Жизнь с идиотом: Андрей Жолдак обещает весной шокировать Украину

Видео вместо декораций, обнаженка как художественный прием и набор визуальных символов в качестве сюжета – режиссер Андрей Жолдак заработал репутацию скандалиста

Related video

То, что Жолдак – единственный украинский театральный режиссер, которого можно назвать по-настоящему европейским, признают и его поклонники, и недруги. Да и сам он не стесняется об этом говорить. Впрочем, почва для самоуверенности у украинца, живущего в Германии, есть: он ставит спектакли по всей Европе, и что ни постановка – то провокация. Самую свежую из них – "Кармен. Исход" Жолдак представил в Москве 17 декабря и реакцией публики остался доволен. А вот что его удивило, так это равнодушие соотечественников. Режиссера в Украину и правда зовут не часто, а иногда и вовсе запрещают, как случилось со спектаклем "Ромео и Джульетта. Фрагмент", и его этот факт все еще задевает, несмотря на международный успех. С плохо скрываемой обидой Жолдак, всегда подчеркивающий свою национальность, снова и снова рассуждает о причинах нелюбви к его работам на родине. В интервью Фокусу режиссер озвучил некоторые из них.

Как принимали в Москве вашу новую постановку "Кармен. Исход"? Довольны ли вы результатом?

В целом я очень доволен. Культурная провокация произведена удачно. Но на премьере публика собралась поумнее, очень много представителей высшего света Москвы. И поэтому людей уходило совсем немного. А вот когда мы играли этот спектакль на закрытом показе в театре Моссовета, там публика была простая. Как написала московская критика, "Жолдак представил новую программу, и публика подвисает".

Сюжет о Кармен популярен и среди режиссеров, как в театре, так и в кино. Чем же он так привлекателен?

Кармен – это на самом деле четыре процента женственности, которые были еще у Евы. Когда Адам и Ева находились в раю, там появился змей – мужчина, мачо, и произошло совращение на уровне сексуального. Ева попробовала изменить. Так вот, в каждой женщине существуют эти три-пять процентов Кармен. Потому что Кармен – это женщина, которая попробовала изменить, которая любит и одновременно изменяет, которая ищет измены. Все мужчины мира хотят хотя бы раз увидеть эту Кармен. Конечно, многие мечтают переспать с ней или просто поговорить. А у многих женщин этот эмбрион Кармен спит. Поэтому сюжет о Кармен вечен.

Многие из тех, кто сегодня занимает первые позиции в российской культуре, политике и бизнесе, подходили потом ко мне, говорили, что остались очень довольны. И они хотят, чтобы я и дальше в Москве что-то делал, такое же большое и серьезное. И мне опять странно: почему же в родном Киеве остается культурная пустыня? У меня вообще такое ощущение, что Украина находится в такой демаркационной зоне, где контемпорари арт не ко двору.

Но ведь пока вас не зовут в Украину. А если и потом этого не произойдет?

Пока мне есть чем заниматься. Я только закончил "Кармен. Исход", готовлюсь к большому спектаклю в Германии – буду ставить "Сексус" Генри Миллера. И точно знаю, что еще сделаю что-нибудь хорошее в Украине, просто они еще боятся меня звать.

Ну а рядовой украинский зритель не боится ваших работ? Готов ли он воспринимать современный театр?

Украинский зритель вообще не видел современный театр. Сюда не приезжают режиссеры с мировыми именами. В театре Украина отстала колоссально, лет на 50–70.

Что есть театр? Театр – это интеллектуальное развлечение, размышление, тренировка мозга нации. Получается, что мы хорошая нация, с хорошей территорией, но нас можно использовать только как придаток к европейскому рынку, а не как людей, способных создавать полноценные концепции, крупные проекты. У нас люди живут с мелким мышлением.

Неужели все так плохо в украинском театре и никого из отечественных режиссеров нельзя отметить?

А кого из украинских режиссеров знают за рубежом? Нет таких людей. Ступка известен как артист, да и то только в Польше и России. Все – это предел. В кино есть Кира Муратова. А театральных режиссеров – ни одного. Виктюк все равно уже скатился до попсы. Он для Украины, конечно, много сделал, но сейчас превратился в машину по зарабатыванию денег, притом машину низкого качества. А все остальные не могут конкурировать. Если их вывести хотя бы за пределы Польши, они все окажутся безработными, им никто не доверит театральную режиссуру.

Я спрашивал у тех, кто был на моей московской премьере, слышали ли они за последние три-пять лет новые украинские имена в театре или кино. Они ничего не слышали. Получается, что 40 миллионов не рождают реальных мозгов, такая у нас система.

В прошлом году ходили слухи, что вам собираются отдать театр в Украине, а потом разговоры затихли. Что произошло на самом деле?

В декабре 2006-го прошла неделя моих спектаклей в Украине. И после этого стали ходить разговоры, что нужно Жолдаку дать театр в Киеве, куда я смог бы приглашать самых радикальных художников мира. Если бы у меня появилась такая современная театральная фабрика в Киеве, то я ставил бы один спектакль в год, а в остальное время шли бы постановки лучших, например, польских или российских режиссеров. Я ведь знаю, кто в какой стране сейчас самый умный, открытый и честный из молодого поколения. Вот Кирилл Серебренников сказал, что он бы с удовольствием поставил у меня. Но у меня нет своего дома. Когда у меня спрашивают: "Андрей, где твой дом?", я не знаю. Знаю, что живу в Берлине, но это пока не мой дом.


А в Москве вам комфортно работать? Сейчас много говорят о российской цензуре. Или она до театра не добирается?

Как вам сказать... Я недавно поставил спектакль в Румынии по Виктору Ерофееву "Жизнь с идиотом". Если я его привезу в Киев, это будет шок для Украины. Потому что он очень смелый. В России такой спектакль не получилось бы поставить. В Украине, я думаю, тоже, по крайней мере, вчера – точно нет. Сегодня, я надеюсь, художникам у вас посвободнее. Хотя в то же время у вас была свобода, а что нового в кино появилось? Или в театре?

Все ваши постановки – сплошь экспериментальные. Не планируете вернуться к театральным истокам и поставить спектакль по классическим канонам, с четким сюжетом, единством места и времени действия?

Ну вот, например, "Жизнь с идиотом" по Ерофееву, которую я хочу в мае показать в Киеве вместе с "Кармен. Исход". В "Жизни с идиотом" есть вполне видимый сюжет. С "Кармен" сложнее – там сюжет не такой явный. Могу ли я сделать классический спектакль? Тут все зависит от продюсера. Если продюсер появится и скажет: "Андрей, сделай", я сделаю. Как в Америке: там продюсер предлагает режиссеру свой проект. А режиссер уже принимается за постановку или нет.

Я сейчас работаю в свободном режиме, потому сам выбираю. Вот у меня еще продолжаются переговоры с Ленкомом, с Марком Захаровым, он хочет позвать меня на постановку в свой театр. Но почему меня не приглашают украинские театры? Почему у меня в Европе рейтинг высокий, мои гонорары высоки, моя критика – в ведущих европейских газетах, а в Украине делают вид, что я не существую? Вот как это понимать?

Вы говорите: высокие бюджеты, высокие гонорары. Если не секрет, каковы суммы?

Ну во-первых, и футболисты, и теннисисты, и многие артисты не разглашают свои гонорары. У меня они небольшие – по сравнению с футболом и теннисом, но по украинским меркам довольно высокие.

Когда я говорю "гонорары", "бюджеты", я имею в виду в первую очередь стоимость постановки. Вот если я говорю, что хочу, чтобы в первом акте на сцене была опера, а во втором – были спецэффекты и пробивались стены, как, например, на переговорах, которые я веду с Ленкомом, то все это стоит очень больших денег. В свое время Виктор Пинчук пять или шесть лет поддерживал Ленком, и это были большие суммы. Так что пора уже нашим миллионерам и миллиардерам понять, что вкладывать деньги в театры необходимо.