Трудности перевода

И в лучшем случае коротко о трагедии национального масштаба, – возмущался мой бывший коллега, в прошлом тележурналист

То, о чем средства массовой информации должны были кричать, стало достоянием гласности лишь через несколько дней. При этом на дворе не 1986 год, когда молчали о Чернобыле. И руководит страной давно не Горбачев.

Первое, что узнают участники журналистских тренингов, изучающие критерии подбора материала в новостях, – слово "трупокилометры". Это циничное, но вполне адекватное определение, придуманное репортерами Би-би-си, означает, что интерес к телекартинке прямо пропорционален количеству жертв и близости места события: чем больше людей пострадало и чем ближе это к месту, где живут зрители, тем больший интерес вызовет сюжет. Каналы не на жизнь, а на смерть борются за рейтинги, вкладывают миллионы в новые проекты, а того, что происходит у них под самым носом, не видят. Но как только в зоне бедствия появился президент – наводнение как-то смелее стали называть катастрофой.

Сначала телевидение создавалось для людей. А потом оно решило, что стало важнее людей. Журналисты тоже сначала думают, что они работают для людей. А потом их поражает вирус ковровых дорожек. В кондиционированных коридорах Верховной Рады и Кабмина они начинают мыслить по-другому. Метаморфозы в сознании происходят быстро. Им кажется, что рядом с крупными чиновниками они становятся такими же большими, такими же сильными небожителями. Сюжеты на всех телеканалах о подорожании хлеба в Киеве начинаются одинаково: "Сегодня чиновников и депутатов Киевсовета производители дорогого хлеба угощали дорогим хлебом. Было вкусно". Жрущие наглые физиономии в телике – и ни одной пенсионерки, мечтающей разорвать перед носом Черновецкого 15 гривен хлебной компенсации.

Все новости в Украине делаются для простых граждан. Но почему-то в них мало показывают этих самых простых граждан, на которых отразится то или иное решение властей. Зато представителей властей в телевизоре – хоть лаптем ешь.

Когда-то на украинские медиа давили, теперь ими манипулируют. И первое, и второе делают одни и те же люди. А журналисты идут у них на поводу – замкнутый круг. В результате уже не только власть, но и телевидение разговаривают с людьми на птичьем языке. Стоит тетушка в телевизоре, слезами обливается, жалуется президенту, мол, дорогу к дому затопило, я тут, а в хате – двое инвалидов и десятилетний ребенок, что мне делать? А он, человек, приехавший ей помочь, в чьей власти пригнать туда лодку, вертолет и водолазов одновременно, говорит: "Ну, це не найбільша проблема. Головне, щоб у вас була віра".

Эти слова Ющенко сказал, ненадолго оторвавшись от "вечного" – празднования полукруглой даты Крещения Руси. Вся предшествующая околоправославная дискуссия зациклилась на обсуждении 40 миллионов гривен, потраченных на пафосные торжества и пестрые билборды, и политической интриги вокруг того, за или против Киевского патриархата выскажется Вселенский патриарх Варфоломей. С тех пор как страна отошла от атеизма, минуло 17 лет, а все вопросы веры сводятся к золоту строящихся храмов и к тому, куда поцеловал президент патриарха. В руку? В щеку?

Страну накрыло глобальное помутнение коллективного разума. Самые важные социальные институты – телевидение, власть, церковь – как декабристы: страшно далеки от народа. Вместо того чтобы выполнять социальную миссию, они с утра до вечера заняты только собой. Поэтому ни один электронный словарь не объяснит женщине из затопленного закарпатского села, как переводится фраза Ющенко "Треба, щоб у вас була віра". С кем разговаривал президент, когда произносил это? Что имеют в виду журналисты, когда показывают в новостях Кинаха с его бессмертной фразой "негативное сальдо торгового баланса"? И почему на третий день после отъезда из Киева константинопольського гостя большие плакаты вдоль автодорог до сих пор оповещают нас, что "Україна зустрічає Вселенського патріарха"?