У киевских гостиниц, где останавливались зарубежные туристы («Днепр», «Лыбидь», «Москва», «Русь», «Славутич»), действительно крутились группы юнцов. Едва подъезжал «Икарус» с надписью Intourist, они бежали к «фирмачам» — так называли иностранцев — и «бомбили» их. То есть выменивали значки с изображением Ленина или красные пионерские галстуки на западный дефицит: жвачки, шариковые ручки с полуобнажёнными красавицами, календарики с западными киноактрисами. А если перепадали часы, шарфик или перчатки — это считалось большой удачей.

В упомянутой докладной записке в ЦК генерал Федорчук привёл примеры. Так, помощник руководителя группы «Корпуса гражданского обмена» Томас Лавоти жаловался переводчице «Интуриста» (а та сообщила куда следует): «Вечером у гостиницы «Днепр» я был атакован группой фарцовщиков. Они были очень грубы, хватали за руки, требовали поменять деньги и продать вещи». Югослав Миленко Чиленджич тоже возмущался поведением фарцовщиков: «Неприятно, когда подходит молокосос и нахально предлагает: продайте туфли». А канадский турист из группы «Украинский тур №2» признался, что с горечью наблюдал в Киеве «просто паломничество ребят», пытающихся что-то выменять у иностранцев.

На самом деле малолетки, поджидавшие иностранцев, имели к фарцовке весьма отдалённое отношение. Настоящие фарцовщики презрительно называли их «бомбилами» и «чуингамщиками». Реальная «фарца» работала иначе, причём с таким размахом, о котором советский обыватель не догадывался.

Реальная фарцовка происходила непосредственно в гостиницах. Там всё было чётко регламентировано. Горничным, уборщицам позволяли выменивать у иностранцев, заселявшихся в «их» номера, всякую мелочь — кофточки, сумочки, духи, помаду, зажигалки, галстуки. Расплачивались водкой, преимущественно «Столичной». Дежурные по этажу имели более широкие полномочия — выменивали куртки, плащи, костюмы, пальто. Взамен предлагали армянский коньяк. На Западе он стоил дорого, а у нас — 14–17 рублей (около $5 по курсу чёрного рынка).

Официанты в гостиничном ресторане обменивали уже оптовые партии вещей — от десяти единиц до нескольких чемоданов — на икру или всё ту же водку. Они, как правило, имели дело не со случайными иностранцами, а с постоянными клиентами. Чаще всего с поляками, румынами, югославами. Хотя случались и представители капиталистических стран — итальянцы, например. Икра или водка у них на родине стоили едва ли не в десять раз дороже, поэтому, продавая эти товары там даже за полцены, они имели хороший навар.

Всю свою добычу гостиничный персонал обязан был сдавать непосредственному руководству: уборщицы и горничные — старшим горничным, а те — дежурной по этажу. Официанты отчитывались перед барменами.

Вершина этой хорошо налаженной пирамиды — администратор гостиницы. Он оптом сдавал товар «скупщику», а полученные от него деньги — в рублях — распределял среди участников цепочки. Цены за каждую вещь были вдвое-втрое меньше, чем при продаже «с рук». Зато доход был стабилен и сравнительно безопасен. Как ни крути, прибыль всё равно в несколько раз превышала официальный заработок в гостинице.

Чтобы устроиться горничной в «интуристовскую» гостиницу, давали взятку — 1000 рублей. Место официанта стоило 1500, дежурной по этажу — 2000, уборщицы — 500. Для сравнения: в середине 1970-х за 1000 рублей можно было купить новенький мотоцикл «Иж-Юпитер» с коляской. А средняя зарплата в СССР составляла в те времена 139 рублей в месяц.

Но даже за взятку на хлебное место брали исключительно своих — знакомых или рекомендованных кем-то из надёжных людей. Новичок «отбивал» деньги примерно за год-полтора, а дальше работал на себя.

Между «гостиничными» конкуренции не было. Наоборот, каждый был заинтересован в нормальной работе всей цепочки — сбой любого звена бил всем по карману.

Милиция периодически устраивала в гостиницах облавы — боролась с «фарцой». Если находили заграничные вещи, косметику или, например, приготовленные для обмена несколько бутылок водки, составляли протокол. Если улов был большим, заводили дело. За сделку на $80 можно было схлопотать пять лет.

Впрочем, борцы с «фарцой» и сами были неравнодушны к заграничным шмоткам. И за обладание ими на многое закрывали глаза. Один фарцовщик вспоминал, что однажды привёз скупщику сумки с товаром, а у того обыск. Гостя повязали и отправили в участок, начали составлять протокол. Но когда задержанный предложил стражам порядка забрать весь товар — а это 5000 пакетов с изображением джинсов «Монтана» (каждый на чёрном рынке стоил 5 рублей) и 10 пар джинсов (пара по 180 рублей), — милиционеры тут же забыли о протоколе и с улыбками отпустили фарцовщика. Джинсы, надо полагать, распределили между собой, а пакеты выгодно «загнали».

Фарцовка процветала не только в гостиницах. Моряков советского торгового флота не случайно в народе называли «торгонавтами» — они фарцевали преимущественно в странах Северной Европы, где алкоголь очень дорог. В рейс официально разрешалось брать по ящику водки и коньяка на каждого члена экипажа. Везли также икру, фотоаппараты, тёплое бельё (100% хлопок) — всего понемногу, чтобы в случае чего заявить придирчивому советскому таможеннику, что это личные вещи, а не на продажу.

В иностранных портах моряки не обменивали товар на товар, а продавали за валюту скупщикам-оптовикам — местным контрабандистам. А потом на вырученные деньги покупали в магазинах то, на что был спрос в СССР.

Оценить выгоду несложно. Бутылку водки моряк покупал дома по 3,62 рубля. В Скандинавии продавал её за $15. На эти деньги покупал в ближайшем супермаркете 150 пластиковых пакетов с изображением джинсов «Монтана». Дома «толкал» их оптовику по 1,5 рубля за штуку. Результат: исходные 3,62 рубля, превращались в 225 рублей.

Также везли домой четыре-пять пар джинсов, модные туфли-стукалки «на платформе», цветные сорочки-«батники», свитеры-«гольфы», которые в Союзе называли водолазками, женское бельё, часы, сигареты, жвачки. Таможеннику говорили, что всё это подарки родственникам.

В каждом порту, где останавливался советский корабль, дежурили переодетые полицейские — они пытались приобрести у моряков бутылку спиртного. Тот, кто попадался, становился «невыездным». Поэтому каждый моряк имел дело только с постоянным покупателем-оптовиком. Моряк-ветеран, которого списывали на берег, передавал контакты «своего» покупателя младшему коллеге.

Среди моряков дальнего плавания была своя фарцовочная солидарность и взаимопомощь. К примеру, если кто-то из моряков заболел или не имел возможности сойти на берег, товарищи продавали за него его товар, а на выручку покупали дефицит. А вот зарвавшихся (например, моряка, взявшего с собой не ящик водки, как все, а пять — мол, на судне места много, спрячу) «сдавала» таможенникам сама же команда. Нарушителя снимали с рейса вместе с товаром.

Фарцевали и водители-дальнобойщики из «Совтрансавто» — организации, занимавшейся перевозкой грузов за границу. Ездили они (по крайней мере в 1970-е годы) преимущественно в страны «социалистического лагеря». Везли на продажу то, что легко спрятать под сиденьем или в кузове: золото, водку, сигареты. Продавали постоянным покупателям на специальных остановках для дальнобойщиков. Назад везли товар в зависимости от страны посещения. Из Польши — дублёнки, духи. Особенно «Шанель №5», которую поляки производили по лицензии, однако худшего качества, чем оригинал. Советские фарцовщики умудрялись продавать парфюм по цене настоящего французского. Из Югославии везли сапоги. Из Восточной Германии — детские вещи, игрушки, платки с люрексом. Из Венгрии — мохеровые нитки. Из Чехословакии — хрусталь, обувь.

Водитель-дальнобойщик — уважаемый человек. Его охотно принимали в любой компании: «законтачить» с дальнобойщиком пытались даже профессора и врачи, чтобы получить доступ к импортным шмоткам. Не чуждались фарцовки и некоторые офицеры советской армии, чьи части дислоцировались в странах Варшавского договора, а после 1979 года — в Афганистане. Также фарцевали многие проводники международных поездов, лётчики и стюардессы зарубежных рейсов «Аэрофлота», работники «Интуриста» и бюро молодёжного туризма «Спутник», сопровождавшие группы за границу.

Часть привезённых из-за рубежа вещей можно было реализовать через «комок» — комиссионный магазин. Однако «светиться» хотелось далеко не всем (в комиссионке требовали паспорт). Поэтому, как и «гостиничные», моряки-проводники-стюардессы отдавали товар оптом скупщику. Продавать самостоятельно было опасно: в случае неприятностей выезд за рубеж закрывали навсегда.

Продать иностранную вещь — на тогдашнем сленге «скинуть фирмý». Сам скупщик этим не занимался, ведь он держал дома весь товар (если по чьей-то наводке нагрянет обыск, тюрьма гарантирована). Он действовал через продавцов. Те брали товар малыми партиями, а реализовывали в розницу. При этом соблюдали строжайшую конспирацию. Например, продажа происходила только на квартире у посредника. Приносили максимум три-четыре вещи — в случае «подставы» ни в этой квартире, ни в сумке продавца ничего лишнего не было.

Посредник находил денежных клиентов среди знакомых. Приглашая к себе, рассказывал легенду: мол, приятель продаёт джинсы или, например, модный костюм ему привезли из-за границы, но размер не подошёл. Особо надёжных клиентов посредник мог привести домой к продавцу — там выбор товаров шире. Но заранее не сообщал адрес. Об ассортименте и ценах покупатель узнавал только на месте.

Кто пользовался услугами фарцовщиков? Как правило, состоятельные врачи (особенно стоматологи и протезисты, работавшие с золотом), адвокаты, ювелиры, а также золотая молодёжь — дети советских бонз. И вообще все, кто имел деньги и хотел «козырно» выглядеть.

Продавца фарцы можно было распознать в толпе: он элегантно одевался и был похож скорее на иностранца или советского дипломата: красивый галстук, стильное пальто, костюм, который шил сам, но по американскими лекалам.

Фарцовщик прекрасно разбирался в зарубежных алкогольных напитках, курил только импортные сигареты, имел хорошую подборку недоступных обычному человеку пластинок иностранных групп и качественную аппаратуру для их прослушивания.

Среди «мастеров фарцы» — немало выпускников школ с углублённым изучением английского языка. Они любили щеголять соответствующим сленгом. Например: «Естеди бомбил бритиша. Наченчил шузы, но фирма не супер. Слил фуфло, а бритиш хеппи. Сдал на хазу, поднял на ченче маней солидно». Перевод: «Вчера состоялась сделка с британцем. Выменял обувь, но не ахти какой фирмы. Отдал за товар сущий пустяк, но британец остался доволен. Обувь отнёс перекупщику, заработал на сделке приличное количество денег».

Формально фарцовщик устраивался в какое-нибудь проектное учреждение на половину или четверть ставки, чтобы иметь свободное время для торговых дел. Некоторые вообще не работали, а лишь «клали» трудовую книжку, чтобы не угодить под статью Уголовного кодекса «за тунеядство». А зарплату, которую им начисляли, отдавали тому, кто помог «трудоустроиться».

Сажали за фарцовку? Ну а как же. В докладной записке в ЦК генерал Федорчук сообщал, что только за 1971–1972 годы «за указанные преступления арестовано 2 иностранца и 45 советских граждан». У них изъяли «советских денег, иностранной валюты, золота, контрабандных товаров и других ценностей на общую сумму 700 тысяч рублей».

Чтобы не оказаться за решёткой, фарцовщик должен был придерживаться нескольких правил. Первое: не откладывать деньги, всё заработанное поскорее тратить (в случае обыска большие суммы — прямая улика, доказательство «нетрудовых доходов»). Второе: не иметь дела с валютой или золотом, так как такие сделки расследовала не милиция, а КГБ. А по гебешным делам обязательно сажали.

Просуществовав в Киеве около двух десятилетий, фарцовка потерпела крах в конце 1980-х — её вытеснили «челноки», привозившие сумки с товаром из Польши, затем из Турции. Услуги фарцовщиков потеряли смысл.