До глубины души потрясли два явления, свойственные новому Крыму. Первое — российская милитаризированная пропаганда, которую ведут среди детей. Это преступление против будущего, против детства. Второе — уничтожение исторических памяток: Ханского дворца в Бахчисарае, Митридатской лестницы в Керчи. Я думаю, россияне сознательно убирают упоминания о прошлых поколениях, стирают память крымчан, чтобы потом сказать, что не было никого, ни нас, ни крымских татар, что они пришли на девственную землю.

Жить в таком Крыму я бы не смогла. У меня обострённое чувство справедливости, а там нет ни её, ни чести, людей принуждают жить в страхе, доносить друг на друга. К тому же в своей профессии я бы себя не нашла, на мой взгляд, журналистики в Крыму больше нет.

Россия проводит активную работу по замещению населения. Больно читать на крымских форумах о том, как много стало понаехавших, которые совершенно не знают ни культуры, ни истории, ни традиций, ни уклада жизни, ни людей.

Иногда говорят, что из Крыма уезжать нельзя, потому что на наше место придут рашисты, но этот вопрос не имеет правильного ответа. Я отдаю себе отчёт в том, что есть люди, которые там не выживут: сломаются, заболеют, покончат с собой — произойти может что угодно. Думаю, если человек близок к такому пределу, лучше уехать: на материке есть что делать для страны, для людей, для своих близких. Конечно, есть крымчане, которые не могут эвакуироваться, например, из-за пожилых родственников, в этом случае они уходят во внутреннюю эмиграцию.

Нас не учили быть беженцами, переселенцами. Хочется быть решительным человеком, способным принимать тяжёлые решения и брать ответственность за свою жизнь. Но всё, что с нами происходит, чудовищно страшно, поскольку нет наглядных примеров за последние 30–40 лет, которые помогли бы понять, что будет с тобой, твоей семьёй, каким будет возвращение, нужно ли возвращаться сразу или стоит выждать.

Первый культурный шок от материковой Украины я получила ещё до аннексии, приехав на семинар в Тернополь. Он был бо́льшим, чем от посещения Америки. Я увидела другую Украину, не ту крымскую, в которой мы жили, а удивительную, культурную, красивую, размеренную, европейскую. Переехав на материк, я открыла для себя Буковину. Черновцы, Ивано-Франковск потрясли меня своей какой-то первозданностью, сияющей чистотой. Мы проезжали мимо деревень, видели маленькие заборы, открытые для любого прохожего каплычки, колодцы в каждом дворе. Рядом обязательно кружка, чтобы любой мог напиться. Такие вещи — признак открытости, добрососедского уклада жизни. В Крыму, где вода в дефиците, колодец, как правило, спрятан в глубине двора.

Меня поразили украинцы, то, как они умеют объединяться, когда приходит беда, как они могут отдавать последнее нуждающемуся. Наверное, я должна была всё потерять — родину, дом, нажитое имущество, чтобы получить от жизни такой подарок — лучше узнать свою страну.

Но есть место и разочарованиям: некоторые люди пассивны, не собираются брать на себя ответственность, не умеют понять, что страна находится в состоянии войны, что на неё напал коварный и сильный враг. Я не понимаю людей, которые до сих пор черпают новости из российских СМИ, ведутся на манипуляции.

Когда я уезжала, думала, что оккупация продлится три-пять лет — не знаю, почему в голове засели эти цифры. Теперь я уверена, что любые временные ожидания не имеют смысла, пока мы не готовы к возвращению Крыма. Ведь мы совершенно не знаем, что с ним делать. Когда наши чиновники говорят о планах реинтеграции полуострова, я не вижу у них чёткой картины. Нет понимания, что делать с коллаборантами, кого считать ими, что делать с россиянами, переехавшими в Крым, с перепроданной собственностью. Вопросов слишком много, а ответов мало. Это порождает хаос и манипуляции.

Крым вернётся в обозримом будущем. Россия слабеет, всё хуже справляется с внутренними проблемами. Я вижу, что во многих регионах зреет протест, санкции давят, поэтому груз Крыма РФ долго не выдержит, ей придётся от него отказаться, но это случится, когда она совсем ослабнет.

Город ждёт и зовёт — мне пишут, звонят многие старые знакомые, они ждут Украину и меня вместе с ней. Но ведь там есть и люди, помогавшие выгонять таких как я, угрожавшие моей семье. Некоторые из них уже сейчас открыто говорят, что не боятся возвращения в Украину. Они обещают создавать общественные организации, обращаться в ОБСЕ по фактам «притеснений со стороны украинцев», я не сомневаюсь, что они так и поступят, будут пытаться нам указывать, что с ними делать. Эта двойственность мешает как в восприятии города и людей, так и мыслям о том, что будет, когда Крым вернётся.

Я постоянно думаю о том, могла бы я вернуться домой после ухода россиян. С одной стороны, практически каждую ночь мне снится Керчь, но эти сны кошмарные, из них хочется убежать. Это трагедия, когда город детства так снится. Я хочу этого возвращения и боюсь его, потому что понимаю, что город и люди будут другими, да и я сама стала другой. Боюсь, что эта встреча может разбить мне сердце.

Кто-то сказал, что «свобода — это осознанная необходимость». С первых дней оккупации РФ начала борьбу с теми, кто был против захвата Крыма. Было понятно, что начнутся репрессии против тех, кто открыто выражал своё мнение по поводу политики России и её президента. Мне до сих пор непонятно, из каких щелей повылезали все те, кто блокировал наши воинские части, бегал с российскими флагами и орал: «Россия, Россия…»

Перед переездом у меня была иллюзия, что аннексия Крыма объединит все политические партии, социум. Общей целью станет борьба с агрессий РФ, коррупцией и всем тем, что мешает государству стать по-настоящему европейским. К сожалению, увидел тех, кто хочет остаться в «совке», тех, для кого свои шкурные интересы важнее будущего страны, а именно от таких людей я и убегал.

Меня удивило, что ватников здесь не меньше, чем в Крыму. Многие даже не считают зазорным поехать туда на отдых. Больно было слышать от таких людей: «А зачем ты уехал? Там ведь теперь хорошо».

На материке оказалось нелегко, постоянную работу так и не удалось найти, ведь мне 56 лет, а здесь везде возрастной ценз, резюме в интернете висит уже 3,5 года. С такой проблемой столкнулся не только я: мой друг, переехавший из Феодосии, тоже мыкается в поисках постоянного заработка.

Никто здесь крымчан не ждёт. Прошло четыре года, но до сих пор нет ни одной реальной государственной программы, которая могла бы помочь переселенцам с работой и жильём. Единоразовая материальная помощь от государства — не более, чем насмешка.

Я знаю много людей, которые хотели бы уехать из Крыма, но не могут, потому что знают, что, если ты заранее не нашёл работу, государство тебе ничем не поможет. Более того, оно ещё и создаст трудности со справками переселенцев, нерезиденством, отсутствием возможности принимать участие в выборах местной власти. Так не должно быть в государстве, которое заявило о своём европейском будущем.

Однако в переезде есть огромный плюс: у меня появилось много реальных друзей среди настоящих украинцев. Один из них — известный украинский учёный, который без ложного ура-патриотизма помогает не только мне, но и своим ученикам, делает всё, чтобы они не уезжали, оставались в Украине. Пример таких людей очень вдохновляет и заставляет смотреть в будущее с оптимизмом.

Жить в атмосфере дремучего «совка» я бы не смог, поэтому и возвращаться пока не собираюсь. Но как только россияне уйдут из Крыма, уеду домой. Только этой мечтой и живу. Мне уже немало лет, ощущаю проблемы со здоровьем, поэтому хочется жить там, где прошла большая часть жизни.

Я уверен в том, что россияне рано или поздно уйдут. Наверное, это чувствуют и мои знакомые пророссийские крымчане, в последнее время тональность их высказываний резко изменилась, они уже не верят в доброго царя. Одна знакомая написала мне: «Мы поверили в Россию из телевизора, а вне его она оказалась голоштанной. Извини, что была такой идиоткой. Ты был прав». Чтобы понять это, ей нужно было выйти на пенсию и получить минималку. Жаль, что у многих желудок заменяет мозг.

Ватники очень боятся ответственности. И я не думаю, что нам нужно пугать ею крымчан, даже пророссийских. Надеюсь, что будут приняты законы, которые отсеют оболваненных обывателей от тех, кто был ярым пособником россиян, входил в оккупационные органы власти, от судей, прокуроров и силовиков, перешедших на службу к ним. Все остальные — те, кто бегал на референдум, махал триколорами — меня не пугают, они будут лояльны любой власти, в которой почувствуют силу. Не пугают по простой причине: на материке таких тоже более чем достаточно.

Для меня личная свобода — на первом месте. Вся история моих перемещений подчинена именно этому обстоятельству. Я долго жил в России, учился там в институте, затем почти 20 лет провёл в Москве, мало того, доработался до довольно большой должности в администрации президента Российской Федерации. С приходом Путина понял, что пора линять. Всегда мечтал вернуться в Крым, окончательно дозрел в 2003 году — уже тогда было понятно, какую систему строит Путин.

Приехав в Крым, я много времени потратил на то, чтобы отказаться от российского гражданства. И вот Россия снова неожиданно догнала меня таким извращённым способом.

Мотивов для переезда было несколько. Сначала сказывались эмоции и неприятие, прошу прощения за пафос, путинской России. Затем включилась конкретика: беспокоило будущее детей, не хотелось, чтобы им покалечили психику.

В детсаду, в школе началась война. Раньше дети рисовали оленей, лисичек и зайчиков, а уже весной 2014-го резко переключились на пушки, танки и самолёты. В школах стали проводить бесконечные линейки с зомбирующими лозунгами, в детсадах — утренники в гимнастёрках.

Второй важный мотив — моя жена серьёзно больна. Мы принципиально не хотели получать российское гражданство, а без него медстраховку нам не дали, оказалось, что мы вообще не можем получить никакой медицинской помощи, лечь в больницу, где супруга периодически проходила лечение, было нельзя.

Решение об отъезде приняли сразу с приходом россиян, но затянули с ним из-за попыток продать дом. Потом начался новый учебный год, решили дать детям доучиться.

После переезда на материк я изучал Украину с чистого листа, для меня всё было новым. Я узнал, что это большая, красивая, разная страна, мне её ещё исследовать и исследовать. Теперь я неплохо знаю запад Украины, но совершенно не знаком с центром, востоком.

Удивило мировоззрение жителей Западной Украины. То, что многие годы вытравливалось из советского человека — собственническое, куркульское, — здесь осталось, и это очень интересно, непривычно для крымчан. Здесь принято порядок в мире наводить вокруг себя, в своём маленьком мирке, всё строится вокруг семьи, своего дома, и весь бизнес такой же — мелкий, семейный. Мало кому приходит в голову пойти и устроиться на работу. Нужны деньги — люди открывают маленькое семейное дело, кого-то со стороны почти никогда не берут. Видимо, так до революции было везде, а потом стало всё колхозное, всё общее.

Я вижу, как мыслят патриоты Западной Украины в отношении интеграции переселенцев. Они предлагают отбросить всё, что было с нами раньше, забыть все фильмы, книжки, сказки, которые мы читали, и стать частью украинской нации. Однако патриоты не дают чёткого ответа: что такое украинская нация и могут ли переселенцы стать её частью, а его очень хочется получить.

Из того, что происходит на полуострове, меня ничего не удивляет, всё довольно предсказуемо. Жить в таком Крыму я однозначно не смог бы. Точка зрения о том, что уезжать оттуда нельзя, так как это на руку России, стремящейся заместить население, имеет право на существование. Но каждому приходится выбирать между своей судьбой и душевной болью за Крым, не все готовы положить на это жизнь.

Если в Крыму исчезнет эта гнетущая атмосфера, я бы хотел вернуться. Понятно, что при изменении статуса полуострова настанет черёд предателей уезжать. С дураками проще: если выключить зомбоящик, они изменятся. Конечно, нелегко будет жить среди отравленных им людей, но есть вещи, которые важнее, — от родных могил до любви к этому месту.

Фото: Getty Images, из личных архивов