Легендарный Севастополь

В один из майских дней 1954 года в квартире начинающего поэта-песенника Петра Михайловича Градова раздался звонок телефона. Звонил композитор Иван Ильич Мурадов, дважды лауреат Сталинской премии, автор «Контаты о Сталине» и Торжественной увертюры к 50-летию Молотова.

Выяснилось, что весь Советский Союз готовится с размахом праздновать 100-летие обороны Севастополя и 10-летие его освобождения от немецко-фашистских захватчиков, а Мурадели получил от вице-адмирала Николая Кулакова заказ на песню о городе.

Пётр Михайлович хотя и был фронтовиком, ни к Севастополю, ни к флоту отношения не имел, а про события 100-летней давности и вовсе знал понаслышке. Он кинулся искать информацию о Крымской войне и обороне Севастополя 1941–1942 годов. Времени было в обрез, и стихи оказались похожи на наспех зарифмованные газетные заголовки. Но Мурадели они понравились. В них было всё, чего требовал текущий политический момент: связь времён («воевали наши деды»), правильный национальный акцент («гордость русских моряков»), духовность («бой святой и правый») и даже актуальный геополитический момент («если из-за океана к нам враги придут с мечом»).

Песня «Легендарный Севастополь» впервые прозвучала для военного, партийного и советского руководства 25 июля в Доме офицеров флота в исполнении Ансамбля песни и пляски Черноморского флота. А 17 октября 1954-го во время празднования 100-летия обороны её на стадионе исполнил уже пятитысячный хор моряков и жителей Севастополя.

Три месяца спустя, 8 апреля 1783 года, Екатерина в нарушение мирного договора с турками и обязательств перед крымскими татарами подписала Манифест о присоединении к Российской империи Крыма и Таманского полуострова.

Уже через несколько дней после подписания манифеста к побережью Крыма прибыл фрегат «Осторожный» под командованием капитана II ранга Ивана Берсенева. Капитану была поставлена задача: выбрать бухту для размещения военного порта и базы Черноморского флота, призванного обеспечить России «господство в Чёрном море». Капитан рекомендовал бухту у посёлка Ахтиар, расположенную неподалёку от развалин древнего города Херсонеса. 10 февраля 1784 года Екатерина II своим указом повелела Потёмкину построить в этом месте большую крепость и назвать её Севастополем.

Конфликт России с Турцией уходит корнями в XVI век. Почти 400 лет две империи конкурировали за власть в Причерноморье. Именно войне с Турцией обязан своим появлением весь российский военный флот: в ходе очередной войны в 1696 году Пётр I впервые использовал военные суда, и после завоевания крепости Азов боярская дума учредила Военно-морской флот России.

К моменту аннексии Крыма Екатериной флот империи стал третьим по величине в мире после Великобритании и Франции. Впрочем, уже тогда Черноморский флот, предназначенный для борьбы с Турцией, имел периферийное значение, в шесть раз уступая по численности Балтийскому флоту. Тем не менее к началу Крымской войны 1854 года он считался лучшим парусным флотом мира. Противоречия здесь не было: к этому времени крупнейшие державы активно заменяли парусники пароходами.

Но «синопская резня», как её назвали в британских газетах, привела к прямо противоположному результату: спустя две недели после «великой и торжественной минуты» в войну с Россией вступили Англия и Франция, ранее гарантировавшие Турции безопасность её портов. В январе 1854-го объединённая англо-французская эскадра вошла в Чёрное море и направилась к Севастополю. Обнаружив на рейде лучший парусный флот мира, командир эскадры отдал русским военным судам приказ не сниматься с якоря под угрозой уничтожения. Русский флот подчинился: тягаться с бронированными пароходами парусникам было не под силу.

До конца апреля союзники пытались принудить Россию к перемирию с Турцией. Однако Николай I ответил французскому послу, что «Россия сумеет и в 1854 году показать себя такой же, какой она была в 1812-м». В итоге 2 сентября 1854-го началась высадка экспедиционного корпуса коалиции на побережье Крыма близ Евпатории.

14 сентября адмирал Нахимов по приказу морского министра Александра Меншикова затопил суда Черноморского флота у входа в Севастопольскую бухту, чтобы хотя бы так воспрепятствовать кораблям союзников. Впрочем, дальнейшие события показали, что эта мера была по меньшей мере сомнительной: защищавшие вход в бухту форты с тремя ярусами батарей с успехом действовали против соединённого французско-англо-турецкого флота. Но так или иначе первый Черноморский флот закончил своё существование на дне Севастопольской бухты.

Что до города-крепости Севастополя, то с момента основания и до 1854 года он ни разу не подвергался испытанию на «неприступность для врагов». В 1854-м после беспрепятственной высадки в Крыму 60-тысячного десанта союзников началась кампания, названная впоследствии «героической обороной Севастополя» и длившаяся почти год, до августа 1855 года.

Хотя в первые месяцы войны русская армия численно превосходила союзный экспедиционный корпус и располагала укреплённым тылом, она оказалась значительно слабее в боевых столкновениях. Одного героизма русских солдат и матросов, примеров которого оборона Севастополя знает множество, было недостаточно.

До 70% офицеров российской армии в те годы не имели никакого военного образования. Кавалерия могла отлично гарцевать, но не умела вести разведку и проводить рейды. Пехота умела маршировать, но не была обучена действовать в рассыпном строю и прицельно стрелять.

Подвела армию и транспортная система: снабжать войска и присылать пополнение в Крым судами из Англии у союзников получалось, а привести в Крым с материка хотя бы часть своей миллионной армии Николай I за год обороны Севастополя так и не смог.

27 августа 1855 года командующий обороной князь Михаил Горчаков велел армии затопить оставшиеся суда, поджечь Севастополь и вывести 115-тысячную русскую армию на северный берег бухты. Через три дня войска союзников вошли в дымящиеся развалины города.

Николай I, чья политика привела к военно-политическому краху страны, не дожил до падения Севастополя. 18 февраля 1855 года он умер, а 20 декабря союзники выдвинули России ультиматум, который 15 января 1856 года принял в качестве условия перемирия император Александр II.

Россия потеряла контроль над Сербией, Валахией, частью Бессарабии, устьем Дуная, Босфором и Дарданеллами. В течение 25 лет ей было запрещено иметь военный флот в Чёрном море.

Во время Октябрьской революции по Черноморскому флоту, восстановленному Россией в конце XIX века, прокатилась волна убийств офицеров. После подписания Брестского мира его покинуло две трети рядового состава. В результате флот практически прекратил существование как боевая единица. 18 апреля 1918 года германская армия вошла в Крым, Совнарком приказал командующему флотом контр-адмиралу Михаилу Саблину вывести флот в Новороссийск. Саблин отказался и отдал приказ поднять на кораб­лях флаг украинской Центральной Рады. Тем не менее 30 апреля 16 эсминцев и 2 линкора — треть судов ЧФ — вышли из Севастополя в Новороссийск. А 1 мая неприступный Севастополь без боя был взят немцами, которые потребовали от большевистского правительства возврата ушедших кораб­лей. История повторилась. 6 июня из Совнаркома в Новороссийск пришла телеграмма: «Ввиду безвыходности положения, доказанной высшими военными авторитетами, флот уничтожить немедленно. Председатель СНК В. Ульянов (Ленин)».

Семь кораблей, отказавшись выполнить приказ большевистского правительства, вышли из Новороссийска назад в Севастополь. Оставшиеся на рейде провожали их, вывесив сигналы: «Судам, идущим в Севастополь: позор изменникам России». 18 июня 11 подконтрольных большевикам кораблей ЧФ были затоплены в Цемесской бухте Новороссийска. Суда, пришедшие в Севастополь, были уведены немцами в турецкие порты.

25 ноября 1918-го немецкая оккупация Севастополя сменилась французской. Но среди войск Антанты начались брожения, подогреваемые большевистскими агитаторами, и когда 15 апреля 1919-го к городу подошли части Красной армии, они практически не встретили сопротивления. Власть в городе снова поменялась. Но уже через два месяца Севастополь перешёл в руки «белых». Правда, всего на полтора года — 15 ноября 1920-го барон Пётр Врангель отдал приказ оставить город. Непреступный Севастополь, снова без боя, перешёл под власть большевиков.

33 корабля Черноморского флота, сохранившиеся в турецких портах благодаря «германскому плену», достались несостоявшемуся государству Врангеля. Барон передал их Франции в качестве платы за поддержку моряков-эмигрантов. На эти средства русская колония в Тунисе (Бизерта) просуществовала четыре года. Но деньги, выплаченные за корабли, таяли, и 6 мая 1925 года в Бизерте прозвучал последний приказ: «Всем разойтись!».

Так завершилась история второго российского Черноморского флота.

Черноморский флот к началу Второй мировой войны действительно представлял собой грозную силу и обеспечивал СССР полное господство. Однако воспоминания о десанте союзников 1854 года и представление о Крыме исключительно как о базе ЧФ привели к тому, что в 1941-м советские силы были разбросаны по всему побережью полуострова, а 626 самолётов были заняты поиском морских сил противника. Адмирал флота Советского Союза Иван Исаков писал по этому поводу: «У немцев не было возможностей для высадки. Но, как видно, все были заражены психозом десанта, причём морского». Из 100-тысячного контингента Крым со стороны материка защищали только 30 тыс. человек.

26 сентября 1941 года германская армия, за два дня преодолев сопротивление Красной армии на Перекопском перешейке, взяла Армянск. Через месяц немцы оказались на подступах к Севастополю. 16 ноября Красная армия эвакуировалась из Керчи на Таманский полуостров через пролив. Севастополь оказался единственной советской территорией в Крыму, отрезанной, на расстоянии сотен километров от линий фронтов.

Наступление немцев на город в конце 1941 года остановилось по банальной для той войны причине: в Крыму не было асфальтированной дороги на «материк», а осенние дожди размыли грунтовки и сделали снабжение армии Эриха фон Манштейна почти невозможным.

В течение зимы и весны 1942-го Красная армия предприняла несколько попыток вернуть Крым, десантируясь с Таманского полу­острова. Однако даже заведя втрое превосходившие германские силы в Керчь, советское командование было не в состоянии продвинуться вглубь Крыма.

Севастополь оставался в безнадёжном положении. В самом защищённом, по оценкам военных экспертов, городе кроме мирных жителей оказались заперты около 200 000 армейцев и моряков. Единственной реальной надеждой на спасение для них был Черноморский флот — за полгода до этого ЧФ переправил в Севастополь из осаждённой Одессы 100-тысячную Приморскую армию, перебрасывал сотни тысяч бойцов через Керченский пролив и вполне мог справиться с эвакуацией. Но приказа не поступало.

7 июня немцы начали штурм Севастополя. 30 июня пал Малахов курган, и командующий Черноморским флотом и севастопольским укрепрайо­ном вице-адмирал Филипп Октябрьский отправил в Ставку телеграмму, где говорилось: «В таком положении мы продержимся максимум 2-3 дня. Прошу Вас разрешить мне в ночь с 30 июня на 1 июля вывезти самолётами 200–250 ответственных работников, командиров на Кавказ, а также, если удастся, самому покинуть Севастополь, оставив здесь своего заместителя».

Ставка дала добро.

Самолётами и подводными лодками были эвакуированы около 1000 высших командиров и партработников. Приблизительно 100 000 бойцов Приморской армии оказались брошенными на произвол судьбы, от 70 тыс. до 90 тыс. в итоге попали в плен. Остальные погибли, до последнего защищая страну, которая их предала. Совокупные потери Красной армии при обороне Севастополя составили около 300 тыс. человек. Армия Манштейна вместе с румынской понесла сравнительно небольшие потери: были убиты и ранены 24 110 человек.

В 1958-м, через 4 года после написания песни «Легендарный Севастополь», экс-командующий ЧФ, почётный гражданин Севастополя адмирал Филипп Октябрьский (Иванов) получил за героическую оборону города русской славы звание Героя Советского Союза. В мае 1961 года он так объяснил решение об отказе эвакуировать Приморскую армию: «В конечном счёте была потеряна армия, но сохранён флот».

Решением сессии горсовета от 29 июня 1994 песня «Легендарный Севастополь» была утверждена официальным гимном города-героя Севастополя. А ещё через 20 лет всё, что так понравилось в тексте песни её композитору в далёких пятидесятых, неожиданно оказалось самой сутью современной российской идеологии с её шовинизмом, культом вой­ны и тотальной заменой реальности мифами и легендами.