Мы на летней площадке ресторана «Каффа». На столике — диктофон и два кофе в фарфоровых чашках. «Обе белые», — вспоминаю хит «Вагоновожатых» «Обабелые». Но говорю о треке «Диспетчерам» из раннего репертуара. Зловещий текст с рефреном «Я вас прошу, не начинайте матч «Пахтакор» — «Манчестер Юнайтед» был написан в Киеве, на колене Антона, накануне вой­ны. Положил начало пророческой славе группы. В запасе ещё «Неприятель», «Восстание ватников» и другие домашние заготовки.

Три года успешного существования андеграундного коллектива в Украине — срок. Концерт в столичном клубе Sentrum — тема. Говорю и чувствую, что получается плохо. Выигрышные акценты вязнут на зубах. Антон всё больше напоминает популярный советский плакат «Добро пожаловать!».
Домашние заготовки идут к чёртовой матери. Рассказываю, как поспорила с друзьями, увидев Слепакова на концерте.

Предположила, что этот экзистенциальный человек в хаки когда-нибудь преподнесёт сюрприз. Появится перед публикой во фраке и с бабочкой. Вовлечётся в литературный процесс.

Антон оставляет в покое дали, садится напротив. Улыбается. Признаётся, что получил приглашение на участие в литературном фестивале. Но не скажет в каком — всё ещё вилами по воде. А в бабочке мы его видели на последнем киевском концерте «Вагоновожатых». С этой минуты я понятия не имею, о чём будет наш разговор.

Уже четверть века Антон Слепаков будоражит постсоветское пространство своими странными проектами. Всегда — поперёк законов шоу­биза, формальной логики и привычных схем человеческого развития. И всегда — успешно. Только талантом и желанием делать музыку этот феномен не объяснишь.

«Чёрт бы побрал того, кто замотал мне локоть капитанской повязкой... в чашку налил этот чёрный дёготь», — рассказывает Антон на своей странице в Facebook. Оттуда же известно, что он — «Cмотрящий в «Вагоновожатых». А не «Водитель Трамвая», в чём многие уверены.

— Человека, который связан со словами, резонно считать фронтменом. На самом деле ничего подобного.

Я-концепция мучает Антона со времён группы «Я и Друг Мой Грузовик», первого знаменитого детища. Редкий любитель рок-эстетики в СНГ прошёл мимо музыкального минимализма (барабаны и бас-гитара) и крышесъёмных вокальных текстов фронтмена «ЯиДМГ».

— В «Грузовике» было много личностного. Даже название начиналось с «Я». Потом оно отвалилось. Мне приходилось вмешиваться во всё: начиная с музыки и заканчивая промоушеном. За 15 лет наелся этим сполна. Идеей союза единомышленников и надеждами на то, что кто-то на этой планете может мироощущать так же, как я, тоже.

Без горечи и сожаления. Всё в прошлом. Но «Грузовик» всё равно вспоминается — как часть творческой жизни, которая, слава рок-н-роллу, не закончилась вместе с группой.

— На первые концерты «Вагоновожатых» приходило мало людей. Интерес был связан с известностью предыдущих коллективов наших музыкантов. Однажды я громко сказал в микрофон: «Мы очень любим наше прошлое. Но мы с ним прощаемся, ставим точку. Не поём старые хиты, не пытаемся войти в эту реку».

8 октября прошлого года точка была отменена. «ДМГ» играл прежним составом в Днепре на концерте, посвящённом погибшему другу Антона Евгению Череднику. Вырученные средства передали семье погибшего.

— Реюнион состоялся единственный раз. Но я не зарекаюсь. Не вижу ничего плохого в том, чтобы заработать денег на том, что когда-то сделал. Допустим, тогда не ценили. А сейчас звучит гениально. И тебе дали чемодан золота, и ты вложил его в новое дело. Почему нет? Промоутеры, знайте. Мы готовы.

С ужасом представляю «Грузовик» в 2017-м. Гротескные тексты, клоунский имидж, клуб «Пивная бочка», старые песни о главном. Нет, только не опыт группы 5'Nizza. Неожиданно Антон соглашается.

— На концерте в Днепре мы сыграли «Вагоновожатых», потом были местные группы, а потом «Грузовик». Это два разных потока энергии. Время смешной альтернативной музыки ушло безвозвратно.

Свежий весенний ветер уносит со столика пару салфеток. В воздухе висит вопрос об отношении Антона к реюниону и новому альбому упомянутой группы. Крайне неохотно говорит о творчестве коллег. Не хочет быть лидером мнений. Молчим, улыбаемся. Но всё-таки определяемся.

— Что я могу сказать? В моём трек-листе нет этого альбома. Недавно встретил Сана, он рассказал, что скоро у них концерт. «Пригласил бы тебя, — говорит. — Да ты не придёшь». Искренне рассмеялся. Мужчины нашли себя. Я о форме их существования. Но раньше мы много времени проводили вместе. Они мне…

— …не чужие люди?

— Да.

Значительная часть населения Украины выясняет отношения с прошлым. В позиции моего собеседника вижу универсальную формулу. Бережно, но решительно. Без битья сапогом того, что было дорого. Без попыток сделать вид, что ничего не было. С уважением к непредсказуемости будущего: никогда не знаешь, какая беда заставит опять собраться. Цена вопроса?
Молчим, улыбаемся.

Человек среднего возраста в нашей стране либо живёт на дивиденды от прошлых заслуг, либо продолжает давно начатое, либо жалуется на социальную несправедливость. Чтобы на рубеже «слегка за сорок» на ровном месте создать успешный проект — почти не бывает.

Ни слова о новой жизни и обнулении счетов. Полное равнодушие к понятию «прецедент». «Вагоновожатые» — следующий шаг в сторону интуиции и желаний Антона Слепакова. Ни больше ни меньше.

— Все, кому я показывал первые треки, говорили, что это очень слабо. Даже от близких людей я не получил поддержки. Но я видел направление, которым хочу заниматься. Верил, что оно найдёт отклик.

Сегодня «Вагоновожатые» — это гитарист Валентин Панюта, барабанщик Станислав Иващенко, вокалист и автор текстов Антон Слепаков. Четыре ЕР-альбома («Сгруппироваться», «Без трамваев», «Упасть с тандема», «Стартап Молодость») и пластинка «Вассервага». Два бесспорных шедевра — треки «Обабелые» и «Хундертвассер Хунта». Много интересного на территории бешеного IDM, электро-панка и техно. Концерты-постановки с виджеингом, фирменным речитативом и дикими танцами вокалиста. Забитые под завязку клубы. Туры, фестивали, поклонники, приезжающие на концерты из других стран.

Манера Антона произносить текст, своеобразно согласуясь с ломаной музыкой, вызывает к жизни как минимум призрак Лу Рида. Семплы отсылают то к актуальной инди-культуре, то к русскому року, то куда-то на Ближний Восток. Вопрос о музыкальных влияниях Антон обходит с мастерством рок-звезды, закалённой в боях с журналистами.

— Мы играем музыку, которую не могли играть в 1990-х и 2000-х годах. Индустрия звука сильно отставала от мировой. Сейчас на самом примитивном компьютере реально создать офигительный электронный трек. И это прекрасно. Мы не революционеры и не новаторы.

— А кто?

— Ретрансляторы.

Как ретранслятор ретранслятора прошу объяснить, почему, когда слушаю «Вагоновожатых», вспоминаю екатеринбургскую группу «Курара». Антон выкладывает всё как есть.

— У нас с фронтменом «Курары» Олегом Ягодиным интересная история получилась. Кто-то из поклонников «Грузовика» написал о них. В первом же интервью, которое нашёл в Сети, Олег признался, что слушает «Грузовик». Я скачал первый альбом. Офигенная группа. Когда я писал «Хундертвассер Хунта», представлял себя Олегом. Это очень интровертный человек. С ним сложно общаться. Подозреваю, что многим со мной — так же. Хорошо, что есть музыка и возможность воспринимать что-то через неё.

Мне повезло. Признаков интровертности в вокалисте «Вагоновожатых» сегодня не видно. Прошу рассказать о его сценическом движении, не выразимом в словах. Антон смущён.

— Если бы я понимал, как оно происходит… В какой-то момент — хоп, и всё. Когда-то мне казалось, что так я восполняю недостаточность вокальных данных. Оказалось, нет — я способен и петь, и двигаться. Я не могу это видеть потом, в записи. Как я в этой песне сплясал… Лучше мне этого не знать.

13 мая в клубе Sentrum будет осень. Так решили «Вагоновожатые». Покажут новые треки. Ещё раз отыграют «Стартап Молодость», мини-альбом с чёткой концепцией и историей. О кризисе, его преодолении, разговоре с прошлым. О молодости и моложавости, деньгах и энергии, культурном наследии, Позняках и Осокорках, об эффекте лестницы. Обо всём. Истории выдуманные. Жизнь не оскаровский сюжет, когда из-за угла может выскочить Годзилла и сделать нам всем интересно.

— Вы первый журналист, который увидел в альбоме то, что мы туда вкладывали, — концепцию, — говорит Антон. — Вышло крайне мало музыкальных рецензий. Писали, что звук поменялся в сторону The Prodigy. Забавно было читать.

Где-то год назад вышла замечательная работа Онуки «Відлік». Там понятный месседж — посвящение чернобыльской трагедии. Не заявив, что наш альбом посвящён уходящей молодости и потерянному поколению, мы обрекли людей на копирование пресс-релиза.

Мы почувствовали, что мини-альбом готов, когда дописали пятый трек. Издатель умолял добавить ещё один, чтоб выпустить пластинку. Это всё равно что заставить художника на зелёной траве пейзажа нарисовать потерянную роботом гайку. Мы не стали этим заниматься.

На два трека уже сняты клипы. Для EP это очень неплохо.

Дважды в год «Вагоновожатые» дают концерты в Киеве. Между ними пишут треки и гастролируют. В марте были в Минске, куда приехало много народу из России, в том числе промоутеров. Три года назад трио артикулировало свою позицию: никаких гастролей к «соседу» до окончания вой­ны. Предложения по-прежнему поступают и по-прежнему отклоняются.

Свой самый мощный концерт «Вагоновожатые» сыграли в конце марта в Славянске.

— Не хочу обидеть другие города, но так нас не принимали нигде. Столько счастья в глазах людей я не видел нигде. Играли в полуразрушенном здании комбината с тряпками в окнах. Холодно. Не было туалета. Чтобы согреться, люди в бочках что-то жгли. Национальная гвардия стояла, грелась и тоже ждала концерта.

Мы попросили ребят найти пару УФО, но очень скоро и без них стало жарко. Я никогда в жизни не давал столько автографов и не делал столько селфи.

— Ещё поедете?

— Если это будет возможно. Самое сложное — найти адекватное техническое решение.

Мы не можем петь под гитару. Ездили бы и в военные части, и в госпитали, но технически непонятно, как там играть.

Обычный день Антона начинается с пробежки — пришло время «подсобрать» оптимальную форму после прошлогодней травмы колена. Недавно он вернулся в Киев, где родился и вырос. Потом началось долгое путешествие по городам Украины. Киев не отпускал.

Хорошая музыка, чашка вкусного кофе и никаких сожалений об «уходящей молодости». Самое удивительное качество Антона — способность слышать внутреннюю правду и поступать в соответствии с ней. Так мог бы взрослый герой Сэлинджера, если бы этот автор позволял своим героям взрослеть.
Во «вдохновляющем списке» Слепакова Сэлинджер есть. Там же — Эрленд Лу, Хулио Кортасар, Вим Вендерс, Джим Джармуш, Йос Стеллинг, Фасбиндер, Алекс ван Вармердам. До боли знакомые предпочтения «потерянного поколения», поднимавшегося в 1990-х. Трагическое мироощущение героя, живущего в «стишах» Антона, тоже оттуда.

— Мне несложно влезть в шкуру убитого медведя и увидеть реальность его глазами. Откуда-то приходят слова. Я только фиксирую. Это как электроприборы. Включили в сеть, и они работают. Не надо понимать, как именно. Лучше туда не лезть.

Когда приходят «стиши», он их отсылает любимому человеку на е-mail. Она приносит распечатки. Антон знакомится с тем, что написал. В последнее время «стиши» стали ещё энергичнее, а их автор помолодел лет на десять. Говорю об этом.

— Я просто счастлив это слышать и вообще.

Напоминаю об эрзац-человеке без определённого места жительства и рода деятельности, которым Антон ощущал себя несколько лет назад. Уже неактуально.

— Мне нравится моя жизнь. В ней всё гармонично. И в плане «Вагоновожатых», где существует магический треугольник, каждая сторона которого автономна. И в плане моём личном. Конечно, всё может измениться. Но я не хочу забегать вперёд.

Помимо гармонии в жизни, Антона восхищают трамваи. Экологичность, удобство, красота. Особенно нравятся старенькие, выпущенные до хайтековской революции. А примерно половине Киева нравится артистическая фактура Антона, она не вмещается в «Вагоновожатых» и выплёскивается в побочные проекты. Антон и Shanti People с музыкальным эпосом «Рамаяна». «Стишение обстоятельств» с лирикой и музыкой, написанной двумя десятками музыкантов под готовые тексты. Художественный фильм Rock'n'Ball киевского режиссёра Дмитрия Приходько, где Антон экспромтом кого-то сыграл.

Его знакомый актёр из «Новой оперы» выражает чувство, которое возникает у многих при встрече со Смотрящим: «Я не знаю. Тебе треба от так якось взяти і шось з тобою зробити. Я так і бачу».

Антон обещает не сопротивляться, если кто-то «візьме та зробить». А пока что — концертные планы и никакого другого строительства будущего.

— Будущее пугает. Я его отодвигаю. Когда болел в детстве, мама пыталась в меня впихивать бутерброды с красной икрой. Меня эта икра пугала, я её языком отодвигал на самый край. Вот так и будущее. Оно уже нависло каменными валунами, но я отодвигаю его. Живу сегодняшним днём.

— Антон, Бог есть?

— Если б я знал…

— Вы верите в Бога?

— Я верю, что существует высшая сила. Человеку нужно во что-то верить. Пусть это будет Бог, сострадание, любовь. Но не разрушение, не насилие.

Обращает внимание на свежий зелёный листик, упавший на диктофон. Я думаю о нашем с ним общем «потерянном поколении», у которого теперь есть «Вагоновожатые». Может быть, с ними будет легче найтись. Мой собеседник ни о чём не думает. Полукруглым движением кисти накрывает диктофон и прикасается к листику — безымянным пальцем левой руки.

Это гитарное баррэ. У человека, который лет 20 не брал в руки инструмент.
Ей-богу не знаю, что из этого следует. Просто выключаю диктофон.

Антон уезжает.

На трамвае.