Доллар разглядывали куда дольше, чем порнографический журнал, от продажи которого он был выручен. Этот журнал мы, трое десятилетних мальчишек, нашли случайно во время игры в войнушки за домом. Наверное, его потеряли арабы-студенты из соседнего общежития, поставлявшие подобную продукцию заодно с наркотиками и другими прелестями капиталистического мира.
За увлечённым перелистыванием глянцевых страниц с силиконовыми красавицами нас застал старший мальчик Максим. Быстро оценив обстановку, он предложил продать ему находку. Все были категорически против, пока Макс не назвал цену: доллар. С журналом распрощались немедленно. Не то чтобы нам не хватало на жвачки и не то чтобы цена была слишком уж выгодной, просто доллар в те времена был чем-то сакральным, пропуском в другой мир.
Вдоволь насмотревшись на портрет Джорджа Вашингтона и пирамиду с глазом, мы отправились в этот самый «другой мир», который расположился в бывшей советской «стекляшке». Немногочисленным покупателям там предлагали заморские товары в ярких упаковках, недоступные в купонно-рублёвой реальности. Продавщица валютного магазина смерила нас презрительным взглядом (отношение к клиенту тогда было прямо пропорциональным потраченной сумме) и бросила на тарелочку сдачу – две пятицентовые монеты.
С тех пор прошло без малого 20 лет, и долларом в Украине уже никого не удивишь. Но подобно тому, как в христианских обрядах сохранились элементы язычества, перешёл в новую эру и культ доллара. Иначе зачем людям, не выплачивающим валютный кредит и не собирающимся за границу, с неподдельным ужасом в глазах спрашивать «Что там с долларом?». 100 евро – это цена. 100 зелёных – мантра.
Вообще-то в недоверии к национальной валюте нет ничего удивительного. Главный экономист Межамериканского банка развития Рикардо Хаусманн в своей статье «Сколько должно быть валют: 5 или 105?» замечает, что мир, живущий по принципу «одна страна – одна валюта», существует всего несколько десятилетий. До этого денежных единиц было немного, да и те, будучи привязаны к золоту или серебру, имели фиксированную стоимость.
Рикардо Хаусманн уверен, что рано или поздно финансовый мир вернётся к истокам. И на свой собственный вопрос отвечает однозначно: валют должно быть 5, а не 105. Но какими будут эти валюты? Вокруг этого вопроса в последние недели разгорелись дискуссии. Пока единственное, в чём сходится большинство экономистов, – доллар если и будет в этой пятёрке, то уж точно не на первом месте.
Дальше мнения расходятся. Премьер-министр России Владимир Путин не против, чтобы это были национальные денежные единицы, при условии, что выпускающие их страны «руководствуются международными правилами финансовой дисциплины». А президент Казахстана Нурсултан Назарбаев решил не мелочиться и предложил заменить «недемократичный и непредсказуемый» доллар единой мировой валютой под эгидой ООН.
Но валютные отношения – не только экономика, но и психология. А потому замену доллару нельзя просто «назначить», даже если её будет выпускать страна или организация, заслуживающая доверия. На борьбу с его культом потребуются годы, если не десятилетия. Ведь пока что максимум, которого достигла Украина в данном деле, это отказ от центов.
Расчёты «даймами» и «никелями» за пучок петрушки так и не прижились, а потому две пятицентовые монеты из валютного магазина до сих пор лежат у меня как память о первом заработанном долларе.
Даже Рикардо Хаусманн, который считает, что будущее именно за межнациональными валютами, а не денежными единицами отдельных стран, не верит в скорый крах доллара. И в шутку предлагает Федеральному бюро гравировки и печати США адаптировать доллар для межнационального обращения. Как именно? Изображать на банкнотах не американских президентов, а известных во всём мире учёных или художников.
