«Война — не время для развлечений, но мы не считаем концерты «Океана Ельзи» развлечением, они объединяют». Слова Вакарчука, сказанные на «Олимпийском». Этим выступлением, собравшим десятки тысяч людей со всех уголков страны, разорванной войной, музыканты преподали отличный урок Украине — урок единения. Картина снята компанией FILM.UA, которая сейчас работает над документальным фильмом о группе. Оператор — британец Энди Хорнер (видео Depeche Mode, AC/DC, Pet Shop Boys). В его распоряжении во время съёмок была самая мощная ПТС (передвижная телевизионная станция) в Украине.

Сербский гитарист Владо Опсеница, появившийся в группе два года назад, словно дьявол, носился по сцене и выдавал такие мощные и насыщенные соло, что слышался в них и визг гаубиц, и скрежет разламывающейся брони, и мольба о мире.

Впрочем, может, это фантомы моей больной фантазии. В группе играют два серба — вышеупомянутый гитарист и клавишник Милош Елич. О том, что такое война, они знают по личному опыту, потому что на их глазах некогда большая Югославия развалилась на куски. Цитата из 33-летнего Елича: «Помню, что мне было страшно, когда я узнал о начале войны. В 1992–1995-м война была не в Сербии, а в Хорватии и Боснии, поэтому самым страшным был звонок в дверь, чтобы не забрали папу в армию. Но у нас на улицах тогда не стреляли, потом уже, в 1999-м, нас бомбили, но я бы не хотел этими впечатлениями делиться с другими. Это страшно, но это проходит, и, поверьте, здесь тоже пройдёт. Народ сильный, начнёт идти вперёд, и всё станет лучше… я надеюсь».

Концерт этот справедливо назвали событием историческим. Потому что бывают просто хорошие концерты, а бывают концерты про человека во время войны. И это такие же малосопоставимые вещи, как прыжки на батуте и настоящая невесомость.

В ходе выступления, которое длилось более трёх часов, «ОЕ» исполнили 35 песен. Кино идёт 97 минут. Фильм стал месседжем поколениям — нынешним и будущим. Есть в нём и чувственный накал, и хаос, и холодный пот потерь, и любовь, и нежность к человеку. И выступление первого состава «ОЕ». Когда Хусточка, Шуров и Гудимов вышли на сцену — время сделало кульбит и остро захотелось, чтобы поклонники зажгли зажигалки, как дань тому времени, когда у людей ещё водились записные книжки с телефонами друзей.

Когда я пару лет назад впервые услышала «На лінії вогню», мне показалось, это о ссоре двух любящих людей. Вероятно, так оно и было. Но настоящая песня тем и отличается от сиюминутной, что в ней всегда есть несколько пластов, и об руку идут радость и горечь. Они, как старые любовники, которые знают каждый изгиб на теле другого, и в мучительной, никогда не заканчивающейся борьбе рубятся до крови. На каждой песне, которая «остаётся прежней», есть шрамы. Они-то и впечатывают музыку в вечность, даже если певец об этом не подозревает.

Вторая — «Стіна». С запредельным по красоте своей сольным проигрышем серба Опсеницы. Стены, как известно, бывают разные — Китайская, Берлинская и т. д. В этой речь шла не о стене из кирпича и бетона, а о стене, сделанной из гораздо более прочного материала — обиды, ненависти и злобы.

И последняя «Обійми мене» — в этом простом словосочетании, в том, как Вакарчук поёт её, как он интонирует, заключено желание каждого человека, чтобы его просто кто-то обнял. И не важно, где он сейчас находится: сидит в подвале, прячась от бомбёжки, бухает в своей квартире в Донецке или же, сидя в Киеве, дрожащими от нервного напряжения пальцами в сотый раз набирает номер мужа, друга, брата, уехавшего в АТО. «Обійми» Вакарчука — будто вопль последнего живого человека на Земле.