Город как шоу. Шпацир по Львову с Петром Радковцом

В городе Льва работают сотни экскурсоводов, и Петр Радковец не считает себя лучшим. Но то, что он один из самых известных и колоритных, — факт. Когда Радковец с закрученными кверху усами а-ля Пуаро, в черном котелке и жилетке, из кармана которой виднеется цепочка карманных часов, шествует по городу, то едва успевает отвечать на приветствия. Для многих Петр — львовская достопримечательность. Для других — уникальный знаток не столько истории, сколько души древнего Львова. Его вполне можно считать священником в храме Города. Города Льва или маленького Вавилона, как называет его сам Радковец.

Гаркави

Мы спускаемся в подвальчик небольшого львовского кафе. Официанты улыбаются Петру, как старому знакомому. Он снимает котелок и, опираясь на трость, отвешивает короткий поклон. "Два кофе "гаркави", — заказывает он.

Когда я интересуюсь странным названием кофе, Радковец, хитро улыбаясь, поясняет:

— Вы же слышите, я не выговариваю этой проклятой буквы "р". То же самое и мой младший брат Иван. Мы оба картавые, по-украински — "гаркаві". Как-то шутки ради особую смесь арабики и робусты, которую мы любим, здесь окрестили "гаркави". Прижилось.

Я познакомился с Радковцом, когда еще студентом жил во Львове. Кто-то из друзей привел меня на бесплатные занятия по истории в "Товариство Лева". В маленькой комнатушке собралось человек пятнадцать школьников и студентов. Выступал перед нами забавный высокий худощавый человек с черной щеточкой усов на верхней губе. Он говорил быстро, активно жестикулируя, то садясь, то вдруг срываясь с места, повышая голос до крика, а потом понижая до шепота. Но самое смешное: он не выговаривал ни "р", ни "л". Когда он, к примеру, говорил: "галерея "Равлик", выходило: "гавевея вав"вик". Но это его ничуть не смущало.

— В детстве я научился маскировать свой речевой дефект: старался не употреблять слова с "р" и "л", — рассказывает Петр, потягивая "гаркави". — Мне это удавалось так хорошо, что в 1996 году нам с Иваном разрешили вести на Львовском телевидении программу "Загадки міста Лева" вместе с ведущим ЛТВ Юрием Евтушиком. Перед самой программой выяснилось, что она будет идти в прямом эфире. И что Евтушик — тоже картавый, как и мы с Иваном. Начинает говорить еще один участник программы… и оказывается, что картавый и он.

Сидящие за соседним столиком туристы, улыбаясь, прислушиваются к экспрессивному картавому рассказу Петра. Замечая интерес, Радковец, краем глаза поглядывая на их реакцию, ставит жирную точку.

— А когда возмущенные зрители стали названивать в приемную директора ЛТВ, перед ними извинялась картавая секретарша: "Пег"епг"ошую…". Преподаватели журфака Львовского университета еще долго рассказывали об этой передаче, уча студентов, как нельзя делать телепродукт, — заканчивает он.

За соседним столиком смеются над шуткой, уже не скрываясь. Радковец довольно улыбается, уже тихо добавляя только для меня: — Я не раз хотел обратиться к логопеду. Но друзья все время отговаривали меня: "Если начнешь говорить, как другие, потеряешь часть своего шарма".

Когда хобби мешает работе

Петр Радковец родился в старинном австрийском доме в самом центре Львова недалеко от Пороховой башни. Для того чтобы делать настоящие археологические открытия, ему и двум его братьям — старшему Василию и младшему Ивану не нужно было даже выходить со двора. Прилежно перекапывая его, они нашли немало "сокровищ": старую австрийскую каску, патроны и даже остатки оружия.

— В школе я историю не любил, — признается Петр. — Учительница снижала мне оценку, если я пересказывал материал своими словами, добавлял какие-то факты, которых не было в учебнике. А после восьмого класса и вовсе поступил в техучилище на специальность "Индивидуальный пошив обуви". Работал сапожных дел мастером. Однажды — мне тогда было 17 лет — на улице ко мне подошла девушка, спросив, как пройти "в Доминиканы". Если бы она сказала, что хочет пройти к Музею религии и атеизма, я бы сразу показал ей дорогу. Но тогда я не знал, что музей находится в костеле Божьего тела при монастыре Ордена доминиканцев, который многие львовяне называют "Доминиканами". Я переспросил, мы разговорились. Оказалось, что девушка — студентка Московского государственного университета, приехавшая во Львов, чтобы стажироваться в местном архиве. Она стала взахлеб рассказывать об истории Львова, а мне вдруг стало стыдно. Почему человек, приехавший из такой дали, знает о моем городе больше, чем я, коренной львовянин? С тех пор я "заболел" историей.

Правда, советские учебники, построенные по алгоритму "дата — архитектор — стиль", по-прежнему наводили на Радковца тоску. Экскурсии, на которые он заставлял себя ходить, не мог дослушать до конца. Но однажды ему в руки попала книжка, в которой было очень много исторических объектов Львова, хотя сведения о них были поданы крайне сухо. Радковец под копирку переписал информацию обо всех этих объектах и потом пытался узнать как можно больше о каждом из них. Так, наверное, закончился сапожник Радковец. Петр поступил в Полиграфический институт, а после ушел работать в библио­теку им. В. Стефаника Академии наук Украины, где занимался идентификацией старинных книг.

— Мне приходилось брать практически уничтоженные книги, часто без обложки, с недостающими страницами, — вспоминает Радковец. — Моей задачей было узнать, кто их автор, где и когда они были изданы. Я держал в руках гораздо больше старинных книг, чем священники. Самая старая из них была издана в середине XV столетия. Когда меня сейчас спрашивают об источниках моих знаний, я часто вспоминаю книги, с которыми познакомился тогда. Вот, к примеру, книга львовского бургомистра Бартоломея Зиморовича "Тройной Львов" — мне довелось листать ее задолго до того, как ее перевели с латыни на украинский. Или труд Ивана Крипьякевича "Исторические проходы по Львову", который при Союзе можно было найти только в спецфонде. Со временем я ощутил потребность делиться своими знаниями по истории Львова. Так появились сначала занятия по истории для детей в "Товаристві Лева", а потом экскурсии. В конце концов мое хобби стало мешать основной работе, и тогда мне ничего не оставалось, кроме как бросить работу.

Так появился Радковец-историк и экскурсовод. Историк, который считает, что учить историю по школьным учебникам скучно. И экскурсовод, который каждый день рассказывает об этом своим слушателям.

— Я всегда говорю на экскурсиях: "Если вы не хотите, чтобы кто-нибудь учил вас вашей истории, учите ее сами, — задумчиво улыбается Радковец, и тут же заканчивает мысль, — иначе рано или поздно кто-нибудь попытается рассказать вам свой вариант.

Привидение костела иезуитов

Слушая рассказ экскурсовода, я вспоминаю, как лет десять тому назад благодаря Радковцу мне пришлось поработать привидением. Перед экскурсией в подземелья костела Петра и Павла на проспекте Свободы мне нужно было спуститься туда первым, надеть сутану, при этом закрыв капюшоном лицо, а длинными рукавами — руки. Взяв старинный фонарь, я прятался в одном из подземных коридоров. Когда Радковец приводил туда экскурсантов, то иногда громко спрашивал: "Вас сильно пугать или не очень?" Вопрос был сигналом: услышав его, я понимал, что в группе есть пенсионеры, беременные или дети, которых пугать нужно аккуратно, без фанатизма.

Зато если вопроса не было, я мог отрываться по-полной. Экскурсанты, как правило, принимали фигуру монаха в подземелье за манекен. А когда манекен вдруг начинал кричать и уходил большими шагами вглубь подземных коридоров, многие едва не теряли сознание.

Задумавшись каждый о своем, мы оба замолкаем. Но Радковец неожиданно снова возвращается к любимой работе, и я понимаю, что "философия экскурсий" моего собеседника за прошедшие годы нисколько не изменилась.

• Читайте также: Услышать Львов. Почему каждый, кто приезжает в этот город, становится "бандеровцем"

— Большинство людей считают экскурсии обязательными пытками, которые надо отбыть на отдыхе. Все привыкли, что экскурсовод сыплет датами и научными терминами, практически читая лекцию. Но нужна ли эта лекция тому, кто хочет просто расслабиться, а заодно и послушать что-нибудь интересное? Нет! Нужен живой рассказ, особая атмосфера, шоу с викторинами, призами и привидениями. Нужно показать жизнь, душу города. История — только фон.