Чистый Гарри

Белокурые феи с голубыми глазами и волшебными палочками — приманка для доверчивых. Настоящие волшебники не гладят по голове и не превращают тыквы в кареты. У них другая задача — помочь отличить тыкву от кареты.

Кроме того, у настоящих волшебников грустный взгляд, мешки под глазами и вздорный характер. Последнее обязательно. По крайней мере, в работе. Анекдот о перфекционистах, в персональном аду которых нет ни серы, ни огня и лишь слегка несимметрично стоят щербатые котлы, это о режиссере Гарри Бардине. Такой выпьет всю кровь, пока не добьется совершенства в кадре.

Его фильмы давно растащили на цитаты. Причем многие из тех, кто цитирует песню Водяного из "Летучего корабля" "Эх, жизнь моя, жестянка!", не вспомнят фамилию режиссера.

Тем, у кого замылился глаз и исчезла способность удивляться, фильмы Бардина можно прописывать как микстуру. Они не сделают вас счастливее, зато вернут слух и зрение. Хотя бы на время.

Бардин ненавидит штамп "простой человек". "Потому что нет простых людей, — говорит он. — Есть люди — сначала у них прорезаются зубы, потом зубы болят, потом болит душа, болеют и умирают родственники, человек проживает эту жизнь, влюбляясь, теряя близких. Это очень сложно".

Общаясь с ним, понимаешь, что за шесть тысяч лет ничего не изменилось. Небо и земля, смятение и пустота, свет и тьма, рождение и смерть, зависть, любовь, белые вороны, гадкие утята, звон лаврских колоколов, перебивающих его, чайник со свистком — все на месте. Сотворение мира продолжается.

Если вспомнить, что "анима" — душа, легко представить, кто был первым режиссером анимации. Какой материал вы бы выбрали на его месте — глину, пластилин, бумагу, проволоку, спички, веревки?

— Я бы повторил все его ошибки. Мне нравится мысль о том, что Бог сначала сотворил людей, а потом создал художников, чтобы они исправляли его ошибки. Исправить мир они не в состоянии, но могут поставить диагноз, потому что чувствуют острее других. Режиссер, как губка, впитывает настроения, а потом выжимает из себя уже в форме метафоры.

Большинство ваших фильмов о белых воронах или о гадких утятах. О себе снимаете?

— Режиссерами становятся только те, кто не боится стать белой вороной. В жизни можешь быть трусом, в творчестве обязан быть смельчаком. Если этого нет, не льсти себе надеждой, что ты режиссер.

Того, кто начинает в общем заплыве плыть чуть быстрее, очень хочется дернуть за ноги, что и делали мои коллеги не раз. Что ж, ничего, выжил, плыву дальше.

Говорят, фильм — это дробь, где в числителе замысел, а в знаменателе — компромиссы, на которые приходится идти режиссеру. С числителями все более-менее понятно, расскажите о знаменателе.

— Компромиссов в работе для меня быть не может. Никому не интересно, почему я не переснял не­удачную сцену. Я никому не объясню, что в тот момент плохо себя чувствовал, была неважная погода, у меня не было настроения или денег. Я отвечаю за каждый кадр. Зритель будет видеть, и я буду видеть, и эта заноза останется навсегда. Иногда приходится смотреть свои старые фильмы. Любви к себе я не испытываю, но уважение — да. Мне не стыдно за свои фильмы.

В фильме "Гадкий утенок" (2010) Бардин сталкивает нарядных обитателей птичьего двора с пластилиновым уродцем

В жизни вы так же бескомпромиссны, как в фильмах?

— Когда-то я был максималистом. Не вступал в КПСС, не понимал, не принимал и презирал людей, которые шли в партию. Иногда из благих побуждений — они считали, если в партии будет больше порядочных людей, она станет хорошей. То же и сейчас — люди идут во власть в надежде, что изменят систему. Потом оказывается, что это система меняет их, ломает, сгибает, человек становится ее винтиком.

С годами я стал терпимее. Подумал: наверное, компромисс необходим, чтобы сохранить себя. Но я по-прежнему не вступаю в партии, потому что хочу сохранить свою партию белых ворон. Не дать себя оболванить. Доверять самому себе. Проверять на себе. Лакмусовая бумажка — твоя совесть.

"А умный в одиночестве гуляет кругами" — старая песня о главном?

— Не в одиночестве. Я был в комиссии по расследованию "болотного дела", посчитал невозможным отказаться. Выходил и выхожу на марши оппозиции. И сына (режиссер Павел Бардин, снявший фильмы "Россия 88" и "Гоп-стоп". — Фокус) таскал на них с детства. Тогда, в 90-х, митинги в Москве собирали до миллиона человек. Я показывал ему — смотри, какие красивые лица в толпе. Тот случай, когда не стыдно быть частью целого. Когда это не толпа, а гражданское общество.

• Читайте также: Дмитрий Быков: В России никто в украинских "бандеровцев" не верит

Потом часть интеллигенции перекрасилась, другая ушла на тот свет. А много лет спустя я пришел на первый митинг на проспекте Сахарова. Посмотрел вокруг — о, живы, курилки. Постаревшая интеллигенция, бывшие сотрудники НИИ, которые когда-то по ночам стояли в очередях за подписными изданиями. Они вышли, и вместе с ними вышла непоротая молодежь, которая назад не хочет. А рядом шли неонацисты. Вот тут нужна нерукопожатность. Потому что на пути к цели приходится быть переборчивым и чистоплотным в выборе средств и попутчиков.

Это актуально сейчас и для Украины. На революционной волне всегда много пены. И главное, чтобы поле битвы после победы не захватили мародеры.

Кстати, о чистоплотности. Вы — один из тех, чьей фамилии не было под мартовским коллективным "одобрямсом" российских деятелей культуры. Пришлось отстреливаться?

— Им даже в голову не пришло предлагать мне подписывать письма в поддержку "крымнаш". Может, это возрастное, но я понял: мне нечего бояться. Я заработал право говорить то, что думаю, не заботясь о последствиях. Что и делаю к неудовольствию жены. Когда собирался в Киев, она говорила: "Только будь осторожен в выражениях". Но я, к сожалению, неосторожен.

Недавно мне позвонили с радиостанции "Говорит Москва" и пригласили на прямой эфир. "Я вам не рекомендую", — отвечаю. "Почему?" — удивляются они. "Я вам такого наговорю в прямом эфире, что вас всех с работы поснимают". — "А можно мы вам перезвоним еще? Вы будете в Москве?" — "Я сейчас улетаю в Киев. Меня там так упропагандируют, что я тем более буду вам не нужен".

Воспользовавшись перестройкой, Красная Шапочка отправилась с пирогом к бабушке в Париж ("Серый волк энд Красная Шапочка", 1990)

Башмет, Гергиев, Мацуев, Табаков. Подписавшие письмо в поддержку аннексии Крыма — не последние люди в искусстве. Как и вы, они давно заработали право говорить что думают или по крайней мере выразительно молчать, не добавляя голоса в общий хор, и без них многочисленный.

— Там работают абсолютно гэбэшные методы уламывания. За каждым из этих людей коллективы. Их шантажируют отключением от финансирования. Когда все набросились на Чулпан Хаматову (актриса, соучредитель Фонда помощи детям с онко­гематологическими заболеваниями "Подари жизнь", снялась в предвыборном ролике Путина. — Фокус), у меня не повернулся язык сказать что-то против нее. Да, она пошла на этот компромисс ради спасения детских жизней. Среди тех, кто подписал, есть и другие. С ними мне трудно общаться. Но что поделать.

Среди подписавших был и Владимир Спиваков, худрук и дирижер "Виртуозов Москвы", с которым вы работали над "Гадким утенком".

— Это мой друг, я не хотел бы об этом говорить. Ему выворачивали руки. Володя — человек высокой пробы, своей жизнью и жизнями тех детей, которых спасает, учит, он доказал свое благородство и порядочность. Я думаю, этот эпизод забудется, а его дела останутся.

Легко ли вас удивить, как давно вы удивлялись?

— Когда человек теряет способность удивляться, он не сможет удивлять. До сих пор обожаю фильм "Римские каникулы" и в финале реву, как тридцать лет назад.

Недавно удивила многосерийная документальная картина Олега Дормана "Подстрочник" — про маму режиссера Паши Лунгина. В клиповый век, казалось бы, нужен короткий монтаж, смена ракурсов, точек. А здесь в кадре сидит один человек и что-то рассказывает плохим языком, каша во рту. И ты не можешь пропустить ни слова. Рейтинг фильма зашкаливал, и это разрушает все представления о телезрителе и о том, что ему нужно фуфло. Значит, не настолько безмозглая аудитория.

А если об удивлении не из мира искусства?

— До шока удивила та интеллигенция, которая качнулась в сторону "крымнаш". Но здесь все понятно. В своем порыве к толерантности они не замечают границу между черным и белым. Вольтеру приписывают фразу: "Я не согласен с вашим мнением, но готов жизнь отдать за то, чтобы вы смогли его высказать". Так вот, я не готов отдать жизнь за это. Напротив, когда выступает Кургинян, Дугин, Проханов и другие новые мессии, я готов лишить их жизни. Мне не хватает вольтеровской толерантности.

Зритель, выросший на ваших фильмах "Выкрутасы", "Конфликт", "Адажио", сегодня гордится тем, что "крымнаш"? Это один и тот же человек?

— Для меня это больной вопрос. Мне было горько, когда я узнал процент поддержки Путина. Я понимал, что это мой зритель, я к нему привык относиться с уважением. А тут… И на старуху бывает проруха. Я думаю, это проруха.

В новом фильме Гарри Бардина "Три мелодии" звучит музыка Сен-Санса, Массне и Let My People Go в исполнении Луи Армстронга

В январе вы были в Киеве. Каким увидели Майдан со стороны?

— Мне трудно быть со стороны, когда в Киеве живет родная сестра, а на Берковецком кладбище лежат мама, папа, бабушка.

Когда люди поняли, что нельзя жить под властью дурака, вора и уголовника, чувство собственного достоинства вывело их на Майдан. Я думаю, в России многие позавидовали такой массовости. А Путин испугался, потому что боялся и боится, что Болотная площадь перерастет в Майдан.

Есть такие насекомые — водомерки, живут на поверхности воды. Сейчас Путин ведет себя как водомерка. Он заметался — влево, вправо, и все его ходы — это ходы водомерки. Он пытается спасти власть и удержаться на плаву.

Три года назад вместе с другими российскими режиссерами вы встречались с Путиным. Какие остались ощущения от той встречи?

— Как опытный гэбэшник он два с половиной часа втирался в доверие. В конце, когда от него ждали какого-то решения, он достал из внутреннего кармана пиджака отпечатанную на принтере бумагу и зачитал, что выделяет 500 миллионов рублей на анимацию. Бумага лежала в кармане, он слушал, и я видел у него в глазах, что мы лохи. Я читал в них эту хамскую поговорку: если ты такой умный, почему ты такой бедный?

В "Летучем корабле" вы пели: "Ах, если бы сбылась моя мечта — какая жизнь настала бы тогда!" Какая жизнь настала бы, если бы ваша мечта сбылась?

— Помните, у армянского радио спросили: когда будет лучше? Армянское радио ответило: лучше уже было. В фильме "Три мелодии" есть эпизод о влюбленных. Они садятся в машину и едут по дороге жизни. Сначала обгоняют всех, потом их начинают обгонять, машина сбоит. Идет переброска с героя на героиню, с героини на героя, за четыре секунды они стареют. Так моментально проскакивает и наша жизнь.

• Читайте также: Человек и магнитофон. Как Андрей Хлывнюк закрыл для себя гастроли в России

В детстве все самое главное для меня начиналось летом, когда мы приезжали в Киев к бабушке и дедушке. Вчера я был на этом месте. Красноармейская, 70, там, где Троицкие бани. Я не узнал двор. Я шел и искал хоть какую-то зацепку. Ничего. Как будто городское "лего" хотело закрыть все. И закрыло. Ни людей, ни примет их жизни.

Я понимаю, как человеческая жизнь коротка и как важно бережно к ней относиться. И мечтаю о том, что это поймет больше людей.

Хотелось бы вам что-то исправить в раскадровке своей жизни?

— Ничего не стал бы менять. В позапрошлом году на фестивале в Братиславе я получил главный приз. Он называется "Жизнь удалась". Я говорю им: вы еще поставьте годы рождения и смерти — и готова эпитафия. Жизнь удалась, и я надеюсь, что она продолжится. Для меня это возможность снять еще пару фильмов. Следующий будет называться "Слушая Бетховена". Это притча о свободе и о том, что сейчас происходит в России. Надеюсь, в мае будущего года закончить.