Страна нерабского мира. Стала ли Украина ближе к Европе

Подписание украинским премьер-министром Арсением Яценюком политической части соглашения об ассоциации с Европейским союзом вызвало противоречивую реакцию. Не так мы представляли себе это подписание — еще несколько месяцев назад, когда отказавшийся от евроинтеграции Виктор Янукович поехал на саммит Восточного партнерства, к подписанию был готов весь текст документа. А тут — какой-то отрывок.

Но суть не в отрывке и даже не в атмосфере подписания, которая и не может быть иной на фоне военной опасности, нависшей над нашей страной. Суть — в самом векторе развития: не отступаем мы, не отступают и европейцы. Когда Янукович по согласованию с российскими партнерами отдал распоряжение остановить процесс европейской интеграции Украины, у многих наших сограждан был пусть и призрачный, но выбор: Европейский союз или Таможенный союз. Сейчас Таможенный союз — это страна-агрессор. Ничего кроме Европы нам и не остается, а при этом сам ЕС может ждать. Ждать до президентских выборов, до нормализации ситуации в стране. Ждать до урегулирования наших собственных отношений с ошалевшим Кремлем — ведь понятно же, что обострение с Россией не в интересах Евросоюза. И при этом европейцы идут навстречу Украине уже сегодня, несмотря на явное отсутствие единства относительно будущего места нашей страны во взаимоотношениях с ЕС, понимания, как теперь строить отношения с Россией, и опасения экономических потерь.

Мы привычно начинаем искать в этих действиях европейцев выгоду или страх. Самые дотошные начинают уверять, что Европа просто не хочет брать на себя дополнительные экономические обязательства перед Украиной — хотя как раз торговые преференции и предоставляются. Самые гордые кричат, что теперь Украина сама справится — будто это европейцы виноваты, что 23 года кряду мы не государство строили, а с Москвой договаривались и только благодаря титаническому подъему народа можем хотя бы надеяться на новое качество государственного строительства. Но никто не видит самого простого обстоятельства, движущего Европейским союзом.

При всей неповоротливости своей бюрократии, при всем нежелании рисковать, при всех опасениях перед украинской анархичностью ЕС остается объединением свободных стран. И не может не понимать, насколько важно сохранение надежды на свободу перед лицом наглеющего агрессора. Готовность рисковать, конечно, различна и определяется расстоянием до Кремля. Но понимание ситуации, понимание ценностей и готовность поддерживать их не может не объединять Европу — потому что вне этих ценностей в ней нет ровно никакого смысла.

Когда идем сегодня по Майдану, Крещатику, Европейской площади, разве нет ощущения, что произошло нечто, что навсегда разорвало круг рабского времени? Европейские народы переживали то же самое в разные эпохи. Кто-то — когда составлял Великую хартию вольностей. Кто-то — когда встречал отряды гарибальдийцев. Кто-то — когда избавлялся от московской оккупации на фоне ослабления и окончательного краха Советского Союза. И то, что мы сегодня ощущаем то же самое, это сближает нас с европейцами окончательно и отдаляет от россиян до того времени, пока население соседней страны не станет народом и не окажется способным встать на один уровень с нами и другими странами нерабского мира.

Это, собственно, и есть то, что подписано: символ того, что мы больше не рабы и никогда ими не будем. Все остальное — от лукавого и от вечного советского нытья, что нам недодали, недоделали, недопомогли — а должны были. И в таком отношении ничего удивительного нет: советские люди, живущие среди нас, никуда не делись и еще долго будут тормозить наше развитие своими делами, статьями и политическими амбициями.

Виталий Портников, Фокус