потерянный город

Алеппо, которого нет

Анна Синящик
Журналист
История рождения, жизни и умирания города Алеппо, сегодня практически стёртого с лица земли в результате войны в Сирии, напоминает незавидную участь драгоценного холста, вырванного из подрамника и разорванного в клочья перессорившимися потомками его создателя
Выбор палитры, первые штрихи
Историки до сих пор спорят, когда именно «нарисовался» Алеппо — до или после Дамаска.

Ясно одно: готовясь создать шедевр, автор этого города-картины не перетруждал себя подбором красок, зато побеспокоился о месте в самой посещаемой как ценителями, так и вандалами галерее.

Алеппо не упрекнёшь в богатстве цветовой палитры: белый кирпич, неизменная составляющая всех городских построек, под действием солнца, ветра и времени заметно потускнел, заслуженно прибавив к названию населённого пункта приставку «аш-Шахба», что означает «серый».
Географические особенности, такие как мягкий климат и близость к океану, считавшиеся главным преимуществом Серого Города, сыграли с ним злую шутку. Начиная с 3 тыс. до н. э. список желающих завладеть Алеппо пополнялся. Среди претендентов были шумеры, хетты, ассирийцы, египтяне, персы, греки.

Последние в I тыс. до н. э. переименовали поселение в Беройю и украсили зданиями, которые станут визитной карточкой города. На холме появился акрополь, ниже — торговые ряды, храмы, прямые античные улочки.
Работа над картиной
Что происходит, если над картиной по очереди работают несколько художников? Дождавшись своей очереди, каждый из них пытается привнести деталь, которая бы затмила всё, что было создано до них.

Каждый новый хозяин Алеппо старался изменить облик города на свой вкус. Новшества в Сером Городе вводились с завидной регулярностью — в соответствии со скоростью смены повелителей и владык. К примеру, после завоевания города арабами в 637-м безукоризненно прямые греческие улочки превратились в настоящий лабиринт, а рядом с цитаделью выросла мечеть Тутового дерева, одно из древнейших мусульманских молитвенных сооружений.
Многие здания того периода позже станут свидетелями не одной волны завоевателей и разрушителей, чей интерес к Алеппо вырос после того как город стал частью Великого шёлкового пути. Город активно экспортировал мыло, фисташки, благовония, вино, ткани.
Оценка картины
Когда холст почти высох, мольберт сложен, а кисти бережно упакованы в футляр, художник получает возможность расслабиться и наконец оценить свою работу.

Минутой тихого созерцания Алеппо можно считать начало XVI века, когда Серый Город вошёл в состав Османской империи и получил приятный бонус — почти 500 лет без военных конфликтов.

В Алеппо с новой силой забурлила жизнь: прогресс в судостроении позволял активнее использовать мореходство, в очередной раз закрепляя за одним из крупнейших сирийских городов славу международного торгового перевалочного пункта.
В 1915–1916 годах, спасаясь от погромов, в северные районы Халеба (так называют город местные) переселилось много турецких армян. Город стал мультикультурным, за ним закрепилось ещё одно прозвище — «Мать эмиграции».
В лучах славы
После Первой мировой войны Алеппо попал под протекторат Парижа. И во «французский» период, и после объявления независимости в городе активно развивалась лёгкая промышленность: Халеб одевал и обувал не только Сирию, но и часть Турции.

Исторический центр города был признан объектом наследия ЮНЕСКО. Старинные крытые рынки, восточные бани, мечети, христианские храмы и стены средневековой цитадели с каждым годом привлекали всё больше иностранных туристов. Для тех, кто уставал от экскурсий, город гостеприимно распахивал двери многочисленных развлекательных заведений: казино, ресторанов, клубов.
В комментарии для The Daily News Харут Экманян, беженец из Серого Города, вспоминает: Алеппо, как и Нью-Йорк, считался городом, который никогда не спит. Конечно, по улицам старой части города не разгуливали бруклинские хиппи, но в воздухе царила особенная атмосфера. Молодёжь собиралась в зданиях, когда-то служивших храмами, для обсуждения всего на свете — от архитектуры до социологии. Местные художники встречались, чтобы вместе разработать план улучшения жизни мегаполиса. «Мы с друзьями организовывали Печа-куча, арт-вечера, на которые благодаря репостам в Facebook собиралось до тысячи людей», — вспоминает Харут.

Рекордно высокое количество туристов Алеппо принимал в 2007-м, в рамках «Шёлкового пути», фестиваля, организованного министерством культуры Сирии. Участники посещали города, по которым когда-то проходил знаменитый торговый маршрут.

По официальным данным, в Сером Городе тогда проживало около 3 млн жителей. Алеппо активно строился — на окраинах как грибы росли новостройки.
Акт вандализма
В 2007-м туристы, опьянённые впечатлениями от международного фестиваля, вряд ли могли предвидеть начало войны. Однако уже тогда Сирия переживала не лучшие времена: засуха и неграмотное управление природными ресурсами страны привели к нехватке воды и опустыниванию земель. Крестьяне массово мигрировали в города. По оценке ООН, в 2010-м на грани голода оказался миллион жителей.

В течение следующего года, по открытым источникам, в Алеппо переселились свыше 200 тысяч человек. Недовольство приезжих нарастало: оказалось, что жизнь в мегаполисе была непомерно дорогой.
«Лишь состоятельные люди могли позволить себе жизнь в Алеппо, — рассказывает Фокусу сирийский беженец Мухаммед Аль-Тоба. — У нас в Дараа, например, знали: алеппские горожане — народ зажиточный, довольный своей жизнью. Другие там просто не задерживались».

Мухаммеду 29. Он уже несколько лет живёт в Соединённом Королевстве, работает тренером в одном из лондонских фитнес-клубов. Аль-Тоба сожалеет, что до эмиграции не успел побывать в Сером Городе. Анализируя сводки новостей, новоиспечённый лондонец констатирует: Алеппо, красочно разрекламированного в туристических буклетах пятилетней давности, больше нет.

Причину уничтожения картины или любого другого предмета искусства следует искать не в самом шедевре, а в событиях или людях, связанных с ним. История уничтожения Серого Города началась за много километров от Алеппо, в родном городе Мухаммеда — Дараа.
«До войны жить в Алеппо, или Дараа, или в любом другом уголке Сирии было сравнительно безопасно — с одним «но». У нас не было свободы слова, — вспоминает Мухаммед. — Говорите нелестные вещи о политике? — В тюрьму. Выражаете несогласие с режимом? — Туда же. Я, как и каждый сириец, не раз спрашивал себя: почему уже 12 лет мы терпим Башара Асада, как перед этим 50 лет терпели его отца? А потом всё изменилось. Представьте: в Сирии, стране, управляемой диктатором, дюжина ребят, 10–15-летних школьников устроили протест против режима Асада. На следующий день все они были отправлены в тюрьму».

По словам Мухаммеда, дараарским детям могло грозить любой наказание — от отсечения пальцев до смертной казни. Отец одного из юных заключённых собрал родственников, друзей и других родителей на митинг. «Пожалуйста, верните нам наших детей!» — скандировала небольшая толпа. Митингующие утверждали: дети не понимали, что творят, они не заслужили «взрослого» наказания. В ответ сирийское правительство вывело на улицы армию и с помощью оружия разогнало митингующих. Погибло восемь человек.

«Это продолжалось три месяца, — вспоминает Мухаммед. — Люди выходили на митинги, их разгоняли, проливалась кровь, они снова выходили, их снова топили в крови».
Мухаммед допускает, что если бы митингующие отстаивали что-то менее значимое, конфликт между населением и властью так и остался бы локальной стычкой. Однако жители Дамаска и Алеппо, более крупных и значимых городов, проявили солидарность с отчаявшимися родителями. Они стали выходить к государственным зданиям с плакатами «Помогите жителям Дараа».

То тут, то там вслух зазвучала мысль, которую раньше боялись озвучить: правительство и армия не имеют права убивать мирных граждан. Кроме того, все вспомнили о том, как бездействовала власть при засухе, бросив фермеров и скотоводов наедине с их бедой, и как поступили с неугодным правительством во время цветных революций в других арабских странах.
Возникновение вооружённой оппозиции, которая выступит против правительственных войск, было лишь делом времени. В июле 2012-го линия фронта прошла по улицам Алеппо.

«Не все сирийцы доверяют оппозиции. Но все мы как один против Асада и ИГИЛ, — уверяет Мухаммед. — А многие вообще считают, что Асад и ИГИЛ — это одно и то же, а те, кто поддерживает Асада, автоматически при этом помогают ИГИЛ, и наоборот».
Реставрации не подлежит
В марте 2016-го армии Асада удалось захватить Пальмиру, до того находившуюся под контролем ИГИЛ. Прогнозы местных экспертов были утешительными: 80% древних сооружений могли быть реставрированы. О восстановлении Серого Города, взять полный контроль над которым до сих пор не удалось ни правительству, ни оппозиции, молчат даже оптимисты.

Алеппо похож на изувеченный холст, который был терпеливо разорван на мелкие кусочки. Каким бы талантливым ни был реставратор, ему не удастся вернуть картине былое величие. Сохранность города-музея не слишком заботила конфликтующие стороны. Физическому уничтожению города поспособствовали не только наземные боевые действия участников гражданской войны, но и авиаудары российских ВВС по противникам Асада.

Стены многих зданий проломаны для создания амбразур и новых соединений между улицами, старинный крытый рынок Аль-Мадина разрушен и частично сожжён, здание мэрии обстреляно ракетами, больницы пострадали от воздушных атак. В списке повреждённых памятников архитектуры Великая мечеть, мечеть Султания, евангельская церковь в квартале аль-Джадид, здания на территории Алеппского студгородка, цитадель, жилые кварталы исторического центра города. Пострадала и промзона: часть заводов была уничтожена или разграблена, другая — вывезена в Дамаск и Турцию.
Серый Город, сумевший пережить 8-балльное землетрясение, монгольское завоевание и эпидемию чумы, фактически пал под натиском политических игр и разборок. Совсем как гениальное полотно, выдержавшее придирчивые смотрины не одного поколения критиков, но оказавшееся абсолютно беззащитным перед жестокой рукой очередного герострата.

Многие сирийцы видят в падении некогда величественного города особый смысл. «Халеб является напоминанием всему миру о том, как хрупок наш космополитизм и толерантность по сравнению с политической жадностью, насилием и фанатизмом», — убеждён Харут Экманян.

Возможно, у Алеппо ещё есть шанс начать всё с начала. Говорят, из разодранных на куски картин получаются неплохие инсталляции.
Фото: Getty Images, en.wikipedia.org, wmf.org