Однако уже к концу 1946-го в США осознали, что послевоенное обнищание Европы, и в том числе Германии, выгодно только СССР. Люмпенизация населения привела к росту левых настроений даже в Восточной Германии, несмотря на все тяготы советской оккупации. В итоге в сентябре 1946 года госсекретарь США Джеймс Бёрнс заявил: «Американский народ готов вернуть Германии право образовать собственное правительство и открыть народу Германии возможность вернуться в число достойных стран среди свободных и миролюбивых народов мира». А через полгода, в мае 1947-го, новый госсекретарь Джордж Маршалл провозгласил концепцию поддержки европейских стран, воплотившуюся впоследствии в так называемый план Маршалла. США брались финансировать целевые программы возрождения экономик европейских стран — как безвозмездной помощью, так и льготными кредитами на приобретение в США продовольствия и сырья. Мера была взаимовыгодной: Штаты активизировали свою внешнюю торговлю, а европейские страны получали возможность сделать быстрый рывок из послевоенной разрухи.

Советскому Союзу было предложено участие в этой программе вместе с США. Но СССР отказался от этой роли, сославшись на разрушенную войной экономику. Тогда Штаты предложили Союзу вместе с подконтрольными ему государствами Восточной Европы стать получателем такой помощи. Но это означало бы для СССР потерю влияния на страны «народной демократии». И Сталин отказался от участия в американской программе восстановления экономики Европы, запретив участвовать в ней и своим новым восточноевропейским сателлитам.

Более того, сразу после запуска «плана Маршалла» по инициативе Сталина был создан Коминформ — координационный центр коммунистических партий европейских стран, призванный противостоять влиянию США в Европе. Однако Социалистическая единая партия Германии (СЕПГ), или, как её называли в самой Германии, «русская партия», в Коминформ не вошла.

На словах СССР продолжал придерживаться курса на воссоздание единого германского государства, демонстративно отделяя оккупированную часть Германии от прочих стран «народной демократии», где полным ходом шло строительство «соцлагеря». Но одновременно содействовал спешной коммунизации на подконтрольной ему территории, которую проводила СЕПГ, пришедшая к власти под прикрытием советской военной администрации. Германию готовили к «объединению» максимально разорённой репарациями, деиндустриализированной и деморализованной, но с сильной, мобилизованной и готовой на всё ради власти партией большевистского типа.

Не видя перспектив достичь согласия с СССР о будущем единой Германии, США и Великобритания решают начать реализацию экономических реформ автономно, на подконтрольной им территории. За неимением других аргументов СССР в ответ угрожает союзникам полной блокадой Западного Берлина. Те не поддаются на шантаж, и 1 апреля 1948-го советская армия начинает задерживать транспорт, направляющийся в Берлин из Бизонии. Затем следует денежная реформа, за ней выпуск восточногерманской валюты. А через год на месте оккупационных зон появились отдельные государства: 7 сентября 1949-го была провозглашена ФРГ, через месяц — ГДР. Но четыре следующих года Сталин снова и снова пытался вернуть разрушенную войной и окончательно опустошённую оккупацией «свою» треть Германии. Помешали этой сделке сами немцы.

Пока восточногерманские социалисты экспроприировали земли и заводы, вводили пятилетние планы и загоняли крестьян в «товарищества по сельскохозяйственному производству», в ФРГ правительство Конрада Аденауэра проводило либеральные реформы. Возглавивший реформы министр экономики Людвиг Эрхард считал, что вывести страну из катастрофического положения смогут только предприниматели. И главное, что должно сделать для них правительство, — освободить от государственного регулирования. Уже на следующий день после денежной реформы правительство четырьмя распоряжениями, как впоследствии описывал сам Эрхард, «одним махом выбросило в мусорную корзину сотни всяческих приказов и распоряжений, регулировавших экономическую жизнь и цены». Уже через несколько месяцев западногерманские социал-демократы организовали общенациональную забастовку с требованием отставки правительства, превращавшего ФРГ «в рай для богатых и ад для бедных».

Правительство выстояло, в том числе благодаря поддержке США в рамках «плана Маршалла». Хотя вклад США в восстановление экономики ФРГ был не так уж велик: всего $1,3 млрд (примерно $15 млрд в современных ценах), основная часть которых пришлась на сырьё и продовольствие. Но уже через год, в 1949-м, экономика ФРГ начала расти, а на протяжении 1950-х ВВП Западной Германии утроился. Это был самый высокий темп роста ВВП среди развитых стран, причём благодаря политике правительства 70% ВВП страны производил малый и средний бизнес.

Происходило всё это на фоне попыток СССР избавиться от «нелюбимого ребёнка». Под давлением из Москвы в начале 1950 года на III съезде СЕПГ премьер-министр ГДР Отто Гротеволь напомнил делегатам об «исторической телеграмме» товарища Сталина, в которой ГДР была названа «краеугольным камнем для создания единой, демократической и миролюбивой Германии». Правительство ГДР начало готовить предложение правительству ФРГ и в ноябре 1950-го сформулировало его: определить условия для проведения общегерманских выборов. Причём в Учредительном совете, который должен был выработать эти условия, ГДР должна была иметь паритет с втрое превосходящей её по населению ФРГ.

В январе 1951-го канцлер Аденауэр сделал правительству ГДР встречное предложение: просто провести общегерманские выборы под контролем ООН. ГДР отказала, назвав контрольную миссию ООН «вмешательством во внутригерманские дела».

10 марта 1952 года Сталин делает последнюю попытку «решить германский вопрос» с выгодой для себя. Всем оккупационным державам была отправлена нота с проектом мирного договора стран-союзников с Германией. Проект договора, предложенный Советским Союзом, предполагал объединение Германии и даже существование германской армии при одном условии: неучастии Германии в военных блоках (имелся в виду, разумеется, НАТО). Это было огромное искушение для союзников, для руководства ФРГ и для германского народа. И хотя канцлер Аденауэр назвал ноту Сталина тактическим манёвром, призванным затормозить европейскую интеграцию ФРГ, страны-союзники вступили с СССР в дипломатическую переписку. Но через четыре дня после появления ноты Сталина руководство ГДР, обеспокоенное перспективой потери всего, неожиданно выдвинуло дополнительные условия. Премьер Отто Гротеволь заявил, что объе­динённая Германия должна будет прервать экономические связи с Западом, что её экономика должна будет основываться на пятилетних планах и что в общегерманских выборах смогут участвовать только соответствующие Конституции ГДР партии.

Переговоры об объединении провалились. 7 апреля Сталин отдал приказ спешно создавать армию ГДР. 26 мая ФРГ подписала договор с оккупационными державами, означавший конец оккупации её территории. На следующий день ГДР объявила внутригерманскую границу закрытой и начала укреплять её колючей проволокой. А 8 июля Политбюро ЦК КПСС приняло решение о курсе на «строительство социализма» и в ГДР.

Возможно, со временем в СССР бы «приняли меры» и в отношении демарша Отто Гротеволя. Но в начале 1953-го советский диктатор умер. Так твёрдое желание властей ФРГ построить успешное европейское государство, с одной стороны, и жгучее желание властей ГДР удержать власть — с другой, не позволили Сталину и западным союзникам договориться о компромиссе. В результате человечество получило «чистый» эксперимент-соревнование буржуазного и социалистического общества.

Но самой Германии этот эксперимент дался дорогой ценой.

Поток беженцев из ГДР в ФРГ нарастал с каждым годом. В переломном 1952-м от построения социализма бежало 182 393 человека. Рост цен на фоне повышения норм выработки привёл летом 1953-го к восстанию, подавленному советской оккупационной армией. Более 100 человек погибли, до 10 тыс. участников были осуждены.
Хотя руководство ГДР и СССР назвали восстание «фашистским путчем», организованным империалитическими государствами, Запад на деле наблюдал за восстанием, но не предпринял никаких шагов. «Восставшим стало ясно, - писал Вилли Бранд, федеральный канцлер ФРГ в 1969-1974 годах, - что они остались в одиночестве. Появились глубокие сомнения в искренности политики Запада. Противоречие между громкими словами и малыми делами запомнились всем и пошло на пользу власть имущим (в ГДР - Фокус). В конце концов люди стали устраиваться как могли».

Восстание заставило СССР резко снизить репарации и расходы ГДР на содержание оккупационной армии, что позволило правительству ГДР уменьшить цены и поднять зарплаты населению. В 1954-м СССР вовсе перестал взимать репарации, простив ГДР более $2,5 млрд военного долга, и «вернул» оставшиеся не вывезенными 33 промпредприятия. При этом немецкие товарищи беззастенчиво эксплуатировали идеологические и внешнеполитические амбиции КПСС. Партийный руководитель ГДР Вальтер Ульбрихт добился от Никиты Хрущёва поставок советского сырья на льготных условиях под тем предлогом, что иначе ГДР не сможет «обогнать и перегнать ФРГ». Для масштабного поддержания экономики ГДР и других стран «народной демократии» в конце 1960 года было начато строительство нефтепровода «Дружба». В 1962 году Хрущев публично жаловался: «…товарищ Ульбрихт заявил: «Так, может быть, я не должен строить социализм в ГДР?» Товарищ Ульбрихт ставит вопрос так, как будто оказывает нам некую милость тем, что строит социализм. Он всегда приходит и требует от нас помощи».

Немцы не оставляли трагических попыток прорваться на «загнивающий Запад»: за годы существования Берлинской стены 77 человек погибли, пытаясь её преодолеть. Но в целом сочетание кнута и пряника довольно скоро сформировало у старшего поколения настроения конформизма. А молодёжь, не знавшая искушений «западного образа жизни», и вовсе подрастала вполне лояльной к ГДР и её восточному патрону.

Загоняя граждан за колючую проволоку, правители ГДР продолжали декларировать стремление к объединению Германии. Но, как и во времена Сталина, на своих условиях. «Историческая миссия ГДР состоит в том, — говорилось в программе СЕПГ 1963 года, — чтобы во всей Германии рабочий класс принял руководство, монополистическая буржуазия была лишена власти и национальный вопрос был решён в духе мира и общественного прогресса». Тем не менее по мере нормализации внутреннего положения партийное руководство постепенно ослабляло и конфронтацию во внешней политике. В 1973 году был подписан Договор об основах отношений между ГДР и ФРГ, который позволил обоим государствам стать членами ООН. Правда, с конца того же года ГДР в публичной сфере перестаёт называть себя «Германия», конституция ГДР декларирует появление отдельной, «немецкой социалистической нации», а ещё в ней говорится о том, что страна «навсегда и неразрывно связана с СССР». Последнее получило в конце 1980-х неожиданное подтверждение.

К началу горбачёвской перестройки не только советская экономика дышала на ладан. ГДР уже много лет подряд поддерживала самый высокий среди стран СЭВ уровень жизни, занимая деньги на Западе, продавая туда произведения искусства, антиквариат, донорскую кровь и даже политических заключённых: с 1963-го по 1989 год правительство ФРГ заплатило ГДР 3,4 млрд марок за освобождение и передачу на Запад 33 тыс. узников.

К 1989 году долг ГДР западным странам составлял почти $30 млрд. Тем не менее главный идеолог СЕПГ Курт Хагер так отозвался о затеянной Михаилом Горбачёвым перестройке: «Если сосед переклеивает обои, то это не означает, что нам надо делать то же самое». Немудрено, что первые переговоры об объединении Германии Горбачёв проводил в 1988 году с канцлером ФРГ Гельмутом Колем без участия «немецких товарищей» — к этому времени в ГДР уже запрещали «перестроечную» советскую прессу и кинотеледокументалистику. Но процесс распада социалистической системы становился неконтролируемым. В первую очередь из-за того, что стремительно нищавшему Советскому Союзу было не до геополитического престижа.

Любопытно, что еще за год до переговоров с Колем Горбачёв так высказался о перспективе объединения Германии: ««Да, мы за объединение. Но, во всяком случае, не при моей жизни». Но к 1988-му рост промпроизводства в СССР уже несколько лет составлял 1-2%. Треть предприятий была убыточной, а еще треть получала прибыть, близкую к нулевой. В 1989-м стратегию перестройки и ускорения признали провалившейся. В стране начался глобальный дефицит товаров массового спроса и маячила перспектива голода. Советскому Союзу стало не до геополитического престижа. Поэтому президент США Джордж Буш на встрече с Гельмутом Колем 24 февраля 1990 года высказался более чем определенно о позиции СССР в переговорах: «Мы одержали победу, а они нет. Нельзя позволить Советам извлечь выгоду из поражения. Мы не позволим Москве определять, останется Германия в НАТО или нет».

В июле 1989 года СССР официально объявил об отказе ограничивать суверенитет стран — участниц Организации Варшавского договора. В августе Венгрия открыла границу с Австрией, и поток немцев из ГДР устремился на Запад. ГДР попыталась перекрыть границы с социалистическими соседями, но уже в октябре с благословения Горбачёва Политбюро СЕПГ сместило Эрика Хонеккера с поста генерального секретаря. Потом были либерализация визового режима, массовые демонстрации, падение Берлинской стены — и лихорадочные поиски денег председателем Совета министров ГДР Хансом Модровом, которому отказали и в СССР, и в ФРГ.

А в марте 1990 года на парламентских выборах в ГДР 48% голосов получил Альянс за Германию. Новое правительство незамедлительно приступило к переговорам, но не о решении, объединяться ли (оно было принято без участия ГДР), а о процедуре объединения.

В 0:00 3 октября 1990 года ГДР перестала существовать.