МУЗЫКА
Приехали
Как группам из Крыма и Донбасса живётся после переезда в Киев
Как судьба привела трио Fontaliza из горловской церкви на самую крупную концертную площадку страны, зачем севастопольцы из группы «Куклы Клауса» решили напомнить о драке, случившейся 30 лет назад, и почему луганский коллектив «Шевченко's Band» не подстраивается под мейнстрим, ожидая свою волну
Я стою на галёрке фан-зоны клуба Atlas, щурясь от света мощных стробоскопов на сцене, — группа Fontaliza презентует новый альбом Born in coal dust. В зале не протолкнуться, тяжёлый саунд заставляет публику ритмично подпрыгивать уже на третьей песне. Трио молодых музыкантов выкладывается без дураков: во время пятиминутного перерыва барабанщик встаёт из-за установки, и тогда всем видно, что его белая рубашка насквозь мокрая от пота.
Во втором отделении группа играет свои старые вещи, некоторым из них подпевает зал. Многие делают селфи на фоне сцены, в финале к вокалисту тянут руки из зала, он пожимает их, — похоже, эта команда имеет все шансы стать широко известной в Украине.
Так удачно музыкальная карьера складывается не у всех групп, которые подались в столицу из Крыма и Донбасса. Однако большинство из них объединяет во многом схожая биография, искренняя любовь к творчеству, пережитый печальный опыт и часто нелогичный оптимизм.
Во втором отделении группа играет свои старые вещи, некоторым из них подпевает зал. Многие делают селфи на фоне сцены, в финале к вокалисту тянут руки из зала, он пожимает их, — похоже, эта команда имеет все шансы стать широко известной в Украине.
Так удачно музыкальная карьера складывается не у всех групп, которые подались в столицу из Крыма и Донбасса. Однако большинство из них объединяет во многом схожая биография, искренняя любовь к творчеству, пережитый печальный опыт и часто нелогичный оптимизм.
Серьёзный город
Вокалист и гитарист группы Fontaliza из Горловки Павел Холошев вырос в семье музыкантов, с детства слышал много рок-музыки, преимущественно русской — «Машина времени», БГ, хотя в доме звучал и госпел, и блюз. Пробовал себя в спорте, но в итоге решил заниматься музыкой, освоив гитару. «Гены, наверное», — улыбается Павел.
Его родители — люди верующие, с детства Холошев ходил в воскресную школу, где и познакомился с барабанщиком Артёмом Талановым и басистом Игнатом Карташевым. Стали играть вместе. Готовя репертуар для воскресных служб, парни набрались опыта, параллельно работали над кавер-программой, играли хиты Muse, Placebo, Nirvana. С ней в 2010 году начали ездить на гастроли — Донецк, Днепропетровск, Харьков, Киев. Спустя год сосредоточились на авторских вещах, так началась история группы Fontaliza. Название позаимствовали из фильма «Рок-н-ролльщик», который как-то увидели в переводе Гоблина. «Там был такой персонаж Джонни Фунт, в переводе Гоблина его группа называлась «Фунт Элизы». Это название почему-то въелось, и мы вместе с братом его переиначили», — говорит Холошев.
Горловский андеграунд производил преимущественно тяжёлую музыку. При этом в городе много лет существовала серьёзная джазовая школа. В Горловке регулярно устраивали концерты, групп было много. Как-то Павел с друзьями решил подсчитать те из них, которые хоть немного знакомы местной публике, насчитали около 80 команд — солидное число для города с населением 200 тыс.
На местной студии Beasts, где писались все уважающие себя рокеры города, в 2012 году родился дебютный альбом Fontaliza. Его хорошо приняли, одну песню даже взяли в саундтрек первого российского трэш-хоррора «Зомби-каникулы». «Они сами нас нашли, а я подумал: «Господи, неужели наша песня такая трэшевая», — смеётся Холошев.
На местной студии Beasts, где писались все уважающие себя рокеры города, в 2012 году родился дебютный альбом Fontaliza. Его хорошо приняли, одну песню даже взяли в саундтрек первого российского трэш-хоррора «Зомби-каникулы». «Они сами нас нашли, а я подумал: «Господи, неужели наша песня такая трэшевая», — смеётся Холошев.
Горловский андеграунд производил преимущественно тяжёлую музыку. При этом в городе много лет существовала серьёзная джазовая школа. В Горловке регулярно устраивали концерты, групп было много. Как-то Павел с друзьями решил подсчитать те из них, которые хоть немного знакомы местной публике, насчитали около 80 команд — солидное число для города с населением 200 тыс.
На местной студии Beasts, где писались все уважающие себя рокеры города, в 2012 году родился дебютный альбом Fontaliza. Его хорошо приняли, одну песню даже взяли в саундтрек первого российского трэш-хоррора «Зомби-каникулы». «Они сами нас нашли, а я подумал: «Господи, неужели наша песня такая трэшевая», — смеётся Холошев.
На местной студии Beasts, где писались все уважающие себя рокеры города, в 2012 году родился дебютный альбом Fontaliza. Его хорошо приняли, одну песню даже взяли в саундтрек первого российского трэш-хоррора «Зомби-каникулы». «Они сами нас нашли, а я подумал: «Господи, неужели наша песня такая трэшевая», — смеётся Холошев.
Когда я прошу рассказать о самом запомнившемся концерте, Павел вспоминает самый первый — в горловском клубе «Нова Сич», через который прошли все местные группы. На концерт пришло человек пятнадцать, в основном друзья, затем подтянулись какие-то панки.
— В конце начался хаос. Тогда я схватил свой комбик и побыстрее убежал, — смеётся Холошев. — Этот клуб — такой андеграунд-андеграунд.
— Аналог донецкого «Ганджубаса»? — задаю уточняющий вопрос, после которого Паша сразу же переходит «на ты».
— Ты о нём знаешь? — оживляется он. — Типа того.
— В конце начался хаос. Тогда я схватил свой комбик и побыстрее убежал, — смеётся Холошев. — Этот клуб — такой андеграунд-андеграунд.
— Аналог донецкого «Ганджубаса»? — задаю уточняющий вопрос, после которого Паша сразу же переходит «на ты».
— Ты о нём знаешь? — оживляется он. — Типа того.
Весной 2014 года Павлу Холошеву неожиданно позвонил Святослав Вакарчук, предложил выступить на разогреве у «Океана Эльзы» на стадионе «Олимпийский». Это было очень кстати для только что переехавшей в Киев команды
«В Горловке сказали бы, что это попса»
Когда в Донецкую область пришла «русская весна», Павел встретил на улице знакомого, который хвастал тем, что помогал захватывать административные здания. Тут же подумал, что это не для него. «Вскоре заметил, что в центре, у памятника Ленину, места местных молодёжных тусовок, появилось много незнакомых подозрительных людей, а потом по городу стали разъезжать на джипах боевики кавказской внешности, — говорит он. — Горловка быстро чахла, из неё потихоньку стали уезжать, о культурных мероприятиях можно было забыть».
Всё это нашло отражение во втором альбоме группы, который начали писать ещё в Горловке. Но закончить работу там не успели: началась война, было решено перебираться в Киев. Тем более был повод: весной 2014 года Паше неожиданно позвонил Святослав Вакарчук, предложил выступить на разогреве у «Океана Ельзи» на стадионе «Олимпийский». «Святослав хотел взять группу именно из Донецкой области, наверное, ему кто-то нас посоветовал. Нам повезло: этот концерт очень помог нам. В том числе и материально — мы ведь тогда только переехали: о нас узнали в столице, было много концертов», — вспоминает Холошев.
Однако музыка команду пока не кормит. Приехав в Киев, Игнат, психолог по образованию, вместе с отцом занялся ремонтом автомобилей. Они сняли на Виноградаре двухэтажный гараж: внизу мастерская, наверху устроили репетиционную базу. «Такой у нас гаражный рок», — смеётся Павел. Артём, давно освоив профессию парикмахера, работает стилистом. Паша, будучи профессиональным переводчиком, подрабатывает в шоу-руме, продаёт одежду, которую шьют знакомые дизайнеры.
Над последним альбомом Fontaliza работала почти три года. «Можно сказать, что он рождён в Донбассе, в Горловке всё началось, да и заканчивали его в Донецкой области: писали в Славянске, в местной студии. Так совпало, что там был подходящий для наших задумок аппарат, позволяющий добиться нужного звука. Но если бы такая же студия была бы, к примеру, в Киеве, мы всё равно выбрали бы Донбасс, потому что корни тянули... Немного грузовая музыка получается. Но не скажу, что альбом мрачный. Если бы мы представили его в Горловке, там сказали бы, что это попса», — смеётся Паша.
Над последним альбомом Fontaliza работала почти три года. «Можно сказать, что он рождён в Донбассе, в Горловке всё началось, да и заканчивали его в Донецкой области: писали в Славянске, в местной студии. Так совпало, что там был подходящий для наших задумок аппарат, позволяющий добиться нужного звука. Но если бы такая же студия была бы, к примеру, в Киеве, мы всё равно выбрали бы Донбасс, потому что корни тянули... Немного грузовая музыка получается. Но не скажу, что альбом мрачный. Если бы мы представили его в Горловке, там сказали бы, что это попса», — смеётся Паша.
Однако музыка команду пока не кормит. Приехав в Киев, Игнат, психолог по образованию, вместе с отцом занялся ремонтом автомобилей. Они сняли на Виноградаре двухэтажный гараж: внизу мастерская, наверху устроили репетиционную базу. «Такой у нас гаражный рок», — смеётся Павел. Артём, давно освоив профессию парикмахера, работает стилистом. Паша, будучи профессиональным переводчиком, подрабатывает в шоу-руме, продаёт одежду, которую шьют знакомые дизайнеры.
Над последним альбомом Fontaliza работала почти три года. «Можно сказать, что он рождён в Донбассе, в Горловке всё началось, да и заканчивали его в Донецкой области: писали в Славянске, в местной студии. Так совпало, что там был подходящий для наших задумок аппарат, позволяющий добиться нужного звука. Но если бы такая же студия была бы, к примеру, в Киеве, мы всё равно выбрали бы Донбасс, потому что корни тянули... Немного грузовая музыка получается. Но не скажу, что альбом мрачный. Если бы мы представили его в Горловке, там сказали бы, что это попса», — смеётся Паша.
Над последним альбомом Fontaliza работала почти три года. «Можно сказать, что он рождён в Донбассе, в Горловке всё началось, да и заканчивали его в Донецкой области: писали в Славянске, в местной студии. Так совпало, что там был подходящий для наших задумок аппарат, позволяющий добиться нужного звука. Но если бы такая же студия была бы, к примеру, в Киеве, мы всё равно выбрали бы Донбасс, потому что корни тянули... Немного грузовая музыка получается. Но не скажу, что альбом мрачный. Если бы мы представили его в Горловке, там сказали бы, что это попса», — смеётся Паша.
Сейчас группа мечтает о гастролях по Европе. Глядя на своих друзей из донецкой команды Sinoptik, а также горловской группы Jinjer, которая подписала контракт с крупным зарубежным лейблом Napalm records, участники Fontaliza понимают, что это достижимая цель. «В Украине есть серьёзные команды, поэтому интерес европейской публики к нашим исполнителям совершенно оправдан», — уверен Холошев.
Я спрашиваю, каким ему хотелось бы видеть путь группы в ближайшие пять лет. Промолчав не менее минуты, Павел, наконец, говорит, что творчество — это загадка, неясно, куда оно выведет: «Мыслить такими понятиями, как собрать зал на две тысячи человек, потом стадион, — это круто, но не главное. Главное, что музыка приносит радость».
Я спрашиваю, каким ему хотелось бы видеть путь группы в ближайшие пять лет. Промолчав не менее минуты, Павел, наконец, говорит, что творчество — это загадка, неясно, куда оно выведет: «Мыслить такими понятиями, как собрать зал на две тысячи человек, потом стадион, — это круто, но не главное. Главное, что музыка приносит радость».
О чём говорили крымские татары
«Куклы Клауса» назначают встречу в пабе. На неё приходят три музыканта — Киса, Боб, Кэт и директор группы Юра. Две минуты, и на столе появляются бокалы с пивом, ром-кола для Кэт, все чокаются, и интервью тут же превращается в бедлам. Больше других говорят вокалист и гитарист группы Киса и басист Боб. Обоим около сорока, на то, что они играют панк, намекает стиль одежды, булавка в ухе Кисы и типично крымское неформальное поведение: музыканты постоянно перебивают друг друга, зычно ржут и не забывают просить у официантки добавки.
В Крыму и началась история группы. Парни знакомы с детства, что-то играли во дворах на гитарах, в 1995 году появился повод создать команду — Боб разжился басухой.
— Наш костяк сложился в Севастополе, тот коллектив мы назвали «Ку-Клукс-Клаус», — говорит он.
— Мы предвосхитили «Футураму», где в одной серии Санта Клаус резвился с пулемётом в руках, — смеётся Киса.
Группе хотелось жёстко звучать, но денег на примочки не было, пришлось паять их по схемам из «Юного техника». Детали Киса брал на работе, где мастерил рации в полуподпольном цехе, которые затем продавались за рубеж: тогда ещё эта продукция выходила дешевле, чем китайская.
В 1996 году в состав ввели флейтистку Анечку, тогда ещё ребёнка. Парни дружили с её старшим братом, он был не против сдать сестру «в аренду» при условии, что её будут забирать из музыкальной школы и вовремя кормить. К договору отнеслись ответственно: Боб вспоминает, как варил для Анечки макароны.
В Севастополе группа записала два домашних магнитоальбома, а затем распалась — в 1997 году Боб и Киса поступили на кинофакультет киевского театрального института. Музыку надолго забросили, пока в 2005 году случайно не встретили на улице своего барабанщика Доктора — оказалось, что тот тоже перебрался в столицу. Команда возродилась под названием «Куклы Клауса» и через несколько месяцев дала первый концерт в Киеве.
В 1996 году в состав ввели флейтистку Анечку, тогда ещё ребёнка. Парни дружили с её старшим братом, он был не против сдать сестру «в аренду» при условии, что её будут забирать из музыкальной школы и вовремя кормить. К договору отнеслись ответственно: Боб вспоминает, как варил для Анечки макароны.
В Севастополе группа записала два домашних магнитоальбома, а затем распалась — в 1997 году Боб и Киса поступили на кинофакультет киевского театрального института. Музыку надолго забросили, пока в 2005 году случайно не встретили на улице своего барабанщика Доктора — оказалось, что тот тоже перебрался в столицу. Команда возродилась под названием «Куклы Клауса» и через несколько месяцев дала первый концерт в Киеве.
Группе хотелось жёстко звучать, но денег на примочки не было, пришлось паять их по схемам из «Юного техника». Детали Киса брал на работе, где мастерил рации в полуподпольном цехе, которые затем продавались за рубеж: тогда ещё эта продукция выходила дешевле, чем китайская.
В 1996 году в состав ввели флейтистку Анечку, тогда ещё ребёнка. Парни дружили с её старшим братом, он был не против сдать сестру «в аренду» при условии, что её будут забирать из музыкальной школы и вовремя кормить. К договору отнеслись ответственно: Боб вспоминает, как варил для Анечки макароны.
В Севастополе группа записала два домашних магнитоальбома, а затем распалась — в 1997 году Боб и Киса поступили на кинофакультет киевского театрального института. Музыку надолго забросили, пока в 2005 году случайно не встретили на улице своего барабанщика Доктора — оказалось, что тот тоже перебрался в столицу. Команда возродилась под названием «Куклы Клауса» и через несколько месяцев дала первый концерт в Киеве.
В 1996 году в состав ввели флейтистку Анечку, тогда ещё ребёнка. Парни дружили с её старшим братом, он был не против сдать сестру «в аренду» при условии, что её будут забирать из музыкальной школы и вовремя кормить. К договору отнеслись ответственно: Боб вспоминает, как варил для Анечки макароны.
В Севастополе группа записала два домашних магнитоальбома, а затем распалась — в 1997 году Боб и Киса поступили на кинофакультет киевского театрального института. Музыку надолго забросили, пока в 2005 году случайно не встретили на улице своего барабанщика Доктора — оказалось, что тот тоже перебрался в столицу. Команда возродилась под названием «Куклы Клауса» и через несколько месяцев дала первый концерт в Киеве.
К музыкальной карьере парни относятся скептически. На жизнь большинство участников группы зарабатывает, работая на телевидении и в кинопроизводстве. Бобу, например, благодаря профессии звукорежиссёра как-то довелось пощупать декорации к фильму «Робин Гуд» Ридли Скотта. Музыкой же они занимаются ради живых, как правило, клубных выступлений. Хотя иногда «Куклы Клауса» и дают о себе знать более широкой аудитории, когда зовут на телеэфиры, фестивали. Недавно их песни использовали в саундтреке сериала «Маэстро». Композитор фильма Владимир Крипак — их товарищ, который сводил два альбома «Клаусов».
— Я только решил молодёжную музыку писать, думал, модно выгляжу, а тут набирает меня Вова и говорит: «Ребята снимают сериал про рок 80-х, ваши песни как раз в духе». Бл…! – чуть не расплёскивает пиво Киса под дружный хохот. — Зато познакомились с интересными людьми, даже песню для сериала написали. Песня, конечно же, про Крым, про детство, про переполняющие чувства.
— Я только решил молодёжную музыку писать, думал, модно выгляжу, а тут набирает меня Вова и говорит: «Ребята снимают сериал про рок 80-х, ваши песни как раз в духе». Бл…! – чуть не расплёскивает пиво Киса под дружный хохот. — Зато познакомились с интересными людьми, даже песню для сериала написали. Песня, конечно же, про Крым, про детство, про переполняющие чувства.
— Почему столько лет живя в Киеве, вы до сих пор считаете себя крымской группой? — спрашиваю я.
— Так моря-то хочется. Недавно перед концертом оно одновременно всем нам приснилось, а потом наша подруга привезла из Севастополя литр морской воды, мы и давай ей обливаться, — говорит Киса. — Один мой товарищ хорошо сказал. Раньше он считал, что разговоры крымских татар о депортации, о земле предков — это чтобы участки себе выбивать. А теперь, пожив с этим, он понял, что Крым не отпустит никогда, детям будешь о своей родине рассказывать. И о чём говорили крымские татары, ему теперь хорошо понятно.
— Так моря-то хочется. Недавно перед концертом оно одновременно всем нам приснилось, а потом наша подруга привезла из Севастополя литр морской воды, мы и давай ей обливаться, — говорит Киса. — Один мой товарищ хорошо сказал. Раньше он считал, что разговоры крымских татар о депортации, о земле предков — это чтобы участки себе выбивать. А теперь, пожив с этим, он понял, что Крым не отпустит никогда, детям будешь о своей родине рассказывать. И о чём говорили крымские татары, ему теперь хорошо понятно.
— Почему столько лет живя в Киеве, вы до сих пор считаете себя крымской группой? — спрашиваю я.
— Так моря-то хочется. Недавно перед концертом оно одновременно всем нам приснилось, а потом наша подруга привезла из Севастополя литр морской воды, мы и давай ей обливаться, — говорит Киса. — Один мой товарищ хорошо сказал. Раньше он считал, что разговоры крымских татар о депортации, о земле предков — это чтобы участки себе выбивать. А теперь, пожив с этим, он понял, что Крым не отпустит никогда, детям будешь о своей родине рассказывать. И о чём говорили крымские татары, ему теперь хорошо понятно.
— Так моря-то хочется. Недавно перед концертом оно одновременно всем нам приснилось, а потом наша подруга привезла из Севастополя литр морской воды, мы и давай ей обливаться, — говорит Киса. — Один мой товарищ хорошо сказал. Раньше он считал, что разговоры крымских татар о депортации, о земле предков — это чтобы участки себе выбивать. А теперь, пожив с этим, он понял, что Крым не отпустит никогда, детям будешь о своей родине рассказывать. И о чём говорили крымские татары, ему теперь хорошо понятно.
Киса признаётся, что «Ивушку» создали, чтобы не приходилось каждый раз объяснять, откуда они родом и какой менталитет у севастопольцев
Памятник затопленным кораблям — 2
Крым, море, лето на побережье то и дело дают о себе знать в текстах «Кукол Клауса». А последняя крупная студийная работа группы — «Ивушка» — вообще полностью посвящена севастопольскому фольклору. «Ивушка» написана по канонам классической рок-оперы, хотя Киса настаивает на том, что это мюзикл. Отличие в том, что в опере есть диалоги персонажей, здесь — лишь монологи. Несмотря на монументальную форму, пластинка воспринимается легко, как любое добротно сделанное эпическое полотно, благо и сюжет увлекательный. Это история дружбы, любви и предательства, кульминацией которой стала легендарная драка на севастопольской дискотеке «Ивушка» между пэтэушниками, курсантами военно-морского училища и милицией, произошедшая в августе 1987 года.
Работа над мюзиклом началась в 2012 году, после нескольких «этнографических экспедиций» на родину: парни либо искали реальных участников событий, либо вылавливали в дешёвых кабаках мужчин подходящего возраста, предлагали им выпить, выслушивали байки. Либретто писали на основе диктофонных расшифровок, выискивая яркие фразы в рассказах горожан.
Киса признаётся, что «Ивушку» создали, чтобы не приходилось каждый раз объяснять, откуда они родом и какой менталитет у севастопольцев. «Там же вечная амбразура в мозгах. Ещё в том спокойном 12-м году я раскрыл секрет севастопольского сервиса, когда тебе бутылку пива выбрасывают из маленького окошка ларька, как гранату, — Киса делает рукой метательное движение. — Когда я поймал бутылку и увидел глаза продавщицы, понял, что она была ребёнком-героем, дочерью офицера, мечтала о том, как ляжет на амбразуру, затем школу назовут её именем. А ей достался ларёк. История «Ивушки» родилась из этого эпизода с «девочкой-пулемётчицей» на стыке бессовестной, жадной до денег и развлечений портовой гопоты и «правды жизни» молодых людей, которые ещё находятся в плену советских идеалов».
Киса иллюстрирует тезис рассказом об инциденте, который случился в его школе: чтобы сорвать контрольную, один шалопай украл у отца дымовую шашку и швырнул её в туалет. Шашка оказалась отравляющей химической: отец зачем-то уволок её с военной базы и держал дома. «В результате мальчик остался на второй год, а папа сел в тюрьму, — говорит Киса. — Вот это одна реальность города. А с другой стороны — морские офицеры в кителях, белая кость, элита города. И эти две реальности вдруг столкнулись».
Киса признаётся, что «Ивушку» создали, чтобы не приходилось каждый раз объяснять, откуда они родом и какой менталитет у севастопольцев. «Там же вечная амбразура в мозгах. Ещё в том спокойном 12-м году я раскрыл секрет севастопольского сервиса, когда тебе бутылку пива выбрасывают из маленького окошка ларька, как гранату, — Киса делает рукой метательное движение. — Когда я поймал бутылку и увидел глаза продавщицы, понял, что она была ребёнком-героем, дочерью офицера, мечтала о том, как ляжет на амбразуру, затем школу назовут её именем. А ей достался ларёк. История «Ивушки» родилась из этого эпизода с «девочкой-пулемётчицей» на стыке бессовестной, жадной до денег и развлечений портовой гопоты и «правды жизни» молодых людей, которые ещё находятся в плену советских идеалов».
Киса иллюстрирует тезис рассказом об инциденте, который случился в его школе: чтобы сорвать контрольную, один шалопай украл у отца дымовую шашку и швырнул её в туалет. Шашка оказалась отравляющей химической: отец зачем-то уволок её с военной базы и держал дома. «В результате мальчик остался на второй год, а папа сел в тюрьму, — говорит Киса. — Вот это одна реальность города. А с другой стороны — морские офицеры в кителях, белая кость, элита города. И эти две реальности вдруг столкнулись».
Работа над «Ивушкой» поначалу шла быстро. В январе 2013 года за два дня записали барабаны, бас, клавиши, гитару и черновой мужской вокал, помогли коллеги из Dakh Daughters — звукорежиссёр коллектива Ирина Стеценко и Соломия Мельник, которая исполнила партию виолончели. Анечка в то время жила в Севастополе, к ней ездили несколько раз, в местной студии писали женский вокал и флейту, чтобы затем всё свести в Киеве. Параллельно планировали поставить музыкальный спектакль, хотели презентовать его в столице, но не срослось.
— На этом дело застопорилось, — говорит Киса. — Вроде как мы легко зафиксировали историю, но доделать долго не могли. И тут Майдан…
— Всем стало не до этого, — вклинивается Боб. — «Мы плитку вырывали и в ментов кидали», «ударил водомёт, разбитый луноход» — на улицах происходило то, что написано в нашем тексте за полтора года до Майдана. Потом началась «крымская аномалия»: русский язык, сепаратизм, севастопольская тема — весь этот сюр стал реальностью. Куда это теперь девать? Единственное наше алиби — то, что «Ивушку» мы сыграли на «Гогольфесте» до всех событий.
— Мы сначала забили на мюзикл, а потом поняли, что это такой кармический камень — нужно закончить, закрыть джинна в бутылке. Досвели, доделали, и 1 января 2015 года вышла пластинка, — говорит Киса.
Боб добавляет, что его товарищ не впервые оказывается пророком: такие совпадения бывали и раньше. Тут я вспоминаю ещё одну строчку из мюзикла, произнесённую главным героем — рыбаком. В финале он жалуется на то, что остался без работы, так как «п…дорасы порезали флот». Спрашиваю: может быть, справедливость ещё восторжествует, и на этот раз д'артаньяны порежут военно-морскую базу? Смеясь, музыканты легко соглашаются: «Там будет памятник затопленным кораблям — 2».
Боб добавляет, что его товарищ не впервые оказывается пророком: такие совпадения бывали и раньше. Тут я вспоминаю ещё одну строчку из мюзикла, произнесённую главным героем — рыбаком. В финале он жалуется на то, что остался без работы, так как «п…дорасы порезали флот». Спрашиваю: может быть, справедливость ещё восторжествует, и на этот раз д'артаньяны порежут военно-морскую базу? Смеясь, музыканты легко соглашаются: «Там будет памятник затопленным кораблям — 2».
— Мы сначала забили на мюзикл, а потом поняли, что это такой кармический камень — нужно закончить, закрыть джинна в бутылке. Досвели, доделали, и 1 января 2015 года вышла пластинка, — говорит Киса.
Боб добавляет, что его товарищ не впервые оказывается пророком: такие совпадения бывали и раньше. Тут я вспоминаю ещё одну строчку из мюзикла, произнесённую главным героем — рыбаком. В финале он жалуется на то, что остался без работы, так как «п…дорасы порезали флот». Спрашиваю: может быть, справедливость ещё восторжествует, и на этот раз д'артаньяны порежут военно-морскую базу? Смеясь, музыканты легко соглашаются: «Там будет памятник затопленным кораблям — 2».
Боб добавляет, что его товарищ не впервые оказывается пророком: такие совпадения бывали и раньше. Тут я вспоминаю ещё одну строчку из мюзикла, произнесённую главным героем — рыбаком. В финале он жалуется на то, что остался без работы, так как «п…дорасы порезали флот». Спрашиваю: может быть, справедливость ещё восторжествует, и на этот раз д'артаньяны порежут военно-морскую базу? Смеясь, музыканты легко соглашаются: «Там будет памятник затопленным кораблям — 2».
«Я такого не видал давно!»
Через несколько дней выпадает случай убедиться, что «Куклы Клауса» заслуженно называют себя крымской группой. В уютный двухуровневый зальчик Dihlofos, расположенный в микроквартале репетиционных баз на Татарке, набивается несколько десятков человек. Большинство знакомо друг с другом, не менее половины зала — крымчане. Концерт организовали люди, имеющие непосредственное отношение к известному симферопольскому клубу «Два капитана». Перебравшись в Киев, они создали «виртуальный клуб «Три капитана», изредка устраивая вечеринки в дружественных заведениях.
Появляется Анечка с младенцем на руках. Вскоре она куда-то его пристраивает и выходит к микрофону с флейтой. В молчаливой во время интервью Кэт просыпается эмоциональная актриса: она колюче поёт, пританцовывая вместе с Бобом, нагоняет драйва с левого фланга сцены. Киса, как и 20 лет назад, обходится без примочек, но и без них кач зашкаливает. «Шлюпки на воду! Урррра!», — протяжно кричит в унисон с вокалистами Юра, сидя на расстоянии вытянутой руки от седовласого меланхоличного клавишника МакХарриса. «Fucking shit, я такого не видал давно!», — орут из зала. В точку — точно так же когда-то бывало в Крыму.
Появляется Анечка с младенцем на руках. Вскоре она куда-то его пристраивает и выходит к микрофону с флейтой. В молчаливой во время интервью Кэт просыпается эмоциональная актриса: она колюче поёт, пританцовывая вместе с Бобом, нагоняет драйва с левого фланга сцены. Киса, как и 20 лет назад, обходится без примочек, но и без них кач зашкаливает. «Шлюпки на воду! Урррра!», — протяжно кричит в унисон с вокалистами Юра, сидя на расстоянии вытянутой руки от седовласого меланхоличного клавишника МакХарриса. «Fucking shit, я такого не видал давно!», — орут из зала. В точку — точно так же когда-то бывало в Крыму.
И вскоре получаю ещё один привет с полуострова. В разгар концерта в зал врывается Моисей — лидер некогда популярной в Симферополе команды Freno de pedales. В руках макбук, камерой компа он скользит по присутствующим, что-то крича на якобы крымскотатарском, понятно только одно слово — «Айдер». В размытом окошке скайпа улыбается смутно знакомое лицо. Я не ошибся, это тот самый Айдер, который был барабанщиком группы «Ундервуд». На душе теплеет — этого парня я не видел лет пятнадцать.
Аlco-core
По Сергею Цемику сразу не скажешь, что он лидер задорной группы «Шевченко's Band», щедро сдабривающий свои тексты стёбом. Худощавый мужчина лет под сорок в приличном однотонном свитере спустя пару минут после знакомства достаёт из рюкзака бутылочку коньяка и предлагает угоститься. Рассказывая о музыкальной жизни Луганска, Сергей, смеясь, подчёркивает, что она всегда была неразрывно связана с алкоголем. Музыканты группы даже прозвали стиль, в котором играли, аlco-core. Переходя на более серьёзный тон, Сергей характеризует стиль группы как тяжёлый фанк, замечая, однако, что в этом его никто из коллег-музыкантов не поддерживает: «В нашей музыке есть какое-то рок-н-ролльное начало, утяжелённое, весёлое».
Мы спускаемся в подвал здания, расположенного в сотне метров от метро «Дворец Украина», Сергей открывает дверь, за которой прилично упакованная репетиционная база. «Сейчас мы старые вещи пробуем забыть, кардинально меняем подход к музыке, потому что наконец-то её в Киеве услышали, — чуть улыбается Цемик. — Ни на одной луганской репбазе не было нормального звука, музыку можно было услышать нутром, ногами, но не ушами».
Усаживаясь на диване, Сергей рассказывает о том, что вырос в Луганске, группу создал в 1999 году, когда всем её участникам было около двадцати. Играли в педагогическом институте, в котором учились: «Один в один каморка за актовым залом». Институт носил имя Шевченко, также в группе играл басист Юрий Шевченко, это расценили как знак, отсюда и название коллектива. Без выступлений не сидели, были одной из немногих луганских команд, которые много гастролировали по стране, выступали на фестивалях, байк-слётах. Возможно, интерес к ним был вызван тем, что «Шевченко's Band» изначально пели на украинском. Тогда это никого в Луганске не раздражало, хотя он и был почти исключительно русскоязычным городом.
Усаживаясь на диване, Сергей рассказывает о том, что вырос в Луганске, группу создал в 1999 году, когда всем её участникам было около двадцати. Играли в педагогическом институте, в котором учились: «Один в один каморка за актовым залом». Институт носил имя Шевченко, также в группе играл басист Юрий Шевченко, это расценили как знак, отсюда и название коллектива. Без выступлений не сидели, были одной из немногих луганских команд, которые много гастролировали по стране, выступали на фестивалях, байк-слётах. Возможно, интерес к ним был вызван тем, что «Шевченко's Band» изначально пели на украинском. Тогда это никого в Луганске не раздражало, хотя он и был почти исключительно русскоязычным городом.
Мы спускаемся в подвал здания, расположенного в сотне метров от метро «Дворец Украина», Сергей открывает дверь, за которой прилично упакованная репетиционная база. «Сейчас мы старые вещи пробуем забыть, кардинально меняем подход к музыке, потому что наконец-то её в Киеве услышали, — чуть улыбается Цемик. — Ни на одной луганской репбазе не было нормального звука, музыку можно было услышать нутром, ногами, но не ушами».
Усаживаясь на диване, Сергей рассказывает о том, что вырос в Луганске, группу создал в 1999 году, когда всем её участникам было около двадцати. Играли в педагогическом институте, в котором учились: «Один в один каморка за актовым залом». Институт носил имя Шевченко, также в группе играл басист Юрий Шевченко, это расценили как знак, отсюда и название коллектива. Без выступлений не сидели, были одной из немногих луганских команд, которые много гастролировали по стране, выступали на фестивалях, байк-слётах. Возможно, интерес к ним был вызван тем, что «Шевченко's Band» изначально пели на украинском. Тогда это никого в Луганске не раздражало, хотя он и был почти исключительно русскоязычным городом.
Усаживаясь на диване, Сергей рассказывает о том, что вырос в Луганске, группу создал в 1999 году, когда всем её участникам было около двадцати. Играли в педагогическом институте, в котором учились: «Один в один каморка за актовым залом». Институт носил имя Шевченко, также в группе играл басист Юрий Шевченко, это расценили как знак, отсюда и название коллектива. Без выступлений не сидели, были одной из немногих луганских команд, которые много гастролировали по стране, выступали на фестивалях, байк-слётах. Возможно, интерес к ним был вызван тем, что «Шевченко's Band» изначально пели на украинском. Тогда это никого в Луганске не раздражало, хотя он и был почти исключительно русскоязычным городом.
Вскоре приходит басист группы Рустам Левин — обладатель более стереотипной рок-н-ролльной внешности: из-под бейсболки выглядывают пряди волос, окрашенных в сине-красные цвета, на ногах видавшие виды кеды, мешковатые джинсы. Рустам — только с работы, жуёт шаурму, от коньяка, конечно же, не отказывается.
С Сергеем он познакомился в институте, куда приехал из небольшого посёлка Зоринск учиться на историка по совету приятеля, с которым играл в одной группе. В начале нулевых группа осталась без басиста — Юрий, отца которого, журналиста Петра Шевченко, убили в 90-х, получил убежище в Канаде и решил эмигрировать, Рустам его заменил. Потом группа нашла нового басиста, однако связи с ней Левин не терял.
У Рустама солидный опыт работы на радио: десять лет на единственной на всю область рок-н-ролльной станции он делал авторские передачи о командах из Луганска и других регионов страны, иногда они выступали «живьём» в его эфире. Однажды понял, что радио перерос, стал искать новую работу, за месяц до Майдана нашёл вакансию на телевидении, перебрался в Киев.
С Сергеем он познакомился в институте, куда приехал из небольшого посёлка Зоринск учиться на историка по совету приятеля, с которым играл в одной группе. В начале нулевых группа осталась без басиста — Юрий, отца которого, журналиста Петра Шевченко, убили в 90-х, получил убежище в Канаде и решил эмигрировать, Рустам его заменил. Потом группа нашла нового басиста, однако связи с ней Левин не терял.
У Рустама солидный опыт работы на радио: десять лет на единственной на всю область рок-н-ролльной станции он делал авторские передачи о командах из Луганска и других регионов страны, иногда они выступали «живьём» в его эфире. Однажды понял, что радио перерос, стал искать новую работу, за месяц до Майдана нашёл вакансию на телевидении, перебрался в Киев.
«Вали, Серёга»
Из Луганска Рустам забрал семью в мае 2014-го, дождавшись, пока дочка закончит первый класс. «Супруга работала в Русском драматическом театре, она рассказывала, как у них провели собрание, на котором желающих получить российские паспорта попросили поднять руки, — спокойно говорит он. — Подняли все, кроме моей жены и ещё одной женщины. Их тут же назвали «бандерами».
Рустам уговаривал Сергея уехать, но тот не спешил. Последний концерт «Шевченко's Band» отыграли в конце апреля в Свердловске — городке на границе с Россией. Цемик мало того, что пел на украинском, ещё и рассказывал со сцены, что не нужно ненавидеть Украину. «Барабанщик и басист очень боялись, что нас там прибьют», — улыбается Сергей. Обошлось: проукраински настроенный организатор концерта обеспечил охрану. — Было стрёмно, но я никогда не скрывал свою позицию, на луганский Майдан ходил, хотелось хоть чем-то помочь этому движению». Он продержался в Луганске до 22 июля, уезжал на одном из последних поездов, когда город уже жил под обстрелами. Но не это было главным мотивом: «Мне мама сказала: «Вали, Серёга», потому что я ходил по городу с украинским флажком, она боялась, что меня убьют».
В те дни группа раскололась. Кроме Цемика в столицу отправился гитарист Илья Лобанов. Барабанщик решил остаться, басист же настолько уверовал в идеалы «Новороссии», что пошёл в танкисты. Рассуждая о том, почему регион так легко повёлся на идеи «русского мира», музыканты говорят, что причина проста: подавляющее большинство луганчан никогда не выезжало за пределы области, при этом в последнее время они постоянно находились под воздействием пророссийской пропаганды.
В те дни группа раскололась. Кроме Цемика в столицу отправился гитарист Илья Лобанов. Барабанщик решил остаться, басист же настолько уверовал в идеалы «Новороссии», что пошёл в танкисты. Рассуждая о том, почему регион так легко повёлся на идеи «русского мира», музыканты говорят, что причина проста: подавляющее большинство луганчан никогда не выезжало за пределы области, при этом в последнее время они постоянно находились под воздействием пророссийской пропаганды.
Сейчас группа пытается привлечь к себе внимание в интернете: работает в студии, в прошлом году сняла клип — он «чуть-чуть выстрелил», но Сергею хочется большей отдачи
«Меня прёт»
В Киеве довольно быстро нашли барабанщика, им стал земляк Семён Пепел, а вот басиста пришлось поискать. В конце концов Рустам, будучи гитаристом группы «Бэ-Бэ», предложил свои услуги. Кстати, и Сергей пригодился этой группе, играя в ней на басу. Первые два с половиной года в столице дались ему нелегко. В Луганске у Цемика был небольшой бизнес — он делал мебель. В Киеве сначала устроился сборщиком мебели, затем арендовал мастерскую, и лишь недавно стал более-менее стабильно зарабатывать.
Прорыва в музыкальной карьере «Шевченко's Band» пока не произошло, крупных выступлений в столице не было. Сергей говорит, что, как ни парадоксально, чем меньше город, тем больше публики. Сейчас группа пытается привлечь к себе внимание в интернете: работает в студии, в прошлом году сняла клип — он «чуть-чуть выстрелил», но Сергею хочется большей отдачи.
Хоть парни и прилагают усилия для раскрутки своего коллектива, тратят деньги на работу в студии, не хотят при этом идти на уступки потенциальной аудитории, корректируя стиль. «Мы никогда не шли за мейнстримом, не пытались быть на волне, упорно ждём, когда придёт наша волна, а не придёт — ничего страшного», — говорит Цемик. В занятии музыкой для него главное — получать удовольствие от процесса: если прёт — всё не зря. А прёт постоянно.
Фото: Анастасия Миронова, Александр Чекменёв, из личных архивов