой ситуации. Мне всегда нужен какой-то треш, меня это питает, когда от увиденного мной меня передергивает и я немедленно хочу что-то сделать, как-то это переосознать.

Стрит–арт. Сегодня на улицах Харькова около 80 работ Зиньковского

Городской альбом

Как давно вы рисуете в городе?

— Самая первая, еще смешная работа была, кажется, в 2001 году, это можно назвать пробой, я даже не знал такого слова "стрит-арт". Просто на одной секции забора нарисовал Гагарина, очень смешного. Кстати, в прошлом году рисунок восстановил, поскольку он очень выгорел за эти годы.

Потом я рисовал на стенах время от времени, но в 2014-м это приобрело уже массовый характер, потому что сотрудники коммунальных служб додумались почистить город и закрасить вообще весь старый стрит-арт. Я сначала расстроился, где-то на недельку, а потом подумал: что происходит вообще? Начинается война, непонятно что будет с Харьковом. Идти на фронт я не хочу. Но если я остаюсь, можно что-то делать в тылу помимо волонтерства (я много волонтерил в то время, дежурил в пункте встречи солдат на вокзале и т. д.). Я подумал: у меня же получается стрит-арт? Значит, буду заниматься им.

Практически на всех закрашенных коммунальщиками стенках я сделал новые работы. А потом еще больше работ. В 2016 году это было вообще похоже на спорт — за период где-то с лета и до середины сентября я сделал 35 работ в центре.

Вы считаете этот город неким своим альбомом?

— Нет, я понимаю, что он не только мой, но, как мне кажется, стрит-арт, которым я его наполнил, дает мне некоторое право называть его своим.

Тексты. Неотъемлемой частью работ Гамлета Зиньковского в городской среде являются тексты

Многие считают, что стрит-арт, даже хороший, замусоривает город. Они рассуждают так: вот чистая стена, беленькая, а вот запачканная. Также есть мнение, что стрит-арт — это неотъемлемая часть пейзажа, он произрастает, потому что есть город. Но у нас, согласитесь, достаточно сельская среда, люди про город мало что понимают.

— Какая разница, кто что думает. У меня есть свои задачи. В какой-то момент я решил, что, зная весь центр, сделаю лабиринт. У меня целый маршрут построен — как пройти так, чтобы увидеть все работы. Идеальный маршрут для трех человек и двух бутылок вина. Это классная штука — создание своего лабиринта в сетке города. Это была моя задача. Я ходил по улицам и думал: так, в этом квартале мне нужно что-то сделать для продолжения моей схемы. Плюс это создает дополнительное наполнение города как такового. Можно, конечно, обойтись и без стрит-арта, но он создает дополнительную радость, дополнительный интерес, даже если картинки нерадостные, как мои.

Мы и Они

Есть еще другой город, не ваш — он пришел и закрасил вашу работу.

— Я восстановлю ее, и все.

Того другого города для вас не существует?

— Он есть, иногда мы даже пересекаемся, я же хожу на Центральный рынок, здороваюсь с продавщицей. Просто меня он не интересует. У меня есть свой – на моей кухне сидят Боб Бассет, Ира Жадан, Андрухович, все отлично! Вот это мой круг.

Создатель масок. Сергей Петров (Bob Basset) считает желание человека надеть маску одним из древнейших и самых естественных

В среде стрит-артистов принято рисовать свои работы поверх других, а вы приходите и закрашиваете чужие, восстанавливаете свои. То есть вы свои рисунки в обиду не даете?

— Именно. К тому же со мной очень сложно в этой области соревноваться, потому что я выработал в себе невероятное терпение. Закрасили — пришел, восстановил. Было такое, что граффитчики сделали какую-то надпись поверх моей работы, я ее закрасил. Через пару дней снова та же надпись. Прихожу, закрашиваю. Их раз на пять хватило — у граффитчиков же баллоны дорогие. А моя краска несопоставимо дешевле — обычная фасадная, строительная.

А вот история, которая произошла сейчас (я так понимаю, что она для вас рядовая), вдруг получила какой-то дикий резонанс.

— У меня в городе около 80 работ. С одной из них что-то случилось. Я подожду, пока все успокоятся, пошумят. И восстановлю ее, конечно.

Текст

Все ваши работы — и на стенах, и станковые — с текстами. Ваша жизнь состоит из букв. Волнуетесь ли вы, что кто-то не поймет, что означает то или это, или вы себе пишете?

— Я начал писать, потому что читал какие-то объяснения искусствоведов из серии "что хотел сказать художник", и это был какой-то немыслимый бред. Тогда я решил: нужно писать словами, что я хотел сказать, чтобы не было никаких вопросов. А потом это превратилось в размышления. Бывает такое, что я в своих размышлениях дохожу до какой-то фразы и понимаю, что к ней надо придумать изображение.

Арт-объект. Маски Bob Basset"а появляются то на модных показах (Givenchy и ряда украинских брендов), то в музыкальных клипах и фильмах (Metallica, Slipknot, Korn и многих других)

В перспективе можно перейти на афоризмы и не рисовать? Многие ваши фразы имеют самостоятельное значение, едва ли не более важное, чем сами работы. Скоро можно будет с людьми просто этими фразами общаться.

— У меня бывают работы, которые представляют собой просто подпись. К примеру, инсталляцией, которую я сделал в "Арсенале" для проекта "Швидкорозчинний час", я горжусь. Прямо на входе я поставил несколько бетонных блоков и написал: "Сколько людей прячется в бетоне 90-х?"

Отсечь лишнее

Что для вас ножницы, почему вы их коллекционируете?

— Это символ отсекания лишнего. Стараюсь каждый день отсекать что-то лишнее, ненужное. В 20 лет я увидел сон, что стою возле огромной стены с ножницами. Меня это потрясло. Было 30 грн, я побежал на барахолку, думаю, сейчас куплю десяток ножниц. Оказалось, что они стоят дорого, особенно хорошие. Так я начал их покупать. Сначала просто для количества, но быстро повзрослел и стал приобретать что-то интересное, подороже. Затем стал покупать какие-то охренительно дорогие ножницы. Скажем, едешь в Париж, где оставляешь 300 евро на ножницы, и тебе это куда важнее, чем пойти в какие-то рестораны. С ножницами были вообще поразительные истории. Я их в основном ищу на одном интернет-аукционе, название не скажу. Там люди выставляют иногда сами не знают что. У меня было такое, что ножницы XII века времен Киевской Руси я купил за 80 грн. Просто человек нашел железку, не знал, что это, выставил на продажу, а никто ее не захотел купить. Конечно, такое бывает очень редко, чаще получается, что денег нет, ты идешь их занимать, потому что купил офигенные ножницы. Не на еду занимать, а на ножницы.

Я собирал эту коллекцию 12 лет и наконец-то на своей выставке увидел ее целиком: то, что когда-то мне приснилось, сбылось. Мне очень понравилось. Обычно я подписываю свои работы, но тут не хочу писать, о чем это. Зачем подводить под это какую-то концепцию? Это просто чертовски красиво.

Коллаборация. Выставка стала результатом совместных прогулок по городу и рефлексий о нем

Работать по-местному

В своих работах вы используете только самые дешевые материалы: фасадную краску, офисную бумагу, шариковую ручку или карандаш. Это случайность или принцип?

— Это принцип, я считаю, что в нашей стране нужно работать по-местному, то есть уметь сделать работу "на коленке". Мой самый дорогостоящий проект в жизни, когда я его начинал, имел бюджет 100 грн. Я купил пачку офисной бумаги, 500 листов, 20 шариковых ручек, и мне еще денег хватило на две пачки гречки, которую можно было есть, пока делался проект. Наедине с собой я рисовал, этот проект потом выставлялся на Первой биеннале Arsenale в Киеве — целая стена рисунков, а потом он поехал в Венецию.

Все считают, что если не работать с технологиями, это нельзя будет экспортировать.

— Подмена получается, потому что вместо какой-то сильной идеи или классного исполнения люди гонятся за технологиями. Мы спорили на этот счет с Владом Троицким — он начал мне рассказывать про современные технологии, которые он видел в мире, про художника, который заказал в Японии каких-то роботов, которые движутся и реагируют на людей. А я спросил: "И что?" — "Ну это прикольно, ты подходишь, а они от тебя отъезжают, светятся". — "И что? Мне куда приятнее с людьми коммуницировать".

Нужно научиться сначала делать из ничего, из говна и палок. Не ждать каких-то грантов, типа, вот дадут, тогда я буду заниматься проектом.

• Читайте также: Музей без "нафталина". Как с помощью искусства привлечь в Украину туристов

Вместо послесловия

— Работаю я как-то в одной подворотне, грунтую стену под очередную работу. В этот момент в подворотню въезжает огромный лексус, занимает ее всю. Я прижимаюсь к стене, машина останавливается, опускается стекло, человек за рулем бандитского вида говорит мне: "Ты что тут делаешь?" Я отвечаю: "Вот, готовлю стену под рисунок". "Пошел вон отсюда быстро, — кричит этот мужик. — Это мой двор, я тут живу, и все тут мое, не позволю тебе рисовать, уматывай! И вообще, только Гамлет Зиньковский может в этом городе картины на стенах делать".