Объект науки
Муравьиные истории
Как маленькие муравьи учат большого человека мудрости
ОБЪЕКТ НАУКИ
Муравьиные истории
Как маленькие муравьи учат большого человека мудрости
Елена Струк
Журналист
Рассказывает биолог Александр Радченко. Все персонажи реальные, а любые совпадения с человеческим миром, кажется, не случайны
Самые интересные истории Александра Радченко начинаются со слов «Послушайте, это фантастика!». Такой восторг у него вызывают муравьи. Он изучает их уже сорок лет, пересмотрел в микроскоп почти триста тысяч экземпляров, открыл больше сотни новых видов и знает их вдоль и поперёк, но всё равно не перестаёт удивляться.
Дело случая
Myrmica rubra — вид мелких рыжих муравьёв.
Обитают в том числе в Украине.
Myrmica rubra. Рабочий
Обитают в том числе в Украине.
Myrmica rubra. Рабочий
Кабинет Александра Радченко узкий и высокий. В нём ощущаешь себя как муравей в пробирке. Только вместо спирта, который в ней должен быть для сохранности экземпляров, здесь горячий кофе. Александр Радченко — доктор биологических наук и один из специалистов мирового уровня по систематике муравьёв Евразии. Он описывает виды и классифицирует их. С ним всегда двадцатикратная лупа и несколько пробирок. Собирать муравьёв он может везде, чтобы потом микрон за микроном рассматривать их под микроскопом.
— Для систематики важны усидчивость и подходящий глаз, ведь кто-то не видит цвета, кто-то не чувствует форму. Ещё нужно уметь рисовать. Не картины Рембрандта, конечно, — улыбается он. — А своих насекомых. У меня рука с армии набита. Когда-то в институте я лучше всех печатал на печатной машинке, потому что служил телеграфистом. А там очень просто учили. Глаза завязывают — печатай. Плохо получается — ночная тренировка.
— Для систематики важны усидчивость и подходящий глаз, ведь кто-то не видит цвета, кто-то не чувствует форму. Ещё нужно уметь рисовать. Не картины Рембрандта, конечно, — улыбается он. — А своих насекомых. У меня рука с армии набита. Когда-то в институте я лучше всех печатал на печатной машинке, потому что служил телеграфистом. А там очень просто учили. Глаза завязывают — печатай. Плохо получается — ночная тренировка.
Myrmica rubra. Королева
На его столе коробки с муравьями. Муравьи приехали к нему на «опознание» от коллег из Ирана, потому что в Иране таких специалистов, как Радченко, нет. Подобные посылки учёный получает из Европы, Кореи, Китая, Монголии, Турции.
Говорят, у энтомологов есть две точки входа в науку — коллекционирование в детстве жучков или бабочек. Но Радченко в этом смысле необычный энтомолог. Он точно не из юных натуралистов и с сачком за бабочками не гонялся, а мечтал стать геологом.
— Путешествия, экспедиции, открытия. Геологи ведь по тайге ходят. Тогда время такое было, более романтичное что ли.
Говорят, у энтомологов есть две точки входа в науку — коллекционирование в детстве жучков или бабочек. Но Радченко в этом смысле необычный энтомолог. Он точно не из юных натуралистов и с сачком за бабочками не гонялся, а мечтал стать геологом.
— Путешествия, экспедиции, открытия. Геологи ведь по тайге ходят. Тогда время такое было, более романтичное что ли.
Myrmica rubra. Самец
Именно поэтому он поступил в Киеве в педагогический институт на специальность география и биология. Шёл, конечно, больше ради географии. Но на втором курсе преподавательница предложила ему поехать в зоологическую экспедицию, где он и познакомился с энтомологами. Так в конце концов Александр Радченко оказался в Институте зоологии, где находилась одна из крупнейших в мире коллекций муравьёв, собранная Владимиром Караваевым. Ей нужен был куратор. Потом Радченко и сам собрал коллекцию.
— Всего в мире описано 14 тысяч видов муравьев, но реально их где-то 20 тысяч, — рассказывает Александр Григорьевич. — Был такой профессор Насонов, который в 1895 году написал первую в Российской империи книгу «Муравьи России». Он получил премию за свои работы и по этому поводу состоялся раут. Какая-то дама подошла к нему и спросила: «Господин профессор, неужели вы всю жизнь будете изучать дождевого червя?». — «Эх, мадам, жизнь такая короткая, а червяк такой длинный!»
Так и с муравьями.
— Всего в мире описано 14 тысяч видов муравьев, но реально их где-то 20 тысяч, — рассказывает Александр Григорьевич. — Был такой профессор Насонов, который в 1895 году написал первую в Российской империи книгу «Муравьи России». Он получил премию за свои работы и по этому поводу состоялся раут. Какая-то дама подошла к нему и спросила: «Господин профессор, неужели вы всю жизнь будете изучать дождевого червя?». — «Эх, мадам, жизнь такая короткая, а червяк такой длинный!»
Так и с муравьями.
Альтруисты волей-неволей
Myrmica sabatin. Рабочий. Обитают в Ливане
Александр Григорьевич придвигает ко мне микроскоп.
— Вот, посмотрите, это, например, рабочий.
Я заглядываю через окуляр и вижу его тельце.
— Он волосатый!
— Ага, как грузин. Некоторые виды волосатые, как медведи, — смеётся Радченко. — Не знаю, почему именно «муравей». В украинском языке все же звучит правильнее — «мурашка», она. Мальчики у них — племенные жеребцы. Клетки их организма имеют набор хромосом вдвое меньший, чем у самок. Самцы не работают и умирают после спаривания.
Стройка, кормёжка, охрана территории, войны, уход за потомством, ну и правление — это забота самок. Вся жизнь муравья проходит в семье, без неё они не могут. Простой эксперимент. В чашку Петри отселяли одну особь, оставляли ей съестные припасы, но она не проживала там и несколько дней. Если человеку, скажем, в лесу на штанину залезет муравей, и его сбросят в нескольких сотнях метров от муравейника, то домой насекомое уже не вернётся — погибнет.
— Вот, посмотрите, это, например, рабочий.
Я заглядываю через окуляр и вижу его тельце.
— Он волосатый!
— Ага, как грузин. Некоторые виды волосатые, как медведи, — смеётся Радченко. — Не знаю, почему именно «муравей». В украинском языке все же звучит правильнее — «мурашка», она. Мальчики у них — племенные жеребцы. Клетки их организма имеют набор хромосом вдвое меньший, чем у самок. Самцы не работают и умирают после спаривания.
Стройка, кормёжка, охрана территории, войны, уход за потомством, ну и правление — это забота самок. Вся жизнь муравья проходит в семье, без неё они не могут. Простой эксперимент. В чашку Петри отселяли одну особь, оставляли ей съестные припасы, но она не проживала там и несколько дней. Если человеку, скажем, в лесу на штанину залезет муравей, и его сбросят в нескольких сотнях метров от муравейника, то домой насекомое уже не вернётся — погибнет.
Myrmica sabatin. Королева
Все обязанности в семье чётко разделены. Молодые рабочие отвечают за внутренние гнездовые работы. Они ухаживают за царицей или за личинками — чистят их, кормят, переносят. Повзрослев, начинают выходить на улицу. Одни в качестве фуражиров таскают еду в дом, другие охотятся. Они идут по кормовым дорогам, а потом рассыпаются по территории. У каждого муравья свой кормовой участок, который он исследует на добычу. Всё ради малышей, которым нужно «мясо». Рабочие же довольствуются медяной росой. Молодых отправляют на самые дальние участки.
— Как в армии, — смеётся Радченко. — Им ведь нужно учиться. Постепенно муравей осваивает всю территорию муравейника. А потом, в конце жизни, они становятся охранниками, которые стоят в дозоре на куполе муравейника. И когда в новый сезон из гнезда выходит молодёжь, старички знакомят их с территорией. Это фантастика!
«Управляет» муравьиным царством царица. Крылатые особи — будущие царицы и самцы — появляются в семье не сразу. Только после того, как семья достигнет определённых размеров. Сначала нужны рабочие, которые потом и будут кормить личинок. В зависимости от кормления из них появятся или царицы, или трудяги.
— Как в армии, — смеётся Радченко. — Им ведь нужно учиться. Постепенно муравей осваивает всю территорию муравейника. А потом, в конце жизни, они становятся охранниками, которые стоят в дозоре на куполе муравейника. И когда в новый сезон из гнезда выходит молодёжь, старички знакомят их с территорией. Это фантастика!
«Управляет» муравьиным царством царица. Крылатые особи — будущие царицы и самцы — появляются в семье не сразу. Только после того, как семья достигнет определённых размеров. Сначала нужны рабочие, которые потом и будут кормить личинок. В зависимости от кормления из них появятся или царицы, или трудяги.
Myrmica sabatin. Самец
— Мы не знаем в деталях, как они это делают. Пчёлы, например, кормят будущих глав семей маточным молочком. Но пчёл легче изучать, их соты видно, а внутренности камер, где лежат личинки муравьёв, — нет.
Потомство производит только царица. Рабочие могут откладывать неоплодотворённые яйца, но такие идут в основном на корм. Это высшая форма самопожертвования, когда самки отказываются оставлять потомство ради выживания семьи.
— Поэтому муравьёв и называют эусоциальными. Это «настоящая социальность», — объясняет Александр Радченко. — Она предполагает совместное проживание, по крайней мере двух поколений, распределение труда и репродуктивную изоляцию. Самки муравьёв отказываются от репродуктивной функции в пользу царицы, которая и откладывает яйца. У людей такого нет. Живут люди по два-три поколения в доме, и да, какое-то распределение обязанностей есть. Но ведь каждая женщина, если может и хочет, рожает. Мы более примитивные, у муравьёв вершина социальности.
Потомство производит только царица. Рабочие могут откладывать неоплодотворённые яйца, но такие идут в основном на корм. Это высшая форма самопожертвования, когда самки отказываются оставлять потомство ради выживания семьи.
— Поэтому муравьёв и называют эусоциальными. Это «настоящая социальность», — объясняет Александр Радченко. — Она предполагает совместное проживание, по крайней мере двух поколений, распределение труда и репродуктивную изоляцию. Самки муравьёв отказываются от репродуктивной функции в пользу царицы, которая и откладывает яйца. У людей такого нет. Живут люди по два-три поколения в доме, и да, какое-то распределение обязанностей есть. Но ведь каждая женщина, если может и хочет, рожает. Мы более примитивные, у муравьёв вершина социальности.
За десятки лет работы Александр Радченко пересмотрел в микроскоп тысячи муравьёв
Myrmica angulata. Рабочий. Обитают в Южном Китае
— Человек — не венец творенья?
— Нет. Вот скажите, какая разница между человеком и животным? Язык у животных есть, искусство тоже. Посмотрите, как самцы птицы-шалашницы украшают жилище, чтобы привлечь самку. Могут ли они формулировать абстрактные понятия? А откуда мы знаем, что не могут? Душа? Но это уже вне науки. Я не нашёл для себя ничего, что абсолютно отличало бы нас.
До сих пор учёные объясняли эусоциальность некоторых насекомых теорией родственного отбора. Её автор — британский биолог-эволюционист Уильям Гамильтон, с которым Александр Григорьевич был когда-то знаком. Муравьям для эффективной передачи генов выгоднее заботиться о сёстрах, чем о дочерях. Впрочем, эгоистки в семьях всё равно находятся. Опыты показывают, что альтруизм самок достигается ещё и полицейскими методами, например, уничтожением яиц провинившихся.
Похоже, муравьи тоже неидеальны. По крайней мере создать общество, где все исключительно альтруистичны, им пока не удалось. Да и рабочие живут гораздо меньше, чем царицы, — год-два, иногда немного дольше.
— Нет. Вот скажите, какая разница между человеком и животным? Язык у животных есть, искусство тоже. Посмотрите, как самцы птицы-шалашницы украшают жилище, чтобы привлечь самку. Могут ли они формулировать абстрактные понятия? А откуда мы знаем, что не могут? Душа? Но это уже вне науки. Я не нашёл для себя ничего, что абсолютно отличало бы нас.
До сих пор учёные объясняли эусоциальность некоторых насекомых теорией родственного отбора. Её автор — британский биолог-эволюционист Уильям Гамильтон, с которым Александр Григорьевич был когда-то знаком. Муравьям для эффективной передачи генов выгоднее заботиться о сёстрах, чем о дочерях. Впрочем, эгоистки в семьях всё равно находятся. Опыты показывают, что альтруизм самок достигается ещё и полицейскими методами, например, уничтожением яиц провинившихся.
Похоже, муравьи тоже неидеальны. По крайней мере создать общество, где все исключительно альтруистичны, им пока не удалось. Да и рабочие живут гораздо меньше, чем царицы, — год-два, иногда немного дольше.
Myrmica angulata. Королева
— А царицы, это фантастика! — произносит свою коронную фразу Александр Григорьевич, дальше снова история.
Был такой Август Форель — швейцарский психиатр, невропатолог и по совместительству энтомолог. В своей лаборатории он создал искусственное гнездо. Царица в этом гнезде жила 19 лет. Но и это ещё не всё.
— Я много работал в Польше. Там познакомился с дедушкой-инженером. Он увлекался муравьями. Гнёзда, поилки, кормушки, полуавтоматика. У него жил один средиземноморский вид, которого в Польше нет. Они долго с женой высчитывали, сколько же лет главной самке. Оказалось, ей 37 лет. Неизвестно, сколько они живут в природе, но в лаборатории так. Я не могу не верить этим людям. Но интереснее другое. Спариваются самки только раз в жизни, когда вылетают из гнезда. А значит, способны сохранять сперму живой на протяжении всей жизни. Вот это для меня фантастика. Если найдёте этот консервант, когда получите Нобелевскую премию, поделитесь со мной.
Александр Григорьевич хитро улыбается.
Был такой Август Форель — швейцарский психиатр, невропатолог и по совместительству энтомолог. В своей лаборатории он создал искусственное гнездо. Царица в этом гнезде жила 19 лет. Но и это ещё не всё.
— Я много работал в Польше. Там познакомился с дедушкой-инженером. Он увлекался муравьями. Гнёзда, поилки, кормушки, полуавтоматика. У него жил один средиземноморский вид, которого в Польше нет. Они долго с женой высчитывали, сколько же лет главной самке. Оказалось, ей 37 лет. Неизвестно, сколько они живут в природе, но в лаборатории так. Я не могу не верить этим людям. Но интереснее другое. Спариваются самки только раз в жизни, когда вылетают из гнезда. А значит, способны сохранять сперму живой на протяжении всей жизни. Вот это для меня фантастика. Если найдёте этот консервант, когда получите Нобелевскую премию, поделитесь со мной.
Александр Григорьевич хитро улыбается.
Александр Радченко показывает известную коллекцию энтомолога Владимира Караваева, которая хранится в Институте зоологии им. И. И. Шмальгаузена. В 1926–1934 годах Караваев возглавлял Зоологический музей Всеукраинской академии наук
Чем сложнее, тем лучше
Myrmica Dlusskyi. Обитают на Северном Кавказе. Александр Радченко назвал этот вид в честь своего учителя — энтомолога Геннадия Длусского
Я опять заглядываю в окуляр микроскопа. На этот раз мне в глаза смотрят огромные глазищи, которые как будто состоят из сот.
— Амазонка, — подсказывает Александр Григорьевич. — Это фантастика! В июне-июле они организуют рейды в чужие муравейники. Крадут куколок, чтобы забрать их в рабство. Именно куколок, не личинок, потому что личинок кормить надо.
— Почему они такие?
— А посмотрите на их челюсти.
Челюсти амазонки и правда выглядят угрожающе — как кусачки.
— Чем муравьи строят свои гнёзда? Челюстями. Они у них и руки, и зубы. Такими огромными серпами построить ничего нельзя, ими можно только убивать. Потому и нужны рабы. Но не переживайте, те муравьи, которые появятся из куколок в гнезде амазонок, рабами себя не почувствуют. Для них это будет семья. Они даже не догадаются, что не из этого муравейника.
— Амазонка, — подсказывает Александр Григорьевич. — Это фантастика! В июне-июле они организуют рейды в чужие муравейники. Крадут куколок, чтобы забрать их в рабство. Именно куколок, не личинок, потому что личинок кормить надо.
— Почему они такие?
— А посмотрите на их челюсти.
Челюсти амазонки и правда выглядят угрожающе — как кусачки.
— Чем муравьи строят свои гнёзда? Челюстями. Они у них и руки, и зубы. Такими огромными серпами построить ничего нельзя, ими можно только убивать. Потому и нужны рабы. Но не переживайте, те муравьи, которые появятся из куколок в гнезде амазонок, рабами себя не почувствуют. Для них это будет семья. Они даже не догадаются, что не из этого муравейника.
Ископаемый вид Fallomyrma в ровенском янтаре
В научной литературе это явление до сих пор называли не совсем научным термином slave-makers. Сейчас от него постепенно отказываются.
— Этика… У slave-makers слишком много негативных ассоциаций. Нам, наверное, непросто это понять, мы не были рабами, — рассуждает учёный. — Хотя наши бабки были. В советские времена. У меня хранится справка за 1955 год, выданная моей бабушке. Она жила в Днепропетровской области, а её сын в Днепропетровске. Запись звучит так: «Выдана Елене Ивановне о том, что она может посетить сына в Днепропетровске». Это из колхоза. Паспорта-то у них забирали, и фактически люди были крепостными, не могли без разрешения даже уехать.
Сам Радченко впервые выехал за пределы Советского Союза, когда ему было уже 32 года и он защитил кандидатскую диссертацию. Ему повезло: первая экспедиция — и сразу по островам Вьетнама с заездом в Сингапур. Это был научный рейс на корабле под эгидой ЮНЕСКО по изучению влияния природопользования на тропические экосистемы.
— Этика… У slave-makers слишком много негативных ассоциаций. Нам, наверное, непросто это понять, мы не были рабами, — рассуждает учёный. — Хотя наши бабки были. В советские времена. У меня хранится справка за 1955 год, выданная моей бабушке. Она жила в Днепропетровской области, а её сын в Днепропетровске. Запись звучит так: «Выдана Елене Ивановне о том, что она может посетить сына в Днепропетровске». Это из колхоза. Паспорта-то у них забирали, и фактически люди были крепостными, не могли без разрешения даже уехать.
Сам Радченко впервые выехал за пределы Советского Союза, когда ему было уже 32 года и он защитил кандидатскую диссертацию. Ему повезло: первая экспедиция — и сразу по островам Вьетнама с заездом в Сингапур. Это был научный рейс на корабле под эгидой ЮНЕСКО по изучению влияния природопользования на тропические экосистемы.
Ископаемый вид Fallomyrma в ровенском янтаре
— Мне кажется, всем биологам полезно побывать в тропиках. Это расширяет кругозор и меняет взгляд на собственную фауну. В лесу мы наткнулись на упавшее дерево, я на нём насчитал 17 видов муравьёв. Это фантастика! Там огромное биоразнообразие. Знаете, чему они меня научили? — неожиданно спрашивает Радченко, и не дожидаясь ответа, задаёт следующий вопрос.
— Чем отличается то, что создала природа, от созданного человеком? В природе чем сложнее, тем прочнее. Выпадает одно звено, сразу включаются компенсаторные механизмы. А у человека, чем проще, тем прочнее. У автомобиля больше шансов поломаться, чем у молотка или топора. Чем больше деталей, тем выше риски, что где-то что-то пойдёт не так. Это я сам придумал, — смеётся он.
Как настоящий фуражир, Александр Радченко привозил из разных стран всё новые и новые экземпляры муравьев. Сейчас его коллекция уже больше караваевской.
— Чем отличается то, что создала природа, от созданного человеком? В природе чем сложнее, тем прочнее. Выпадает одно звено, сразу включаются компенсаторные механизмы. А у человека, чем проще, тем прочнее. У автомобиля больше шансов поломаться, чем у молотка или топора. Чем больше деталей, тем выше риски, что где-то что-то пойдёт не так. Это я сам придумал, — смеётся он.
Как настоящий фуражир, Александр Радченко привозил из разных стран всё новые и новые экземпляры муравьев. Сейчас его коллекция уже больше караваевской.
Делу время
Ископаемый вид Usomyrma в балтийском янтаре
— А бунт на корабле, в смысле в муравейнике, возможен?
— Муравьи, конечно, умные, могут обучаться, но всё же ими руководит в первую очередь набор инстинктов. У каждого в муравейнике есть своё дело. И он им занят, — объясняет Александр Радченко.
Даже если это дело — совсем ничего не делать. Оказывается, что трудолюбие муравьёв несколько переоценено, если верить экспериментам в этой области. В муравьином сообществе тоже есть лентяи, причём немало.
— Фуражиров и охотников в семье где-то 13–15%. Ещё какая-то часть муравьёв таскают строительные материалы. Но многие сидят на скамье запасных. Они сидят и абсолютно ничего не делают. Но если вдруг нужно будет, то побегут за едой.
— Муравьи, конечно, умные, могут обучаться, но всё же ими руководит в первую очередь набор инстинктов. У каждого в муравейнике есть своё дело. И он им занят, — объясняет Александр Радченко.
Даже если это дело — совсем ничего не делать. Оказывается, что трудолюбие муравьёв несколько переоценено, если верить экспериментам в этой области. В муравьином сообществе тоже есть лентяи, причём немало.
— Фуражиров и охотников в семье где-то 13–15%. Ещё какая-то часть муравьёв таскают строительные материалы. Но многие сидят на скамье запасных. Они сидят и абсолютно ничего не делают. Но если вдруг нужно будет, то побегут за едой.
Ископаемый вид Usomyrma в балтийском янтаре
Как при этом ощущают себя сачкующие муравьи и что об этом думают их трудолюбивые собратья, неизвестно. Муравьиная душа потёмки. Впрочем, как и человеческая.
Когда Александр Радченко рассказывает про муравьёв, кажется, что они полностью захватили его жизнь. Но это только кажется.
— Нет, я не Паганель, — смеётся учёный. — Не бывает такого, что я сплю и вижу муравьёв. Конечно, если что-то интересное в голову пришло, то обо всём забываешь, бежишь к компьютеру или садишься за микроскоп. Он у меня и дома есть. Но это только часть жизни. Нужно сохранять баланс. Иначе, представьте, если такой фанатичный человек вдруг потеряет возможность работать. Он же вместе с работой потеряет и смысл жизни. Вот что хуже всего.
Когда Александр Радченко рассказывает про муравьёв, кажется, что они полностью захватили его жизнь. Но это только кажется.
— Нет, я не Паганель, — смеётся учёный. — Не бывает такого, что я сплю и вижу муравьёв. Конечно, если что-то интересное в голову пришло, то обо всём забываешь, бежишь к компьютеру или садишься за микроскоп. Он у меня и дома есть. Но это только часть жизни. Нужно сохранять баланс. Иначе, представьте, если такой фанатичный человек вдруг потеряет возможность работать. Он же вместе с работой потеряет и смысл жизни. Вот что хуже всего.
Myrmica boltoni. Рабочий. Обитают в Гималаях
Успевают ли задуматься о смысле жизни муравьи в круговерти забот, не знаю, но вот плодами их трудов не пользуется только ленивый. Паразитов хватает, как среди своих, так и среди других видов насекомых и не только.
— Например, есть муравей-вор, — рассказывает Александр Радченко. — Он мелкий, залазит через узкие ходы в гнездо большего вида, крадёт расплод, таскает яйца. За ним гонятся «солдаты», он защищается жалом, и юрк в узкий туннель. Преследователи туда даже голову просунуть не могут. Личинки бабочек-голубянок развиваются в гнёздах мирмик. Гусеница второго возраста лезет в муравейник, выделяет феромонный запах, от которого муравьи начинают биться между собой. Потом очнулись, трупы забрали, а она уже там устроилась и ест их расплод. Ломехуза — это вообще классика. Маленькие жучки, попадая в муравейник, тоже выделяют запах, которым фактически порабощают муравьёв. В состоянии наркотического опьянения муравьи начинают кормить ломехуз. Те откладывают яйца, а когда из них появляются личинки, то они выделяют всё тот же наркотик. И муравьи, хоть и понимают, что это чужаки, но ухаживают за ними, как за своими.
Даже муравьи теряют голову.
— Например, есть муравей-вор, — рассказывает Александр Радченко. — Он мелкий, залазит через узкие ходы в гнездо большего вида, крадёт расплод, таскает яйца. За ним гонятся «солдаты», он защищается жалом, и юрк в узкий туннель. Преследователи туда даже голову просунуть не могут. Личинки бабочек-голубянок развиваются в гнёздах мирмик. Гусеница второго возраста лезет в муравейник, выделяет феромонный запах, от которого муравьи начинают биться между собой. Потом очнулись, трупы забрали, а она уже там устроилась и ест их расплод. Ломехуза — это вообще классика. Маленькие жучки, попадая в муравейник, тоже выделяют запах, которым фактически порабощают муравьёв. В состоянии наркотического опьянения муравьи начинают кормить ломехуз. Те откладывают яйца, а когда из них появляются личинки, то они выделяют всё тот же наркотик. И муравьи, хоть и понимают, что это чужаки, но ухаживают за ними, как за своими.
Даже муравьи теряют голову.
Все мы братья
Ископаемый вид Pullum в ровенском янтаре
Дверь в кабинет Александра Григорьевича открыта. Он сидит перед компьютером, готовит этикетки для иранской коллекции.
— Хотите кофе? Только у меня заварной, — улыбается он. — Я кстати как-то был в Турции в экспедиции и попросил турецкого коллегу угостить их знаменитым кофе по-турецки. Он долго не мог понять, о чём это я. Зато угостил ракией, а к ней предложил традиционную закуску — «кавун». Вынесли дыню, — смеётся учёный. — А по-польски «дяны» знаете что? Тыква. Как всё перепуталось.
— А муравьи разных видов понимают «язык» друг друга? — спрашиваю его.
— На лапках у муравьёв есть железы, которыми они могут оставлять след. У некоторых видов они на конце брюшка. Сородичи берут след и идут по нему, как собака. Есть теория, которую выдвинула российский этолог и мирмеколог Жанна Резникова, что они могут передавать информацию с помощью антенн и двоичного кода.
— И как вы относитесь к этой гипотезе?
— Критично. Но точно известно, что разные виды могут понимать друг друга. Например, на территории есть доминирующий вид, а есть виды-инфлюенты. Бывают ситуации, когда по следу, который проложил инфлюент, идёт доминант. Он распознаёт феромон именно как следовой, который к чему-то приведёт.
— Хотите кофе? Только у меня заварной, — улыбается он. — Я кстати как-то был в Турции в экспедиции и попросил турецкого коллегу угостить их знаменитым кофе по-турецки. Он долго не мог понять, о чём это я. Зато угостил ракией, а к ней предложил традиционную закуску — «кавун». Вынесли дыню, — смеётся учёный. — А по-польски «дяны» знаете что? Тыква. Как всё перепуталось.
— А муравьи разных видов понимают «язык» друг друга? — спрашиваю его.
— На лапках у муравьёв есть железы, которыми они могут оставлять след. У некоторых видов они на конце брюшка. Сородичи берут след и идут по нему, как собака. Есть теория, которую выдвинула российский этолог и мирмеколог Жанна Резникова, что они могут передавать информацию с помощью антенн и двоичного кода.
— И как вы относитесь к этой гипотезе?
— Критично. Но точно известно, что разные виды могут понимать друг друга. Например, на территории есть доминирующий вид, а есть виды-инфлюенты. Бывают ситуации, когда по следу, который проложил инфлюент, идёт доминант. Он распознаёт феромон именно как следовой, который к чему-то приведёт.
Шкафы для хранения коллекции муравьёв в Институте зоологии
Каждую весну муравьиная семья заново устанавливает границы своей территории. В борьбе за неё происходят настоящие битвы с тысячами трупов. Но если уж граница проведена, то её патрулируют пограничники с обеих сторон, соседи узнают друг друга и больше не нападают.
— Муравьи, кстати, могут создавать надсемейные структуры, — рассказывает Александр Радченко. — Дочерние гнёзда соединяются с материнскими обменными дорогами. По ним они обмениваются едой, личинками, куколками, рабочими и даже цариц могут переносить. Это надстройка первого уровня. Второй уровень — это когда неродственные семьи объединяются в федерации. В ней могут существовать сотни гнёзд в общей сложности на сотнях гектаров. У них общая кормовая территория и общие патрулируемые границы. Получается, они могут объединяться ради еды вместо того, чтобы воевать. Это работает как сеть, по дорогам которой беспрерывно курсирует еда, расплод и рабочая сила. И это фантастика! Всё же нам есть чему у них поучиться.
— Муравьи, кстати, могут создавать надсемейные структуры, — рассказывает Александр Радченко. — Дочерние гнёзда соединяются с материнскими обменными дорогами. По ним они обмениваются едой, личинками, куколками, рабочими и даже цариц могут переносить. Это надстройка первого уровня. Второй уровень — это когда неродственные семьи объединяются в федерации. В ней могут существовать сотни гнёзд в общей сложности на сотнях гектаров. У них общая кормовая территория и общие патрулируемые границы. Получается, они могут объединяться ради еды вместо того, чтобы воевать. Это работает как сеть, по дорогам которой беспрерывно курсирует еда, расплод и рабочая сила. И это фантастика! Всё же нам есть чему у них поучиться.
В последнее время Александр Радченко увлёкся изучением ископаемых видов муравьёв
— Почему же нам удобнее недооценивать?
— Нам нужна их территория. Животные не люди, значит, мы можем их убивать, можем с ними не считаться. Если кто-то ниже тебя, значит, его мысли, мечты, желания можно просто игнорировать. Посмотришь на человека и удивляешься, как вообще он мог возникнуть? В принципе появление такого агрессивного к экосистеме вида противоречит всем принципам. Чем больше человеку даёшь, тем больше он хочет. А дальше что? А дальше сказка о рыбаке и рыбке.
В свои 62 года Александр Григорьевич ассоциирует себя с умудрённым опытом муравьём-охранником, который ждёт, кому передать знания. В систематике это важно сделать из рук в руки. Когда-то он сам получил их от своего учителя энтомолога Геннадия Длусского.
— Ну пойду я на пенсию, но никто же не заберёт у меня мой микроскоп — захочу, буду работать с муравьями. У учёного нельзя забрать его науку, пока голова работает.
Напоследок я опять заглядываю в микроскоп. А там вишенка на торте, точнее муравей в янтаре. Он относительно молод и не сильно отличается от современных сородичей. Ему 37 млн лет. Сохранился он хорошо.
— Это будет новый вид, — говорит Александр Радченко, который сейчас всё больше уходит в изучение ископаемых насекомых.
Как там говорил профессор Насонов? «А червяк такой длинный!»
— Нам нужна их территория. Животные не люди, значит, мы можем их убивать, можем с ними не считаться. Если кто-то ниже тебя, значит, его мысли, мечты, желания можно просто игнорировать. Посмотришь на человека и удивляешься, как вообще он мог возникнуть? В принципе появление такого агрессивного к экосистеме вида противоречит всем принципам. Чем больше человеку даёшь, тем больше он хочет. А дальше что? А дальше сказка о рыбаке и рыбке.
В свои 62 года Александр Григорьевич ассоциирует себя с умудрённым опытом муравьём-охранником, который ждёт, кому передать знания. В систематике это важно сделать из рук в руки. Когда-то он сам получил их от своего учителя энтомолога Геннадия Длусского.
— Ну пойду я на пенсию, но никто же не заберёт у меня мой микроскоп — захочу, буду работать с муравьями. У учёного нельзя забрать его науку, пока голова работает.
Напоследок я опять заглядываю в микроскоп. А там вишенка на торте, точнее муравей в янтаре. Он относительно молод и не сильно отличается от современных сородичей. Ему 37 млн лет. Сохранился он хорошо.
— Это будет новый вид, — говорит Александр Радченко, который сейчас всё больше уходит в изучение ископаемых насекомых.
Как там говорил профессор Насонов? «А червяк такой длинный!»
Фото: Александр Чекменёв и из архивов Александра Радченко
Рисунки: Александр Радченко
Рисунки: Александр Радченко