Общий город. Евгения Моляр: "Мы настоятельно рекомендовали не уничтожать памятник Щорсу"

В последние годы в Украине много говорят об урбанистике и о том, что городская среда — такой же живой организм, как и человеческий, и он нуждается в постоянном развитии, обновлении и защите. Постепенно общество учится признавать города, в которых мы живем, своей, а не чужой или ничейной территорией.

Искусство в публичном пространстве, зеленые зоны — не менее важные элементы городской среды, чем общественный транспорт и инфраструктура. Фокус встретился с исследовательницей советского культурного прошлого Евгенией Моляр и расспросил о сохранении наследия молота и серпа, выставке "Дезеленизация" и об интересных проектах городского озеленения.

О презентации советского искусства в Украине

Отношение широкой аудитории к советскому периоду и его искусству эмоционально обусловлено либо ненавистью, либо, наоборот, романтизацией. Как происходит осмысление этого наследия?

— Советское культурное наследие в Украине тотально стигматизировано. Все сводится к очень узкому пониманию и негативным коннотациям на уровне "советская архитектура — это унылые серые коробки". Все советское ассоциируется с бюрократией, запретами и ограничениями. Многое из этого порождено уже постсоветским временем, но людям проще обозвать совком все, что им не нравится.

На мой взгляд, советское наследие еще не осмыслено, и делать это нужно, исходя из современных реалий, поскольку по мере того как мы отдаляемся от того времени, наш взгляд на него меняется.

Расскажите о культурной инициативе DE NE DЕ, в команду которой вы входите, и о проектах, которыми она занимается.

— DЕ NЕ DЕ существует с 2015 года. Как раз тогда появились "декоммунизационные законы", ускорившие процесс стигматизации всего советского. Участники инициативы к тому моменту уже имели опыт работы с советским культурным наследием. Мы объединились, чтобы следить за тем, как декоммунизационные процессы в Украине будут влиять на трансформацию публичных пространств. Сначала нам казалось, что это будет разовая инициатива, но потом мы поняли, что эти процессы настолько важные и масштабные, что ими необходимо заниматься системно.

Зеленый город. В экспозицию выставки "Дезеленизация" вошли как проекты городского озеленения, так и примеры неэффективного обращения с городским пространством

Поскольку подача истории в нашей стране неоднократно менялась, мы предлагаем критически осмысливать советское наследие, чтобы делать собственные выводы. Если не работать с этими культурными объе­ктами, мы рискуем потерять ценнейшие образцы искусства и архитектуры.

Сейчас основная часть нашей работы происходит в регионах. Мы работаем с музеями, библиотеками, культурными институциями. Пытаемся осмыслить различные аспекты советского наследия: это и монументальное искусство, и public art, и архитектура.

Спасти нельзя уничтожить

Среди угроз для объектов советского искусства — не только декоммунизационные законы, но и время. Например, мозаики на фасадах зданий разрушаются. Что сегодня на юридическом и практическом уровнях охраняет эти объекты?

— В 2015 году экспертный совет при департаменте архитектуры и градостроительства Киевской государственной горадминистрации, куда я входила, начинал заниматься разработкой механизма их защиты. Нашей задачей было определять художественную ценность объектов искусства, подпадающих под действие декоммунизационных законов. Мы проработали полгода, написали рекомендации, кажется, по 470 объектам. Но, к сожалению, никто на них не обратил внимания. Например, памятник чекистам в Киеве разрушили, невзирая на наши призывы сохранить его. Мы также настоятельно рекомендовали не уничтожать памятник Щорсу, а придать ему какой-то новый смысл (например, поставив рядом с ним табличку с пояснениями). Но его все равно пытаются демонтировать.

Если государство не прислушивается к рекомендациям экспертов, возможно, это значит, что защитить эти объекты можно только на законодательном уровне?

— Мы думали, что это можно сделать с помощью Закона об охране культурного наследия, который позволяет давать этим объектам охранный статус. Но на практике это не очень работает, к сожалению.

У нас есть проект "Музей открыт на ремонт", в рамках которого мы работаем с тридцатью музеями Донецкой и Луганской областей. Для него мы исследовали некоторые объекты и направляли запросы в органы местной власти, чтобы дать им охранный статус. Например, я лично написала запрос о культурной ценности мозаичных остановок в селе Мирное Донецкой области. А потом приехал Укравтодор и сровнял все с землей.

Поэтому в DЕ НЕ DЕ мы применяем просветительский метод. Убеждаем, пытаемся донести до чиновников на местах, почему объекты советского искусства важны. Объясняем, что это, во-первых, имеет культурную ценность, а во-вторых, может привлечь в регион туристов (особенно иностранных).

Один из последних примеров — музей в селе Кмитове Житомирской области. Он единственный в Украине создан специально для коллекционирования, презентации и исследования послевоенного советского искусства. Это профиль музея, и все 3000 экспонатов в его собрании это отражают. После того как в начале 1990-х оригинальное название "Кмитовский музей советского искусства" поменяли, музей долго искал свою новую идентичность, но так и не нашел. Со временем стало понятно, что функция презентации советского искусства заложена в самой его сути.

Приехав в Кмитов, мы начали говорить с сотрудниками музея о том, что одна из ключевых ценностей в современном информационном обществе — уникальность. В Украине масса художественных музеев, а сколько из них фокусируются на советском искусстве? К тому же сегодня прогрессивные украинские культурные институции экспонируют и исследуют советское искусство. Мы объясняли, что в том, от чего они так долго пытались уйти, и заключается их уникальность.

Исторически сложилось так, что самым простым способом сохранить советское культурное наследие было минимизировать его "советскость" и выпячивать лишь эстетическое. Но ведь это неправильно и нечестно по отношению к предмету искусства.

Сегодня мы хотим создать в музее отдел современного искусства — он, кстати, может помочь осмыслению того, что было создано раньше.

Мне кажется, единственный способ осмыслить советское наследие — принять слово "советское" и в этом словосочетании, и в себе самих.

— Именно! Надо смириться с тем, что это часть нашей истории. Любые охранные законы, которые мы примем, начнут работать, только когда мы перестанем впадать в панику от слова "советское".

Мы верим, что музей в Кмитове может стать институцией, которая в будущем системно займется охраной объектов советского культурного наследия, а возможно, и станет лоббировать принятие законодательных изменений в этом направлении.

Если бы завтра появилась политическая воля защитить эти объекты на законодательном уровне, как это сделать физически — ведь многие из них разбросаны по стране?

— Бесхозных объектов искусства нет — даже остановки с мозаиками находятся на балансе Укравтодора.

Условный запрет. Несмотря на недавно вступивший в силу мораторий на кронирование деревьев, коммунальные службы Киева продол­жают это делать

И что с ними делать, чтобы не потерять, — демонтировать, консервировать?

— Консервировать. Демонтировать их намного дороже. Реставрировать тоже дорого и сложно. Но нормально закрепить эту мозаику (пусть даже поврежденную временем) можно и нужно. Думаю, что консервация — это не только дешевле и проще, но и честнее по отношению к этим объектам.

О выставке "Дезеленизация"

В галерее Bursa продолжается выставка "Дезеленизация", организованная по инициативе DЕ NЕ DЕ. Это история на стыке искусства и урбанистики. Что это за проект, о чем он?

— Проект посвящен городскому озеленению — и тут мы тоже имеем дело с советским наследием. Публичные пространства того периода на самом деле были квазипубличными, поскольку не отвечали таким базовым критериям, как свобода собраний, общения и пр. Они были функциональны, но собираться там без негласного разрешения условного дружинника было нельзя.

Все экосистемы, существующие в наших городах, в свое время были созданы в рамках масштабных градостроительных проектов, куда включали также городское озеленение. Именно вокруг него мы и построили выставку "Дезеленизация". Мы показываем и разнообразие практик городского озеленения, и различные подходы к нему.

Расскажите, пожалуйста, о конкретных примерах, которые вошли в проект?

— Например, это просто фантастический проект озеленения Новой Каховки Степана Фалдзинского. Это моногород, построенный одновременно с ГЭС. Создавая проект, Фалдзинский отошел от советских норм: там, где на один метраж полагалось сажать шестьдесят деревьев, он сажал по триста шестьдесят. Использовал плодовые деревья, хотя в городском озеленении это было не принято. В результате получились очень интересные разноуровневые конструкции: и высокие деревья, и низкие, и кусты. Зеленые стены между домами выглядят, как настоящий город-сад.

Не менее интересная история и у киевского Виноградаря: архитектор Эдуард Бельский спроектировал микрорайон на месте, где раньше был лес, и интегрировал его туда, не срубив ни одного дерева.

Есть также совершенно уникальный пример озеленения индустриального объекта — запорожской Днепрогэс. Яков Бутко произвел фурор, высадив перед открытием ГЭС на месте стройки взрослые деревья. Комиссия, приехавшая принимать объект, была в шоке, увидев на месте "стройки века" не выжженную землю, а зеленый сад. Все деревья принялись и до сих пор растут. Этими проектами мы хотели показать роль человека в истории городского озеленения.

Декоммунизация в головах

В "Дезеленизации" вы ставите вопрос о культуре сосуществования в публичном пространстве и о том, как сделать наши города более ориентированными на людей. Это ведь история не только об озеленении, но и о том, что наши города вообще не очень для людей. Что с этим делать?

— Так и есть. Например, недавно в Киеве начал действовать мораторий на кронирование деревьев. Но, к сожалению, Киевзеленстрой продолжает рубить деревья, выполняя нормы еще 2015 года. Получается, три года можно безнаказанно рубить, а там и мораторий закончится.

Влияет на проблему то, что людям в нашей стране иногда сложно понять, почему происходящее в публичном пространстве их касается. Здесь ведь включается советский паттерн родом из коммуналки: "Если не мое, то пусть хоть сгорит".

— Конечно. В советское время все "общее" насаждалось, но это не было естественно, поскольку люди не могли на это влиять. "Общее" достигалось путем ликвидации всего индивидуального, и, конечно, реакцией людей было отторжение. Как собственную территорию люди воспринимали свой дом, квартиру, а все, что снаружи, их не касалось — рубят там деревья, ну и пусть. Поэтому процесс декоммунизации должен происходить именно в этой плоскости — на уровне понимания происходящего.

Это равнодушие к общему оборачивается против нас самих: мы не только не заботимся о наших публичных пространствах, мы и защитить их не можем. Когда, например, кто-то создает в городе мурал сомнительного качества, никому нет дела.

— Да, абсолютно. Более того, чиновники сами безнаказанно используют городское пространство и даже не понимают, почему не имеют права этого делать. Поэтому необходимо объя­снять людям ценность общего пространства и важность соучастия в его жизни. Именно для этого мы организовали круглый стол в галерее Bursa, в рамках которого хотели обсудить участие сообщества в вопросах городского озеленения.

• Читайте также: Мы построили неэффективные города, — урбан-активист Митя Гурин

Мы позвали туда активистов, урбанистов, депутатов, представителей Киевзеленстроя и киевлян. Для нас было важно, чтобы люди увидели, как могут влиять на организацию и комфорт городской среды.

Нам всем стоит чаще обращать внимание на публичные пространства и зеленые зоны в наших городах. Все истории, которые мы рассказываем в рамках "Дезеленизации", важны для понимания того, как функционирует город. И когда это понимание появляется, ты уже не можешь пройти мимо, видя, как кронируют деревья.