Галина и Николай Николаенко перебрались сюда прошлым летом. Они живут в общежитии «на кручах» — так в этих краях называют лёссовые холмы, обрывающиеся в Днепр. На скамейке перед входом в трёхэтажное кирпичное здание стоят перекошенные женские туфли непростой судьбы. Рядом с ними сидит чёрно-белый кот. Судя по его немаленьким размерам, к нему судьба как раз очень даже благосклонна. И туфли, и кот задумчиво смотрят на дождь. Вдалеке белеет гипсовая композиция, которая когда-то, скорее всего, была фонтаном — пухлый кудрявый мальчик с золотой рыбой в руках, — то ли признак архитектурной пошлости, то ли символ надежды, который соорудили на территории Ржищевского строительного техникума. Трёхэтажное кирпичное здание — общежитие техникума, где у Галины и Николая комната на первом этаже. В коридоре парковка из детских колясок. В эти декорации и пытается вписаться супружеская пара. Галине 75 лет, а её Коле 83.

Их дом остался в Горловке. Старики выехали из города в июне 2014-го ненадолго, как им тогда казалось, чтобы переждать взрывы.

— Когда услышала все эти непонятные звуки — то вроде как самолёт жужжит, то ещё что-нибудь, — поехали под Бердянск. Но мы думали, всё быстро закончится. Совсем не ожидали, что на Горловку будет такое нашествие и мы уже не сможем вернуться.

Там же осталась и дача с решётчатой верандой и огородом, в котором любил копаться муж Галины Ивановны. Точнее, они не знают, цела ли она. Но в общем-то в Горловке осталась целая жизнь.

— Мы с мужем очень любим свой город. Там лежат родители, там была любимая работа, которой мы отдали по 50 лет. Представляете, сколько это?

А ещё в Горловке осталась дочь.

— В августе ей исполнилось бы 54, — объясняет пожилая женщина и, кажется, сама удивляется тому, что говорит в прошедшем времени.

Она не захотела уезжать из города вместе с родителями — удержала работа.

— Мы созванивались, и сначала всё было хорошо. Но в последний раз, когда нам удалось связаться, она сказала, что убирает рабочее место после бомбёжки. С тех пор связи с ней нет. Муж ездил в Горловку, подать заявление «местным властям» о её исчезновении. Но информации у нас ноль. Мы уже больше года не можем её найти. Может, в плену, не знаю.

Галина замолкает — продолжать разговор на эту тему ей тяжело. В комнате становится очень тихо, и слышен стук дождя.

Дальше начались бесконечные переезды — сначала они перебрались в Ромны, где какое-то время жили у знакомой, потом был Артёмовск.

— Я Коле говорю: «Мы с тобой как молодые. Украину уже вдоль и поперёк изъездили».

Во время переездов их догнала новость о том, что внучка Даша родила ребёнка, который вскоре умер.

— Что-то с сердечком случилось. Взрывы, стресс мамы. Думаю, это повлияло, — вздыхает Галина, устало вытирая слезящиеся глаза ладонью. — Я стараюсь не расспрашивать подробности, до сих пор боюсь беспокоить. Она ведь в депрессии сильнейшей находилась.

Зрение и слух у Галины Ивановны резко ухудшились, как будто не было сил больше видеть и слышать. Ей и сейчас, после нескольких операций на глазах, больно смотреть на свет. Поэтому, когда она выходит на улицу, то надевает чёрные очки в пол-лица. В них темно, а от темноты становится страшно. Но для прохожих она просто пожилая женщина в элегантной шляпке и чёрных очках, за которыми ничего не разглядишь.

Тогда же, в Артёмовске, у Галины случилась диабетическая кома, после которой пришлось заново учиться ходить и говорить.

— Я улетала на небо, но осталась на земле. Наверное, у меня есть какая-то задача, которую ещё предстоит решить.

Всюду, куда бы ни приезжали Галина и Николай, они пытались хоть что-то сделать для поиска дочери — говорили с чиновниками, волонтёрами. Да и в Киев они добрались ради похода в СБУ, но в итоге оказались в Василькове — в больницах в разных концах города. Она с травмой ноги, а он с воспалением лёгких и плевритом.

— Без денег, без питания. В больнице меня обижали, когда узнали, откуда я. Даже судно не выносили. Я расстраивалась, но ничего. Надеялась на друзей, у меня ведь в Киеве много друзей было. Думала, они помогут. Правда, оказалось, что те давнишние друзья на нашу ситуацию смотрели другими глазами. Мы оказались в полнейшем одиночестве… Но потом появились новые друзья.

Спасла бумажка — дорожная карта переселенца, которая была у Галины Ивановны. Пожилая женщина наугад позвонила по одному из телефонов, указанных в карте.

— Я попала на очень хорошего человека — волонтёра Олесю, которая и помогла нам с переездом в Ржищев. Потом о нашей ситуации написали в интернете. Нас поддержали и бывшие коллеги из Горловки и Донецка, переехавшие Киев, и совсем незнакомые люди. Если честно, это было как в сказке. Бог ведь всё уравновешивает, и плохое, и хорошее.

Галина Ивановна проводит рукой по воздуху.

— Мне кажется, что мы попали в рай после всего, что пережили. Эдемский сад — так я называю это место, — улыбается она. — Видели, какой здесь Днепр? Летом красота — зелень, цветочные клумбы, сливы, абрикосы.

Маленькая женщина с карими глазами и короткой стрижкой сидит на кровати, кутаясь в кофту. Сейчас за окном серый пейзаж — в раю немного холодно и не так чтобы сильно уютно. Но именно здесь для неё и её мужа нашлось место — небольшая комната на две кровати с яркими молодёжными обоями.

Жизнь продолжается. Внучка Галины и Николая, Даша, родила второго ребёнка. Малышке полгодика.

На стене висит портрет Галины Ивановны. Всего в комнате три фотографии. Ещё две в рамках на столе: она в широкополой шляпе и серебристом костюме и ещё маленькая Даша. Здесь нашлось место только некоторым вещам из прошлой жизни. Кажется, Галину и Николая это совсем не смущает. У них всё с собой — в голове.

— Кто-то хранит золото, а у меня своя история. Я вещизмом, слава Богу, не страдаю, ставлю цель что-то большее увидеть, узнать. Коплю впечатления, — говорит Галина.

Её воспоминания начинаются с 1942 года:

— Тогда нас с мамой эвакуировали из Донецка. Мы 40 дней ехали на поезде в Казахстан. Все тащили с собой ковры, золото, а папочка собрал нам два чемодана с сухарями. Сам он остался. Должен был обеспечивать сохранность архивных документов. Потом даже Красную Звезду получил.

Она вдруг встаёт с кровати и что-то долго ищет в выдвижном ящике тумбочки. Сначала извлекает пухлую папку — в ней врачебные диагнозы и назначения.

— Здесь моя новейшая биография, — смеётся она и откладывает папку в сторону.

Наконец, достаёт миниатюрную книжечку в синем переплёте. На обложке фотография самой Галины Николаенко. Это тоже биография — книга о Галине Ивановне и о Музее миниатюрной книги, которым она руководила.

— Да, у нас в Горловке был государственный музей миниатюрной книги. Он единственный в своём роде на всю Украину! — не без гордости говорит пожилая женщина.

Музей начался с частной коллекции инженера Вениамина Разумова, в которой было 7 тысяч книг. Самый маленький экземпляр — пословицы и поговорки — на срезе человеческого волоса. С Разумовым Галина Николаенко познакомилась в 1973 году, а в 1996-м помогла ему создать музей. После смерти коллекционера она стала его директором. Миниатюрным книгам Галина Ивановна посвятила почти 20 лет.

— Я вообще-то филолог по образованию, какое-то время работала учительницей в школе. Книги стали моей жизнью. У Разумова в картотеке было больше 2 тысяч коллекционеров! Я знакомилась с ними, принимала участие во всех конференциях. Так что если собрать все мои доклады, то получится целый том.

В конце 2013-го, когда в Киеве уже начался Майдан, у неё разворачивалась своя, профессиональная драма — её попросили уйти из музея.

— Я проводила выставки, получала гранты на развитие, сделала так, чтобы у каждого сотрудника был свой компьютер, сняла фильм про Разумова. Но молодые сказали, что мне пора на покой. Я пытаюсь всё это оставить в прошлом. Но боль не проходит.

Сейчас на сайте горловского музея нет ни одного слова о Галине Николаенко.

— Вот, почитайте, если интересно, — Галина Ивановна застенчиво протягивает мне книжечку не больше 5 см в длину, которую она написала о коллекционере. — Расскажете, как вам мой стиль.

Потом, уже дома, между страничек я заметила небольшую пожелтевшую газетную вырезку. От руки на ней было написано: «Кочегарка» 5.12.2013. Заголовок «Награды горсовета». В тексте синей ручкой подчёркнуто: медалью им. Горлова III степени отмечены бывшая директор Музея миниатюрной книги им. Разумова Г. И. Николаенко.

— Когда-то я мечтала собрать собственную библиотеку. А сегодня понимаю, что не нуждаюсь в ней. Сегодня мне нужна только Библия, — задумчиво говорит Галина Ивановна, а потом вдруг улыбается и показывает рукой на голубую книгу. — А мой муж считает, что хорошая книга вот эта. Зачитал до дыр.

На обложке: «Эндоэкология здоровья».

— Что-то Коля задерживается…

В это время по аллее славы Героев Днепра, которая ведёт к железным воротам техникума, едет автобус. Среди пассажиров пожилой мужчина в большой чёрной куртке и вязаной чёрной шапке. В сумке у него ваучеры от Красного Креста, на которые он сможет купить продукты в супермаркете себе и своей жене Галине.

Задание Галины Ивановны забрать ваучеры он выполнил и теперь стоит в дверях комнаты.

— Меня Николай Никонорович величать, — представляется он, снимая свою большую куртку.

Под ней — совсем худющий дедушка. Куртка как будто придавала ему веса и роста. Это и есть муж Галины.

— На столе борщ и котлеты, я из столовой принесла. Поешь, — раздаёт указания Галина Ивановна.

— Слушаюсь, — шутливо отзывается он. — Теперь понимаете, почему я такой полный. Заботится обо мне, — его светлые глаза весело сверкают из-под седоватых бровей.

— Кажется, я пришёл как раз вовремя, чтобы она всё вам доложила и ничего не пропустила. Я Разумову тоже помогал. Он мне звонит: «Привези селёдку». И я вёз, — снова шутит Николай Никонорович.

— Помнишь большую выставку в Киеве, во дворце «Украина»? — обращается Галина к мужу, а потом смотрит на меня. — Я привезла восемь витрин книг из нашего музея и миниатюрную книжечку про Стуса, которую издала. Он ведь в Горловке какое-то время был. На выставку пришёл Ющенко, тогда ещё президент. Я набралась смелости и привела его к нашему стенду. Он долго рассматривал книги, заметил ту, что про Стуса. Я ему подарила её.

Николай Никонорович сидит рядом с Галиной Ивановной на кровати и не перебивает, давая выговориться.

— Коленька, я себя всё расхваливаю и расхваливаю, — вдруг вырывается у неё виновато.

Он молча подбадривает её взглядом.

— Потом нас всех собрали в зале. Ющенко со сцены рассказывал, как потрясён выставкой. «Мені подарували книгу про Стуса». И тут он начинает шарить по карманам в поисках этой книжечки, а она же малюсенькая. Долго не мог найти, — смеётся пожилая женщина.

Иногда Николай Никонорович всё же вставляет шуточки:

— Она мне запрещает к ней на «ты» обращаться. Говорит: «Я Разумова знала!»

— Прекрати! Не все же понимают твой юмор, — строго отчитывает его Галина Николаевна.

— У меня одна надежда — монастырь, — внезапно посерьёзнел Николай Никонорович.

Недалеко отсюда действительно расположился монастырь Преображения Гос­поднего. Собственно, сам техникум, говорят, находится на его территории. Когда-то это был мужской монастырь, куда приходили жить уже постаревшие казаки.

— Говорю ей: будешь меня пилить, уйду в монастырь, — хохочет он, довольный произведённым эффектом.

Я почти поверила.

— Вы рыбалку любите? — спрашиваю, когда мы выходим на улицу и мальчик с золотой рыбой в очередной раз попадается на глаза.

— Нет, я люблю землю. Я же сам из села. Видели бы вы руки моей мамы. Она большой труженицей была. Говорила мне: «Хоть не всегда везёт тебе, зато не пьёшь». Я действительно не пью и не курю. Человек без вредных привычек, хоть и вредный.

Потом он долго смотрит на носки своих больших ботинок, как будто на что-то решаясь.

— Нерадостно мне. Война не заканчивается. К сердцу ничего не прикипает. Вот думал, Кличко победит, но и он подвёл.

Через неделю Николай Никонорович опять был бодрым и шутил.

— Я вообще-то до 103 лет жить собираюсь, — говорит он, пока мы идём к общежитию.

— Почему именно до 103-х?

— А дед мой столько прожил. Но у меня, может, и больше получится. Я родился в Пологах. Это в Запорожской области. Там местность такая положистая. Ну и «пологи» — это роды по-украински.

Время от времени в речи Николая Никоноровича проскальзывают украинские слова.

— Сегодня готовим борщ, — сообщает Галина Ивановна, едва мы заходим в комнату.

На самом деле готовить будет Николай Никонорович.

— Решил научиться, — объясняет она, когда муж ушёл на кухню, прихватив с собой кастрюлю и весь овощной набор. — Раньше ведь на это вообще времени не хватало. Всё на работе. Я толком и оценить его не могла. Он круглые сутки в шахте пропадал. И только сейчас поняла, какой он у меня. Не знаю, что бы без него делала.

Николай Никонорович — кавалер знаков Шахтёрской доблести и Шахтёрской славы, инженер-шахтостроитель. В юности его прозвали Графом, он и сам не знает почему, но ему нравится. А в шахте он уже был дедом Никонором.

Через 40 минут он торжественно приносит в комнату кастрюлю, и мы садимся за стол, точнее, сидим-то мы на кроватях, а в качестве стола у нас табуретка. Борщ получился отличный.

— 1416, — произносит Николай Никонорович загадочно. — 1416 метров — это максимальная глубина, на которую я опускался в проход, — объясняет он через секунду. — Однажды сломал позвоночник, но Бог берёг, спинной мозг не задело, так что теперь могу перед вами стоять.

Он работал в шахтном управлении «Покровское» и в шахте им. Засядько.

— И Звягильского видел. Помню, как меня предупреждали, что с ним спорить нельзя, а то уволит. Но я всё равно сказал ему, что трубы, которые он купил, плохие. На следующий день у нас были новые, а меня никто не уволил, — опять лукаво из-под бровей смотрит он на меня. — Януковича ещё молодого видел.

— И как впечатление?

— Ай, — отмахивается Николай Никонорович. — Его люди на руках носили. А что он сделал? Только миллиардерами своих сыновей сделал, и всё, — закрывает он тему беглого президента.

В Горловку пара пока что возвращаться не собирается. Осенью Галина Ивановна съездила домой, чтобы проведать внучку и узнать, есть ли новости о дочери. Оставила новое заявление, встретилась с сотрудниками дочери, соседями.

— Информацию собирала буквально по крупицам. Хотя бы знаю, в какое время это случилось, когда она исчезла. Но больше ничего неизвестно, и это ужасно. Говорят, что родные стены лечат, но я там ни одной ночи не могла заснуть — замучили воспоминания. И ещё эта кромешная тьма. Стояла вечером на знакомой остановке и испугалась — не понимала, куда идти. Пришлось внучку звать.

Неожиданно Галина Ивановна меняет тему разговора, как будто выныривая из темноты воспоминаний:

— Знаете, что хотелось бы? В театр сходить. Мы с Колей любим спектакли. Может, и съездить куда-нибудь ещё удастся. Хочется что-то новое увидеть, — мечтательно произносит она, когда мы прощаемся.

Дождь. Мы с Николаем Никоноровичем стоим на автобусной остановке, и он, пользуясь моментом, даёт своё прощальное напутствие: «Муж должен быть для тебя стеной, а ты для него».

Вот он, их незамысловатый секрет. Николай машет мне рукой и возвращается к Галине. Его спина в большой чёрной куртке широкая и надёжная, как стена.