Брексит — только цветочки. Почему политические маневры Великобритании не главная проблема Евросоюза

Поскольку близился момент Брексита, ситуация в Великобритании привлекала больше внимания, чем обычно. Каждый обрывок официальных данных и каждый опрос деловых кругов тщательно изучали как сторонники, так и противники выхода страны из ЕС.

Гораздо меньше внимания, по вполне понятным причинам, уделялось тому, что происходит в остальной части Европейского Союза, где последние новости были плохими. Разочарование лидеров 27 других стран ЕС в отношении Терезы Мэй вызвано тем, что в Европе есть множество проблем, которые необходимо решить, причем Брексит — даже не самая серьезная из них.

Самая большая проблема ЕС заключается в том, что его экономическая модель состарилась вместе с населением. В Европе много компаний мирового уровня, но, в отличие от США, ни одна из них не была создана за последние 25 лет. В золотой век Европы Volkswagen конкурировал с Ford, а Siemens соперничал с General Electric. Но нет европейского Google, Facebook или Amazon, и в новых технологиях четвертой промышленной революции, таких как искусственный интеллект, Европа не представлена.

• Читайте также: На тарелочке. Куда движется сельское хозяйство и кто будет кормить мир

Китай развивает машинное обучение быстрее, чем Европа, тамошние компании представляют угрозу для гигантов Кремниевой долины. Вот почему Китай, а не Европа, является основной целью тарифной войны Дональда Трампа.

Когда 30 лет назад разрабатывались планы относительно евро, предполагалось, что единая валюта сделает работу единого рынка более эффективной и, таким образом, обеспечит более быстрый рост. Этого не произошло. Показатели стран еврозоны ухудшились, а не улучшились, однако в проект валютного союза было вложено столько политического капитала, что существует нежелание принимать ситуацию.

На прошлой неделе три отдельных события высветили масштабы экономических проблем, с которыми сталкивается Европа. Во-первых, последняя проверка состояния экономики еврозоны показала, что рост остается хронически слабым. Италия страдает от пятой рецессии за двадцать лет, в то время как экономика Германии, в которой доминирует экспорт, сильно пострадала от замедления мировой экономики. Германия чудом избежала рецессии во второй половине 2018 года, а в начале 2019-го произошло небольшое улучшение. Еврозона в целом, похоже, вырастет на 0,2% в первые три месяца года, так же, как и в последнем квартале 2018 года.

Был короткий период, когда большие дозы стимулов от Европейского центрального банка увеличили темпы роста еврозоны. Но влияние нулевых процентных ставок и процесса создания денег, известного как количественное смягчение, теперь ослабло. Реальное решение проблем роста в Европе требует исправления недостатков самого замысла валютного союза, которые стали очевидны во время финансового кризиса десяток лет назад.

• Читайте также: В шаге от края. Почему следующий экономический кризис может вызвать глобальный конфликт

Отсутствие политической поддержки единой валюты дорого обошлось еще в 2008–2009 годах. В то время как США и Великобритания быстро предприняли шаги по снижению процентных ставок и принятию нетрадиционной денежно-кредитной политики — количественного смягчения, — еврозоне потребовалось гораздо больше времени, чтобы начать действовать. Частично это было связано с ультраконсервативным характером ЕЦБ, который позаимствовал свою культуру у Бундесбанка Германии, но также с тем, что не было реального механизма для принятия таких быстрых решений, как сделали в Вашингтоне и Лондоне. Как любой конвой, еврозона двигалась со скоростью самого медленного корабля.

Это имело два важных последствия: еврозоне потребовалось гораздо больше времени, чтобы вернуться к росту; и ее банки были обременены большим количеством неработающих кредитов. Американцы обобществили безнадежные долги крупных банков США, что позволило им снова начать кредитование. Европейские банки остаются слабыми и крайне уязвимыми для очередного экономического спада, поэтому вторым значительным событием на прошлой неделе стало объявление двух крупнейших банков Германии — Deutsche и Commerzbank — о том, что они ведут переговоры о слиянии.

• Читайте также: У Макрона есть план. Почему президент Франции хочет "Возрождения Европы", а его противники предлагают "Европу регионов"

Италия устала ждать валютного союза. Ее банки в еще худшем состоянии, чем в Германии. Рим не контролирует денежно-кредитную политику, а его попытки ускорить рост за счет увеличения дефицита бюджета противоречат жестким бюджетным правилам Европы. На прошлой неделе правительство Италии объявило, что станет первой страной ЕС, которая примет участие в китайской инициативе "Один пояс и один путь" — попытке связать Азию, Ближний Восток, Африку и Европу с помощью ряда портов, железных дорог, мостов и других инфраструктурных проектов. Готовность Италии принять участие в попытке воссоздать старый Шелковый путь отражает ее стремление возродить свою экономику любыми доступными средствами. Это также отражает снижение статуса Европы в мировой иерархии.

Эммануэль Макрон убежден, что ответом на экономические проблемы Европы должна стать более тесная интеграция. Президент Франции хочет, чтобы в еврозоне был собственный министр финансов, отвечающий за политику налогообложения и расходов для единой валютной зоны. Но, чтобы эта идея была воспринята, Макрону нужна поддержка Германии, а Ангела Меркель отнеслась к ней не слишком восторженно. Нетрудно понять, почему. Немецкие экспортеры преуспевали благодаря валютному союзу, и Меркель знает, что немецким налогоплательщикам придется финансировать расходы более бедных стран еврозоны.

В плане Макрона есть логика. Еврозона —проект незавершенный, в нем отсутствует политическая структура, которая позволила бы ему работать. Более того, если Европа по-прежнему будет экономически неэффективна, альтернативой более тесной интеграции станет дезинтеграция. Не сразу, потому что возврат к национальным валютам или переход на жесткий и мягкий евро будет сопряжен с трудностями. Решающий момент наступит, когда начнется следующая рецессия. До этого, может быть, не так уж далеко.