Серж из Киева

Последним желанием Сержа Лифаря было увидеть букет белых лилий. Именно эти цветы он держал в руках всякий раз, когда исполнял одну из своих коронных партий – принца Альберта в «Жизели». Даже в последние минуты жизни он хотел видеть то, что напоминало ему о сцене и танце

Related video

Издательство "Пульсари" выпустило книгу Сержа Лифаря "Воспоминания Икара" в украинском переводе. Несмотря на впечатляющую карьеру и длительное первенство в балетном жанре, биография Лифаря изобиловала разного рода интригами и испытаниями. В течение своей жизни он написал не одну книгу, причем не только о хореографии. Но в последнем сборнике своих мемуаров не удержался от того, чтобы высказать ряд упреков и сожалений. Предательство друзей, перипетии периода немецкой оккупации, лжесвидетельства и нелепые слухи, укоренившиеся в сознании публики, — обо всем этом Мэтр рассказал с беззлобной и умиротворенной горечью.

Киевская весна
Уроженец Киева, возглавлявший французский балет целых три десятилетия, сначала имел мало шансов стать танцовщиком. Киевский отрезок биографии Лифаря продолжался неполных 18 лет и не содержал в себе ничего примечательного.

Мальчишкой он каждое утро спешил на Николаевскую площадь, к зданию 8-й Киевской гимназии. Кто бы мог подумать, что в конце века стену этого сооружения (на теперешней площади Ивана Франко — Фокус) украсит мемориальная доска в его честь. Параллельно Сергей занимался музыкой на фортепианном отделении Киевской консерватории. Однажды он узнал, что в студии при Киевской опере балетных артистов обучают под те же пьесы Шопена, что ему приходилось играть в консерваторском классе. Любопытство привело его в студию, где преподавала Бронислава Нижинская. Однако здесь никто не воспринимал всерьез безвестного юношу.

Судьбу молодого Лифаря решил случай. Однажды пришла весть из Парижа — меценат и вдохновитель "Русских сезонов" Сергей Дягилев просил Нижинскую отобрать пятерых юных танцовщиков для своей балетной труппы. Лифарь не попал в число счастливчиков. Но, поскольку дело было в 1922 г., решиться на отъезд за границу мог не каждый. Один из отобранных кандидатов не нашел в себе сил распрощаться с близкими людьми навсегда и уступил свое место Лифарю.

Этот шанс Сергей использовал. Балетный век короток, он вынужден был рискнуть. Цена, уплаченная Лифарем за блестящую карьеру, была жестокой: он больше ни разу в жизни не видел своих родителей, а его "возвращение" в Киев состоялось лишь в 90-х, когда именем великого танцовщика был назван киевский Международный конкурс балета.

Есть два обстоятельства, которые можно считать ключевыми для понимания самых фатальных изгибов судьбы Лифаря. Во-первых, его исключительная гордость. Именно гордость, а не бессмысленное честолюбие. Во-вторых, некоторые совпадения, которые случались в его жизни и неизбежно влияли на его поступки.

Чужой успех — самая большая угроза для артиста. Даже если это успех Лифаря. Однажды наш соотечественник невольно затмил звезду Большого театра, любимицу Сталина Марину Семенову, которая в 1935 г. стала первой советской балериной, приехавшей на гастроли в Париж. Во время ее выступлений произошел один из самых забавных курьезов в истории балета.

В "Жизели", когда главная героиня бросается к матери, Семенова привыкла несколько раз выкрикивать "Мама!". Это якобы давало ей особый эмоциональный заряд и всегда сходило с рук на сцене Большого. Когда на репетициях в Париже заметили эту экстравагантную привычку, Лифарь настойчиво посоветовал отказаться от выкриков. Французская публика очень отличалась от советской, и балерина рисковала навлечь на себя бурю негодования. Но не такова была Семенова, чтобы внимать чужим резонным замечаниям. На спектакле она сначала шептала, а потом все громче выкрикивала отчаянное "Мама!". Последствия не заставили себя ждать. Тут же кто-то из зала сквозь смех прокричал "А где же твой папа?". Зрители и даже артисты содрогнулись от хохота.
После спектакля Семенова вышла на поклон и была оглушена пронзительным свистом. Лифарь не знал, как ему поступить в такой ситуации, но по настоянию министра просвещения все-таки вышел на поклон вслед за примой и получил оглушительную овацию.

Амбициозная Семенова, видимо, провела не одну бессонную ночь после своего провала. Лифарь на долгие годы остался для нее "по другую сторону баррикад". Эта история была лишь одним из отголосков безусловного первенства Лифаря в балетном жанре на сцене Opera. Он первым из мужчин был удостоен титула "этуаль" (звезда), который раньше употребляли исключительно по отношению к женщинам-танцовщицам.

В его жизни не раз случались бури, возникавшие из-за своенравия его же учениц, из-за их ревности друг к другу на пути к заветному титулу и из-за соперничества за место рядом с Мэтром.

Тень фюрера
Все думали примерно так: "Если Лифарь был обласкан монархами, если при нем всегда платиновый портсигар, подаренный британским королем Георгом V, если даже в злополучном 1940-м он оставался во главе труппы, то кто, как не он, мог принять фюрера в первые дни оккупации?".

С приходом немцев Лифарь решил ни в коем случае не покидать свое детище, поскольку любой ценой хотел сохранить его. Уже через неделю после вступления немцев губернатор Парижа фон Гротте сообщил Лифарю о намерении Гитлера посетить Opera. Решение, принятое танцовщиком, казалось ему идеальным компромиссом. В ближайшую ночь он поручил одному из пожарников по прозвищу Глюглю приехать в опустевший театр и остаться дежурить там в коморке консьержа. Когда наутро Лифарь сам появился в Opera, простодушный пожарный доложил ему, что ночью в театр ненадолго приезжало много немецких офицеров. Один из них был особенно оживлен, расхаживал по залу и фойе, беседовал с Глюглю и дружески похлопывал его по плечу.

Одна фраза, произнесенная немцем, когда он окинул взглядом пустые кресла партера, сохранилась для истории: "Я никогда не понимал, почему ложа вашего президента расположена сбоку. Я желаю сидеть в центре, чтобы видеть весь спектакль!". Стоит ли говорить, что анонимным "добродушным немецким офицером" был Гитлер. Когда несчастный Глюглю узнал об этом — потерял сознание и в тот же вечер умер от сердечного приступа. А Лифарю еще долго пришлось носить на себе ярлык коллаборациониста. Французская диаспора в Лондоне даже вынесла ему за это символический смертный приговор, а французский суд на некоторое время запретил балетмейстеру появляться на сценах страны.

Пять отказов Сержа Лифаря

1929 г. Лондон.1940 г. Париж.1947 г. Париж.1956 г. Версаль.1958 г. Аэропорт "Орли".

В этой истории не все осталось ясным для потомков. Так или иначе, живой свидетель ночного пребывания Гитлера в стенах Opera скоропостижно скончался. Факты, изложенные в книге, — версия событий Лифаря. Как бы он ни оправдывался, ничто не мешало ему впоследствии, например, принимать Геббельса в стенах театра.Свои диалоги с фашистом Лифарь передает так, чтобы о нем сложилось самое благоприятное впечатление — как о защитнике национальных интересов Франции. Проверить его прямую речь, приводимую в мемуарах, невозможно. Неоспоримым остается, по крайней мере, то, что во время войны на немецкие деньги Лифарь поставил немало балетов — разумеется, не имевших никакого отношения к идеологии фашизма.

До самой смерти гений балета формально оставался лицом без гражданства. Даже личное предложение генерала де Голля о принятии французского подданства Лифарь хладнокровно проигнорировал. Это обстоятельство в какой-то мере оправдывает его перед лицом истории. По меньшей мере — вызывает уважение.

Не судьба
Иногда у Лифаря рождались замыслы, граничившие с безумием. В 1949 г. Грета Гарбо, которая была проездом в Париже, посетила одну из его балетных постановок и лично выразила восхищение — зашла к нему в ложу после спектакля. На следующий день Лифарь устроил прием в ее честь. Балетмейстеру представилась возможность рассказать об одном из своих самых смелых замыслов. В какой-то момент актриса, растроганная проявленным вниманием, со светской непринужденностью спросила: "Чем я могу отблагодарить вас за такую любезность?". Ответ Лифаря последовал мгновенно: "Сыграйте Федру в моем новом балете!".

Как кинозвезда, не имевшая ничего общего с балетом, должна была вести себя в балетном спектакле, в тот момент не представлял себе никто, в том числе и Лифарь. К тому же, непонятно было, откуда взять фантастическую сумму, которая понадобится для уплаты ей гонорара. Но вызов был брошен. В ответ Гарбо произнесла: "Да". Но мечте окрыленного обещанием актрисы Лифаря не суждено было сбыться. Когда уже не оставалось времени на раздумья, Гарбо написала Сержу короткое письмо. В нем она желала ему успеха и сожалела, что не сможет быть в Париже во время запланированного спектакля.

Казнить нельзя помиловать
1958 г. принес долгожданную новость: балетная труппа главного театра Франции впервые отправляется на гастроли в СССР. Казалось, вот-вот сбудется мечта Лифаря — побывать на родине и показать там свои спектакли. Но в аэропорту, перед самым отъездом, его задержала полиция, придравшись к каким-то паспортным формальностям.

Задержка была неслучайной и затянулась ровно настолько, чтобы улетавший в Москву самолет поднялся в воздух. Доведенный до отчаяния Лифарь немедленно подал в отставку со всех постов в Opera. Коллеги прислали ему из Москвы ободряющее письмо. Но удар следовал за ударом. Во время выступлений труппы в Киеве имя Лифаря — балетмейстера-постановщика большинства спектаклей — даже не упоминалось в афишах. Это настолько потрясло Лифаря, что он без колебаний поставил крест на своей карьере художественного руководителя балета парижского театра. Слишком велико было нанесенное ему оскорбление. "Я прощаю все и всем. Но, к сожалению, никогда не забываю… Никогда не мщу, потому что моя месть — это мои достижения", — скажет он о себе позже.

Только в 60-е годы Лифарь смог побывать в СССР. В дни, когда он был почетным гостем Первого международного конкурса молодых артистов балета в Москве, ему удалось инкогнито приехать в Киев и поклониться могилам родителей на Байковом кладбище.