«Когда состарюсь, буду дублировать старика Хоттабыча. В каждом возрасте свои прелести. Сначала ты озвучиваешь детей, потом юношей, потом героев-любовников, а потом дедушек»

Обычно за голливудскими звёздами закрепляют определённых актёров дубляжа. Редко это происходит официально, чаще — негласно. «Мой» актёр — Эдди Редмэйн. Я дублировал его во «Вселенной Стивена Хокинга» и «Девушке из Дании». Кстати, эти фильмы — единственные, которые я смотрел перед дубляжём и к которым готовился. Чаще всего ты просто приходишь в студию, видишь свой текст и тут же приступаешь к работе.

Перед началом работы над «Девушкой» я читал информацию о трансгендерах, смотрел видео, общался со знакомыми трансгендерными людьми. (Фильм о первом в мире трансгендере, решившемся на операцию по смене пола. Участвовал в четырёх номинациях на «Оскар», но выиграл только одну. — Фокус) Полфильма пришлось разговаривать шёпотом, потому что так говорил Эдди, когда перевоплощался в женщину.

Технически самым сложным моим персонажем был герой Джимма Керри в «Тупой и ещё тупее-2». Он много смеётся, рвано разговаривает. Я писал его несколько дней, а последняя запись длилась 14 часов. Я так устал, что приехал домой и заплакал.

Дубляж пишется стоя. Ты должен воспроизводить все движения актёра, а сидя это сделать нереально. Даже в диалогах каждый актёр записывается отдельно. То есть я говорю что-то в микрофон, но мне никто не отвечает. Треки сводятся позже.

Если актёр, которого я дублирую, что-то ест и чавкает, я тоже чавкаю. Иногда жую хлебушек, чтобы получилось правдоподобно. Если он затягивается сигаретой, я затягиваюсь трубочкой.

Я не вживаюсь в роль, когда дублирую. Просто перенимаю манеру актёра, который её играет. Но иногда полностью копировать — не лучший вариант. Например, все актёры в турецких сериалах бородатые и мужественные. Но голоса у них противные и высокие. Если я буду дублировать их «на верхах», наши зрители это не воспримут. Поэтому я говорю низким голосом, чтобы картинка и звук совпадали. У нас это называется сделать роль «в лице».

У актёров дубляжа есть свои амплуа. У героев-любовников и красавчиков голос должен быть тембрально насыщенным, бархатистым. Я долго к этому шёл. Сначала озвучивал зайчиков в мультиках, потом меня пригласили дублировать Хокинга, а теперь уже и герои-любовники пошли. Латиносы и испанцы тоже практически все мои.

Некоторые актёры принципиально не дублируют геев или дьявола. Не делают отрыжку, не пукают. Я люблю делать все.

Ты как кассир, через которого за смену проходят сотни покупателей. За один день ты можешь дублировать дедушку, мальчика, дяденьку, гопника, героя мультика. Ролей так много, что все не запоминаешь.

В кино актёр может кивнуть или моргнуть, и его настроение будет понятно. В дубляже ты должен вложить все полутона в голос. Он — твой единственный инструмент.

Иногда мне говорят: «Что за работа у тебя такая? Ты просто разговариваешь в микрофон. За это ещё и бабло дают?» Раньше я обижался и доказывал, как это сложно. Сейчас даже не дискутирую на эту тему.

Я часто недоволен, когда смотрю фильмы, которые дублировал. Всё время переживаю, анализирую и думаю, что можно было сделать лучше.

«Актёры дубляжа — как высококлассные краснодеревщики. Мы можем сделать абсолютно всё. Не просто табуретку, а резную табуретку»

Мне не нужно смотреть фильм перед началом работы. За десятки лет в дубляже я понял, что все фразы и интонации повторяются. Американские актёры играют в разных фильмах, но делают это везде одинаково. Может, кто-то видит в каждой роли что-то сверхъестественное. Я — нет.

Во всех фильмах в украинском прокате я дублирую Брэда Питта. Когда мы записывали «У моря» с ним и Джоли, я как раз отпустил усы и постригся. Смотрю какую-то сцену и думаю: «Вот зараза этот Питт! Под меня косит! Усики тоже отпустил и волосы сделал короче». Через две недели мы записывали «Игру на понижение», и я к тому времени был уже с бородой. Смотрю, а он тоже! Ничего не могу сделать, чтобы он за мной не повторил.

В начале карьеры я несколько месяцев играл в «Театре на Подоле». Мне не нравилось. В театре приходится сто раз играть одну и ту же роль. Мне нравится делать всё быстро, поэтому я люблю эпизоды и рекламу. Там пришёл, выложился и ушёл.

Не люблю озвучивать документальные фильмы. В них очень много текста. Это утомляет, и я засыпаю. Люблю писать любовные мелодрамы. Они понятны всякому человеку, который хоть раз любил. Обожаю жлобские американские комедии с идиотским юмором. Люблю боевики, потому что там есть возможность показать, какой я мужик.

Однажды я получил письмо по электронке от своего фаната из Черновцов. Это был парень, который, наверное, тоже занимается озвучкой. Он написал: «Ваш голос є окрасою для будь-якого фільму». Это было приятно.

Нет ролей, в которых бы я не выкладывался. У меня может быть хорошее или плохое настроение, но на работе это не должно отражаться. Какая зрителю разница, какое у меня настроение?

Иногда я смотрю фильмы, которые плохо озвучены. Видеть, как не надо делать, — тоже полезно. Я понимаю, что фильм озвучен плохо, когда актёры говорят с интонациями, которых в жизни не существует, или когда пытаются играть возраст. Дублируют дедушек и кривляются. Зачем? Дедушка ведь разговаривает, как обычный человек, только чуть медленнее.

В нашем деле нет обид и конкуренции. По крайней мере среди мужчин. А актрисы иногда могут и подсидеть друг друга. Приходит такая на замену и говорит: «Так давайте я буду эту роль до конца озвучивать». У них амбиций больше.

Я всегда обращаю внимание на то, как разговаривают люди. По-моему, Константин Райкин сказал: «Когда я на море, я не отдыхаю. Лежу на песке, а уши работают». Так и у меня. Актёр — это губка, которая всё время что-то впитывает. Если я иду по улице и вижу бабушку, запоминаю её интонации, настроение, смотрю на мимику.

Полноценная жизнь — это и есть подготовка к роли. Иногда зимой я встаю в пять утра и еду на рыбалку. Хожу весь день под ветром и снегом, вижу миллион людей, слышу миллион историй. В какой-то роли мне это пригодится.

Я переслушал так много офигенных актёров, что теперь всегда слышу, когда люди врут. Голос становится или неуверенным, или излишне уверенным. Это слышно по силе звука, интонации. Всё из фильмов.

Мне говорят: «Ты талантливый». Да, я талантливый, потому что я каждый день на протяжении 20 лет работаю.

Я никогда не снимался в кино. Раньше думал, что ещё не готов к этому. Сейчас амбиции появляются. Мне хочется сыграть типаж человека, который понял жизнь, какую-то глубокую роль. Играть дурачков или психов мне неинтересно. Я хочу хорошо выглядеть на экране. У меня гипертония, я в любой момент могу уйти. Хочется уйти достойно.

«Раздражает, когда люди спрашивают: «Ты работаешь актрисой дубляжа? А покажи, как ты это делаешь?» Когда вы знакомитесь с проктологом, вы тоже спрашиваете, как он это делает?»

Сколько себя помню, всегда хотела что-то озвучивать. Лет в 7–10 я брала газету и читала программу передач вслух, как будто я диктор телевидения. Мечтала быть ведущей на радио, озвучивать мультики. Когда выросла и окончила институт, начала обивать пороги студий. Так было, пока мне не дали первую роль в мультфильме.

Я могу дублировать любых героинь, но мое амплуа — роковые женщины. Наверное, так сложилось, потому что у меня низкий и грудной голос. Вряд ли вы встретите роковую женщину с высоким и звонким голосом. Он больше подходит для романтических героинь.

Иногда в одном фильме приходится дублировать сразу несколько ролей — и девочку, и мальчика, и бабушку. Девочка звучит очень нежно, тонко. Она неуверенно выговаривает слова. У мальчика всё то же, но он слегка грубоват. У бабушки совсем низкий голос. Мы называем его «с песочком».

Режиссёр дубляжа перед началом работы всегда рассказывает о характере героини, её настроении. Она может быть заботливой, злой, сексуальной или ещё какой-то. Это называется «зерно роли».

У каждой актрисы — своя манера игры, к которой нужно привыкнуть. Например, Меган Фокс, за которой я «закреплена», всегда говорит с придыханием. Она вообще всё время дышит — идёт и дышит, баюкает ребёнка и дышит. Как будто наслаждается звуком своего голоса. Я дышу вместе с ней, потому что иначе гармоничный образ не получится.

Когда я чувствую, что актриса не дотянула роль, добавляю ей красок. Например, Кира Найтли в «Анне Карениной» была такая скукоженная, зажатая, даже улыбалась с оглядкой: «Я правильно улыбаюсь? Я нормально всё делаю?» Её пришлось доигрывать голосом, делать мягче.

Ещё один нюанс профессии: мы всё время следим за тем, как меняются правила ударения в словах. Совсем недавно мы говорили «пологОвий будинок», теперь говорим «полОговий». Если сомневаемся, достаём словари или звоним умным знакомым.

Не могу сказать, что мне обидно из-за того, что голливудских актрис знают, а меня нет. Они ведь не просто так проснулись утром и стали знаменитыми. Они прошли какой-то путь в жизни, может быть, даже в прошлых жизнях. А у меня сложилось по-другому. Грубое сравнение, но разве сантехник может обижаться на то, что его не знают, а какую-то сантехническую фирму знают?

В обычной жизни навыки владения голосом тоже дают о себе знать. Когда я звоню по телефону новому человеку, у меня непроизвольно опускается тембр, я говорю очень чётко. Люди часто пугаются. Например, как-то я звонила массажисту, и по голосу он решил, что я работаю прокурором.

Всё, о чём я мечтала в детстве, сбылось. Может быть, должно произойти ещё что-то, но в принципе я довольна.

«Озвучка — это хобби. Моя настоящая мечта — мюзиклы. В них сочетается всё, что я люблю: танцы, песни, актёрская игра. Я буду актрисой мюзиклов, когда вырасту»

С раннего детства я занималась вокалом. Хотела стать певицей или, если не получится, ветеринаром. О дубляже даже не мечтала. А когда мне исполнилось семь лет, я поехала на «Славянский базар». Там меня заметила и пригласила на озвучку мультика «Холодное сердце» студия LeDoyen. Так и началась моя карьера.

Когда озвучивала впервые, переживала, очень боялась идти в студию. А потом пришла, и страх как рукой сняло. Я просто зашла в комнатку, села за пюпитр, надела наушники и начала читать текст. Это оказалось довольно легко.

Когда я озвучивала «Машу и медведя», представляла, что я и есть Маша, что это я попадаю во все эти приключения с медведем. Мне нравилось быть ею. Я всегда стараюсь представить, что я и моя героиня — один человек. Так легче озвучивать.

В одном мультике я могу говорить взрослым голосом, в другом — как маленький ребёнок. Иногда приходится пищать, а иногда говорить серьёзно.

Вы знаете, что «Чип и Дейл» озвучивали мужчины? Просто потом их голоса сделали мультяшными с помощью каких-то технических штучек. Это настоящая магия.

Кроме мультиков, я озвучиваю фильмы. Даже страшилки. Например, в «Полтергейсте» озвучивала девочку, которую духи затащили в потусторонний мир. Это страшно. Я такие фильмы, даже со своей озвучкой, не смотрю. У меня вообще мало времени на то, чтобы что-то смотреть. Родители включают мне мультики в качестве поощрения.

Во время перерывов в студии я вижусь с другими детьми, которые тоже что-то озвучивают. Мы общаемся, играем. Но не думайте, что я дружу только с творческими людьми. Мне нравятся вообще все. Есть много близких друзей в школе и во дворе. Мы встречаемся, когда у меня есть минутка выгулять собаку.

Недавно я поменяла школу и теперь учусь в Кловском лицее. До концерта ко Дню учителя, на котором я пела, многие дети даже не знали, чем я занимаюсь. Мои ровесники ведь не смотрят «Машу и медведь» или «Софию прекрасную». После того, как они узнали о моей работе, мы стали больше дружить. Появились новые темы для разговоров.

Мой день выглядит так. Встаю в семь утра, еду в школу, занимаюсь там до трёх. Потом еду на дополнительный английский или французский, потом на занятия по сценической речи, хореографии или вокалу. Вечером приезжаю домой и делаю уроки. Иногда ещё еду на студию что-то озвучивать. Мне не кажется, что я мало гуляю или развлекаюсь. Жаль только, что так мало времени остаётся на уроки.

«Когда ты приходишь на дубляж без настроения, работа действует, как терапия. Ты просто говоришь в массовке о том, что тебя волнует, и становится легче. Можешь сказать: «От меня девушка ушла» или «Кошку задавила машина». Творчество лечит»

В первый раз я озвучивал массовку в анимационном фильме «Тачки» в 2005 году. Отец моего друга — режиссёр дубляжа, и он пригласил нас поработать.

Озвучивать массовку на профессиональном языке называется «делать гуры». Нужно создавать впечатление, что разговаривает много людей. Бывают гуры стадионов, ресторанов, улиц, офисов, деревень, на которые нападают чудовища, тонущих кораблей, чего угодно. В «Тачках» мы делали гур стадиона. Это легко. Кто-то болеет за одну машинку, а кто-то за другую. Ты просто кричишь: «Давай-давай, швидше! Давай! Ти мій кумир!»

Имитировать толпу могут минимум четыре человека. Большие гуры — это восемь-десять человек. В гурах бывают реплики, которые ты обязательно должен произнести — их присылают заказчики. А бывает импровизация. Это когда, например, в ресторане просто должна звучать украинская речь. И неважно, что при этом говорят. Можно сказать: «Подайте мне вино» или «Я буду мясо такой-то прожарки». Можно придумать что угодно, о чём теоретически могли бы разговаривать люди в ресторане — случайная встреча одноклассников, которые не виделись десять лет, пьянка офисных работников. Всё, на что хватит фантазии.

С гурами в исторических фильмах сложнее. К ним нужно готовиться, узнать, как говорили люди в ту эпоху, как друг к другу обращались. В крайнем случае всегда можно сказать: «Слушай, у тебя новенький камзол?» Иногда, если тема фильма сложная или специфическая, нам прописывают реплики, от которых можно отталкиваться.

За все время работы над гурами у нас с другими актёрами появились свои шутки и вымышленные персонажи, которые появляются в разных фильмах. Например, есть вымышленный герой Гарри. Мы говорим: «О, Гарри, почему ты опоздал?», «Гарри, чувак, как долго мы тебя не видели!» Дальше может разворачиваться какой-то сюжет с участием Гарри. Зрители не знают, что Гарри кочует из фильма в фильм, но нам так интереснее.

Кроме гуров, я озвучиваю большие роли, играю в театре, снимаюсь в сериалах и кино. Играть, конечно, сложнее, чем дублировать. Нужно учить текст, прорабатывать ситуацию, включать воображение.

Закреплённый за мной актёр — Донал Глисон. В «Выжившем» он играл капитана Генри, но он не волевой человек. Он романтичный. В основном я дублирую романтических героев или каких-то придурков. Скорее всего, мне просто это близко. Я никогда не согласился бы дублировать героя, на роль которого не подхожу.

Я не гонюсь за известностью, потому что знаю, что она временна. Иногда после съёмок в каком-то сериале на меня обращают внимание в метро, и от этого всегда как-то неловко. Люди думают обо мне что-то одно, но они ведь не знают, какой я на самом деле.

«За время работы я передублировала всех голливудских див. Они вместе со мной росли и получали «Оскары». Практически все они для меня как родные»

Я работаю в дубляже уже 20 лет, а началось всё с сериала «Первые поцелуи». Я пришла туда на кастинг в последний день, а уже через два часа мне позвонили и сказали, что я прошла.

До «Первых поцелуев» я играла в театре «Золотые ворота». Потом на работу на два фронта стало не хватать времени, и пришлось выбирать что-то одно. Я выбрала дубляж.

Сначала дублировала комедийных актрис. Я весёлая, у меня лёгкий характер, и в начале карьеры был высокий голос. С возрастом голос стал более низким, пришли женская мудрость и актёрский опыт. Когда мне предложили сделать Сару Джессику Паркер в «Сексе в большом городе-2», я была просто счастлива. Это была огромная роль с длинными монологами. Я так вжилась в неё, что мне казалось, я озвучиваю не её, а свои мысли.

Моя последняя работа — «Великолепный век. Роксолана». Я дублирую там Махидевран, мать сына Сулеймана Мустафы. Перед началом записи я читала исторические факты о Роксолане, Сулеймане и Махидевран. Узнала, что Сулейман был очень жестоким, и Мустафу казнили по его приказу и на его глазах. В сериале есть момент, когда я кричу: «Мустафа — мой сын! Нет! Нет!» Это было как раз в момент казни. Переживания, которые показала актриса, настолько слились с моими, что я кричала это и плакала. Сыграть такую эмоцию — настоящее актёрское счастье.

Мне интересны сильные женщины, героини с острым характером. Они могут быть язвительными или подлыми, и мне нравится подчёркивать это голосом. Сопливых героинь, которые только плачут и мечтают о принце на белом коне, я иногда дублирую, но не люблю.

Многие считают, что можно прийти с улицы и озвучить персонаж. Часто звонят девочки и говорят: «Я записала себя на кассету, и мне так нравится». Но ведь если у тебя красивые ноги, это ещё не значит, что ты можешь быть балериной. Никто не думает о том, что кроме природной красоты голоса, актёр дубляжа должен им владеть, у него должна быть безукоризненная дикция. Люди учатся этому в университете годами.

Со временем в голосе появляется биография. Молодая девушка никогда не сможет правдоподобно дублировать женщину 30–40 лет. То, чего нет в твоём опыте, нет и в голосе. В этом есть какая-то магия.