Смотришь документалку про пингвинов, а там звук, будто кого-то убивают, — композитор Пэдди Каннин

Ирландец по происхождению, он родился в Лондоне, музыкальное образование получил в Уэльсе, сейчас работает звукорежиссером на радио и ТВ, сотрудничает со многими театральными компаниями. Среди них — National Theatre, Royal Shakespeare Company, Royal Court (Лондон), The Abbey (Дублин), Druid Theatre (Голуэй), Citizen`s Theatre (Глазго), а также театры на Бродвее. Он пишет музыку к спектаклям по пьесам Шекспира, Ибсена, Стриндберга, Чехова, Шоу, Стоппарда.

В Киеве Пэдди по приглашению Британского совета в Украине провел четырехдневный мастер-класс по театральному саунд-дизайну для молодых украинских режиссеров, звукорежиссеров и композиторов. Каждое утро тренинг начинался с распевки — такой себе абракадабры на африканский мотив.

Пэдди, что это за песня?

— А черт ее знает! Я всегда пою ее на репетициях и мастер-классах. Когда-то услышал, запомнил и теперь использую. Понятия не имею, о чем в ней поется. И это здорово. Потому что каждый раз эти слова означают что-то другое. Сегодня это — "я люблю тебя", завтра — "я ненавижу тебя", а иногда это может означать "сейчас получишь по роже". Моим слушателям эта песня нравится, потому что в ней много энергии. Я люблю устраивать игры, развлекаясь, можно многому научиться.

Вы даете мастер-классы в разных странах. Как вам молодые украинские режиссеры?

— То, что меня поразило, — их толерантность по отношению друг к другу, готовность помочь. Я не знаю, является ли этот "стоицизм" характерной национальной чертой украинцев, но для тренингов очень важно, когда в группе есть взаимопомощь.

Кино, телевидение и театр в Британии создают не только интересные проекты, но и формируют культурные тренды. Конкуренция здесь очень высока. Сложно новичку попасть в эту профессиональную среду?

— Довольно сложно. В этом бизнесе важно иметь профессиональные связи. Когда я только начинал, мою работу в театре увидела одна из режиссеров и пригласила в Ливерпуль. Там меня заметили другие режиссеры и предложили сотрудничество с Национальным театром в Лондоне. Режиссеры ищут себе творческих партнеров по разным театрам — таков традиционный путь вхождения в это сообщество. В любом случае надо иметь огромное желание заниматься этим, потому что в театре платят не так много.

По поводу заработка. На днях один из ваших коллег рассказал мне историю про режиссера Руфуса Норриса, в этом году назначенного художественным руководителем Национального театра в Лондоне. До 38 лет Норрис зарабатывал не больше 10 тыс. фунтов в год. Для Лондона это практически нищета.

— Я вам скажу больше: на каждого Руфуса Норриса найдется куча актеров, живущих на еще меньшие деньги. Это ваш личный выбор: или театр, или что-то другое. У Норриса не было выбора. Он хотел заниматься театром, поэтому и жил на эти скромные гонорары. Но, видите, успех к нему пришел.

Вам много приходится работать?

— Я живу от проекта к проекту, в перерывах пишу пьесы, изучаю японский, даю уроки игры на фортепьяно. Я не хочу работать слишком много. У меня нет машины, одеваюсь я так себе… Но у меня дома куча книг, целая коллекция карандашей, ручек. Никаких карьерных планов.

И тем не менее уже двадцать лет вы успешно сотрудничаете со знаменитым лондонским театром Cheek By Jowl.

— Да, можно сказать, я там режиссер по контракту.

Это ваша постоянна работа?

— Нет, это скорее творческие отношения с основателями труппы Декланом Доннелланом и Ником Ормеродом. Когда у них есть работа, они меня приглашают. В ноябре мы начинаем репетиции нового спектакля по "Зимней сказке" Шекспира. Также много работаю с Национальным театром, театром "Роял Корт". Когда нет звукорежиссерской работы, ставлю спектакли как режиссер.

На тренинге вы пошутили, что в театральной иерархии звукорежиссеры — едва ли не последние люди. А как на самом деле происходит творческий процесс?

— По-разному. Часто люди, с которыми приходится работать в театре, не понимают всех твоих возможностей, что ты на самом деле можешь сделать. А есть режиссеры, которые, наоборот, знают о твоих способностях и ни за что не хотят делиться с тобой местом на сцене. Говорят: "Да, нужна музыка, звучок, но совсем немножко". Как-то работал с одним режиссером, семь недель репетировали в Национальном театре. Он все время уверял: "Музыка мне не нужна". И вот начинаются генеральные прогоны, он бегает по сцене и причитает: "Пэдди, нужна музыка здесь, а еще вот здесь". За несколько дней до премьеры пришлось на скорую руку написать 40 минут музыки.

А случалось, что режиссер забраковывал готовую работу и приходилось писать все с начала?

— Такого в моей практике еще не было. Но важно понимать специфику нашей работы. В прошлом году я работал над спектаклем "Влюбленный Шекспир" в West End. Надо было написать что-то в стиле ренессанса, но нескучно для современного зрителя. Большинство своей музыки я пишу под специальные проекты, не обязательно слушать ее потом где-то вне контекста. Это как Берн Херрманн, который сочинял музыку к фильмам Хичкока. Фактически он создал музыкальный стиль хичкоковского наследия. Конечно, его музыку можно слушать на концертах, но гармоничней она воспринимается в оригинальных фильмах. Я точно так же сочиняю прикладную музыку — в чистую музыку для себя я не верю. Это такая инженерная работа, которая обслуживает творческий процесс. Когда хочу послушать чистую музыку, слушаю Баха.

Для кино вы пишите не так много, как для театра.

— Из последних проектов — музыка к фильму "Мальчик А" ("Boy А", 2007). С режиссером Джоном Краули мы быстро нашли общий язык — он тоже ирландец. Я наиграл ему несколько своих музыкальных тем, ему понравилось — так родился саундтрек. Не скажу, что люблю театр больше, чем кино. Но театральная атмосфера и связи, которые она порождает со зрителями, мне ближе. Театр, если это хороший театр, требует от зрителя активного воображения, а для блокбастера в кино необходимо лишь ваше присутствие.

Вы сериалы смотрите?

— У меня нет телевизора, только DVD. Иногда в отелях я смотрю ВВС-4. Очень понравился True Detective. А вот Breaking Bad как-то не пошел. А еще Wire — хороший сериал.

Как вам саундтреки на телевидении?

— Сейчас на телевидении модно, чтобы звук был объемным, мелодраматичным, и чтобы побольше скрипок. Все кажется похожим друг на друга. Бывает, смотришь документалку про пингвинов, а там такой зловещий звукоряд, как будто кого-то убивают в сериале "Доктор Кто". Может, это такая болезнь современного общества: живя в эпоху постмодерна, мы не доверяем тому, что чувствуем на самом деле. И телепродюсеры хотят одного — чтобы музыка гарантировала правильную реакцию публики. Музыка подсказывает, что ты должен чувствовать в определенный момент. И меня это не радует. Музыка должна просто приглашать в мир, который создает, а я уже сам буду решать, что и как чувствовать.

• Читайте также: Нужно, чтобы Россия ассоциировалась не только с Гагариным, но и с говенным творожком, — блогер Горький Лук

Какая музыка вас вдохновляет? Что у вас в домашней фонотеке?

— Я много слушаю Баха. Очень уважаю Стравинского. Мне нравится Прокофьев, потому что он остроумно интерпретирует своих предшественников. Среди кинокомпозиторов я выделяю Джона Барри и Бернарда Херрманна. Моя фонотека может показаться очень странной: там много этники, японской музыки, каких-то странных немецких экспериментов, Шнитке, куча электронной музыки и еще много чего. Я считаю, слушать нужно много и разное.