Такеши Китано – о гениальности, Японии и своем новом фильме

При взгляде на Китано удивляют не только его скромный вид и постоянно мигающие, словно от смущения, глаза, но и сопровождающая его, вечно семенящая толпа многочисленных ассистентов. Каждый из них выполняет свои строго определенные обязанности. Один переводит, другой составляет список встреч, третий постоянно подносит орошенное водой полотенце, которое мастер то и дело прикладывает к разгоряченному от итальянского солнца лицу, четвертый бережно отсчитывает капсулы с каплями для глаз. Немногие из голливудских звезд могут позволить себе подобный сервис. Китано может. Он режиссер японский, а в Японии известный человек подобен богу. Он и кино снимает для своего удовольствия, собственно говоря, просаживая деньги, заработанные тяжелым трудом телевизионного ведущего и театрального комика.

– Откровенно говоря, лишь мои роли на телевидении и в театре пользуются большим успехом в Японии, – признается Китано. Фильмами не интересуются даже члены моей семьи. Иногда сынишка забегает в студию, делая перерыв между игрой на компьютере и просмотром блокбастеров. Свое мнение он выражает коротко и ясно: "Не надоело заниматься ерундой?"

– В вашем последнем фильме "Ахиллес и черепаха" преобладает именно такое настроение?
– Моя картина посвящена очень актуальной в современной Японии теме гениального ребенка. В последнее время в нашей стране ежедневные открытия новых гениев щедро заполняют передовицы газет. Эти дети растут как грибы. Один сочиняет музыку, другой пишет стихи или поет и рисует. Когда маленькие таланты подрастают, о них больше никто и никогда не слышит. Мне захотелось представить, куда уходят эти дети-знаменитости и что с ними случается потом. Поэтому я снял фильм про маленького Машицу. Ребенок родом из богатой семьи, и его отец не испытывает недостатка в средствах, чтобы ублажить своего отпрыска. Но вот бизнес родителя прогорает, и он накладывает на себя руки. Машицу остается один, без гроша в кармане, но с непоколебимым желанием стать великим художником. Годы проходят, он работает разносчиком газет, рабочим на фабрике и рисует по ночам, а слава все никак не приходит. Наконец, он решает проконсультироваться у знаменитого арт-дилера, сына того самого человека, который некогда разбогател на продаже картин его отца. Но тот лишь дает ему абсурдные советы и отсылает домой.

– Почему ваш герой – юный художник так покорно выслушивает оскорбления продавца? Почему не дает ему отпор?
– Подобное может случиться только в Японии, где люди отличаются особой покорностью и послушанием. Если ты маленькая и никому не известная букашка, никто даже слушать тебя не станет. Не будешь следовать советам других – утратишь всякие шансы на восхождение. Поэтому мой художник слушает и надеется. Его подчинение доходит до такого абсурда, что он подвергает риску себя и жизнь своей жены, а когда у него погибает дочь, ему и дела нет до ее смерти, он лишь спешит размалевать ее лицо помадой, чтобы сделать удачный посмертный портрет. Но если кому-то повезло стать знаменитостью, на него начинают молиться и беспрекословно выполнять каждое желание, даже если оно граничит с безумием.

– А вас относили к числу гениальных отпрысков, когда вы были ребенком?
– К счастью, мне удалось избежать подобной участи. Я был самым ординарным ребенком из рядовой рабочей семьи. Потому-то, наверное, стал знаменитым сейчас (смеется). В годы своей молодости я изо всех сил старался пробиться на телевидении. Увы, меня ждала участь моего киногероя Машицу. Потом я перестал стучаться в закрытые двери, сменил телевидение на театр, и удача улыбнулась мне. Мой талант комика оценили по заслугам. Однако завистливые телевизионные продюсеры не забыли моей строптивости и не простили того, что я, в отличие от своего героя, отказался следовать их глупым советам. С тех пор на телевидение меня приглашают работать как комика, никто и словом не обмолвится, что я еще и режиссер. Лишь благодаря успеху в Европе и Америке на родине наконец-то стали интересоваться моей режиссерской работой, иначе бы мое имя давно было забыто.

– Кстати, рисунки Машицу сделаны вами?
– Действительно, работы Машицу я создавал сам, но далеко не в детском возрасте. Живописные полотна, написанные Машицу в зрелом возрасте, его подражания различным стилям изобразительного искусства, а также детские работы я изготовил специально для фильма. Некоторые работы в реалистичном жанре относятся к более раннему периоду моей жизни, причем одна из них действительно выставлена в публичном кафе. В целом же, в отличие от своего героя, я не одарен подобным трудолюбием. У меня очень щадящий режим, и я люблю все делать не спеша. При этом стараюсь не разбрасывать своего внимания сразу на несколько проектов, и сначала заканчиваю один, прежде чем начинаю другой. Например, если у меня есть работа на телевидении, то я целую неделю посещаю студии и снимаю 4–5 часов ежедневно телевизионные шоу. На следующей неделе делаю перерыв и снимаю фильмы.

– Вы считаете искусство болезнью, которая доводит человека до саморазрушения?
– Меня интересуют роль искусства не в прямом его значении, а в том, которое эксплуатируется современным обществом. Художник нашего времени уже давно закончил созидать, он погряз в бесконечной борьбе за славу и коммерческий успех. Современные таланты находятся в состоянии постоянного наркотического возбуждения в их безумном поиске самовыражения. Ежегодно в Японии накладывают на себя руки около 30 тысяч человек. Больше половины из них художники, не достигшие даже тридцатилетнего возраста. Они находятся под влиянием теории, что если при жизни им не удалось прославиться, то ранняя смерть сделает их труды бессмертными.

– А как воспримут ваши откровения на родине?
– В этом году мне исполнился 61 год, мне нет никакого дела до того, что говорят обо мне другие.

– Но вы все же интересуетесь тем, что волнует вашего современного зрителя?
– Японского зрителя не волнует ничего. Он будет тупо потреблять все, что ему преподнесут. Главное, чтобы упаковка была поярче и логотип поизвестнее. Вы не задавались вопросом, почему так много японской молодежи набрасывается, словно одержимые, на дизайнерские магазины в Европе и Америке? Эти разряженные куклы пестрят логотипами "Армани", "Диор", "Прада". Как мой безропотный Машицу, готовый на любой риск и бездумно следующий советам знаменитых, эти молодые люди прочитали в журналах, что следует носить, и слепо подражают модным трендам. Европейцам все мерещится мистика японской культуры, философия дзен, а вот современный японец едва ли понимает свою собственную культуру. У многих из них даже отсутствует образование, не говоря уже о знании истории и традиций. Не верите? Проведите уличный опрос на тему, кто слышал имена Куросавы или Одзу. Гарантирую, что вы так и простоите целый день на свежем воздухе, поскольку вряд ли вам удастся без труда отыскать людей, знакомых с этими именами.