Кого должны убить в этом году, убьют обязательно, а кого не успеют, убьют в следующем, - Геннадий Москаль

К кабинету главы Закарпатской обл­госадминистарции ведет длинный коридор. Его стены увешаны портретами тех, кто управлял областью последние сто лет. Всего 27 человек. За это время дважды руководить Закарпатьем приходилось лишь Виктору Балоге. Теперь компанию ему составит Геннадий Москаль. В 2001–2002 годах он уже был губернатором Закарпатья, где еще раньше, в 1995–1997 годах, возглавлял областное управление МВД. Так что в Ужгороде Москаль не менее свой, чем в Луганской области, которой он руководил до последнего назначения.

Если герой — на фронт

Что нового удалось выяснить о причинах стрельбы в Мукачеве 11 июля?

— Я не могу нарушать тайну следствия. Скажу лишь, что обыски идут почти круглосуточно. Сейчас здесь работают три независимые группы: Генпрокуратура, СБУ и областное управление МВД, у которого, кстати, уже около 15 эпизодов по этому делу. Выяснилось, что при Януковиче элита контрабандистов возила контрабанду оптом. В основном через официальные пункты пропуска. Правоохранители либо были "при деле", либо их заставляли молчать. Присяге осталась верна лишь часть людей в погонах. Эти люди вынесли секретные документы из управления МВД, спрятали их в горах и на дачах у друзей. Часть этих документов мне принесли, когда я сюда приехал. Показали крупнейшие тайники контрабанды и раскрыли схемы работы контрабандистов. Основная работа сейчас идет именно по этим документам. Выяснилось, что на контрабанде были завязаны облгосадминистрация, милиция, прокуратура и суды.

А теперь еще вооруженный Правый сектор и "охотники" вроде Йовбака. Что с ними всеми делать?

— Поймите, если бы Закарпатьем управляли надлежащим образом, ни с йовбаками, ни с Правым сектором тут бы проблем не было. Что вышло с Правым сектором? Сначала это была обыкновенная партия с патриотами, потом к ним попали люди с неуравновешенной психикой и криминальным прошлым. И здесь, в Закарпатье, эти вторые взяли верх над патриотами, превратив Правый сектор в организованную преступную вооруженную группировку. Такие перевороты могут случаться в любой партии. Знаете, о чем я думаю? Мы в целом осуждаем Компартию СССР, но вот чего нельзя у нее отнять, так это искусства подбора, расстановки и воспитания кадров. К сожалению, ни одна из украинских партий этим не занимается.

Дмитрий Ярош согласен с вами, что местный ПС превратился в преступную, как вы выразились, группировку?

— Я с ним не общался. Думаю, он, как и все, верил, что в Закарпатье все хорошо. Ведь министров, премьера и президента убеждали, что в Закарпатье все в порядке, а они были слишком заняты, чтобы проверить это. Так и Ярош. Наверняка он занимался в основном воюющими батальонами, прифронтовыми областями, где проблем и так хватало. Я наводил справки: никто из центрального провода Правого сектора не приезжал в Закарпатье в течение минимум полугода. Потому-то здесь и расцвела эта "малина". Ошибки трудно признавать. Тем не менее это уже сделали правоохранительные органы, Кабмин, Администрация президента. Теперь очередь политических сил.

Предыдущий председатель Закарпатской ОГА тоже докладывал, что все хорошо?

— Думаю, оперативная информация о Закарпатье в Киеве все же была, но ее не воспринимали всерьез. Считали, что это наговоры, которые бывают в любой области. Но после стрельбы 11 июля президент, как и вся Украина, был в шоке. На моем представлении он едва сдерживался. Стрельба в Мукачеве — нож в спину Украине и в сердце — Закарпатью. Здесь же очень многие зарабатывают на туризме. А после стрельбы туристов стало меньше. Пока бандиты могут вот так запросто разгуливать с оружием, проблема не закрыта.

Как эту проблему решить?

— Контрабандисты и Правый сектор испачканы человеческой кровью, их власти в Закарпатье надо положить конец. И сделать это надо жестко, самыми непопулярными методами. Бандформирования должны быть уничтожены, а каналы контрабанды перекрыты. Новое руководство силовых подразделений по моей инициативе составило списки контрабандистов. В них свыше 2,5 тыс. человек. Я обратился к военному комиссару. Мы ведь план шестой волны мобилизации выполнили только на 10%. А тут люди, как я вижу, опытные, умеющие хорошо стрелять. Пусть идут в армию и смывают свою вину кровью на фронте. Пусть там доказывают, что они герои Украины!

Москаль — один из немногих чиновников, кто успешно справлялся с поставленными задачами в горячих точках

Слово на службе у губернатора

Президент поставил задачу за два месяца справиться с контрабандой. Но как это сделать, если вы не можете уволить прокурора, который "крышует" контрабандистов, или судью, возвращающего контрабандистам арестованные пограничниками грузы?

— Дело не столько в людях, сколько в должностях. Вот выгнали такого человека с должности, и ему никто ни руки не подаст, никто на работу не возьмет. Перевертышей и предателей нигде не любят. Но ведь контрабанда же не на границе начинается! Приведу простой пример. Чаще всего в Закарпатье арестовывают сигареты Львовской и Минской табачных фабрик. Украина табак не выращивает. Значит, если Львовская табачная фабрика закупила, к примеру, 500 тонн табака, она должна отчитаться о производстве определенного количества сигарет. Но скажите, если мы каждый день во время обысков конфискуем десятки тонн сигарет львовской "табачки" без акцизных марок, какой табак попадает в те сигареты, которые идут на законный рынок? Мне было бы интересно знать, что вообще творится на Львовской табачной фабрике.

Не пытались узнать, что творится в Евросоюзе, где активно принимают наши контрабандные сигареты?

— Чтобы решить эту проблему, 28 июля мы хотим собрать в Ужгороде правоохранителей Румынии, Польши, Словакии и Венгрии, ведущих борьбу с сигаретной контрабандой, нелегальной миграцией и наркотрафиком. Хотим, чтобы пограничники и таможенники разных стран ежесуточно сверялись, что задержано у них, а что у нас. Сейчас ящик сигарет в Украине стоит в среднем $200–250 в зависимости от марки. В Европе его цена $400–500.

После вашего назначения лишнюю пачку сигарет через границу уже не провезешь?

— Сейчас 95% контрабанды идет не через пункты пропуска. Через пункты контрабанду носят обычные люди, рассовав пару блоков сигарет по сумкам и карманам, раздав их своим детям и членам семей. Но по ним я, честно признаюсь, сказал таможенникам: не делайте из этого трагедии. Люди пытаются выжить, как умеют. Кроме того, они покупают сигареты с акцизными марками, то есть платят налоги. Если их пускают в Европу, пусть идут. Наше дело — контрабанда в особо крупных размерах. Там и настоящая коррупция, и настоящая беда.

Тогда и я приведу вам простой пример. Вы, скажем, задерживаете одних контрабандистов, но табачная фабрика продолжает продавать левый товар другим. Пограничники арестовывают незаконный груз, а "правильный" судья возвращает его тем же владельцам-контрабандистам. Как разорвать этот замкнутый круг?

— Бороться с этим можно только гласностью. В Луганской области пресса часто решала больше, чем армия и органы государственной власти. В украинской армии было много "героев", не на шутку испугавшихся, когда я стал говорить вслух об их преступлениях. Они привыкли, что им кричали "Слава героям!". А когда раз крикнули: "Ганьба!", у них дар речи пропал. Они ходили за мной и уговаривали: "Больше не будем! Это была ошибка! Вы только больше никогда не говорите такого журналистам".

О вас ведь тоже есть негативные публикации, в том числе и в закарпатских СМИ.

— А вы спросите обо мне у обычных людей. Ужгород ведь небольшой городок. Меня все знают. Для того чтобы собрать любую интересующую меня информацию, мне достаточно три-четыре раза пройтись по набережной. Люди подходят сами и все рассказывают. Они знают, что я ни с какими местными кланами не дружил. Потому-то люди и не верят карманной прессе, в которой годами работают штатные говнометы.

Против лома есть прием

В Закарпатье почти нет промышленности, всех кормит граница. Что дать людям взамен контрабанды?

— Закарпатье действительно оказалось в тяжелой экономической ситуации. Я был шокирован, узнав от начальника управления инвестиционной политики, что последняя инвестиция в Закарпатье была сделана в 2005 году. Вдумайтесь: за десять лет ни копейки инвестиций! Все эти годы вместо индустриализации Закарпатья власть занималась его политизацией. И это при том, что здесь есть все: трудолюбивые люди, коммуникации, богатые земли, отличный климат, Карпаты, излишек рабочей силы.

Почему сюда не идет инвестор?

— Из-за криминалитета. Это как в строительстве. Скажите, вы будете строить дом в местности, где идут оползневые процессы? Никто там даже фундамент закладывать не станет. Так и здесь: пока у нас непрозрачные законы, неясные, постоянно меняющиеся правила игры, никто сюда не придет.

Разве Закарпатье в этом вопросе чем-то отличается от остальной Украины?

— Отличается. Вчера я пригласил на пиво, как здесь говорят, одного европейского инвестора, и он признался, что Евросоюз буквально выталкивает инвесторов, каждый год поднимая минимальную заработную плату. Предприниматели работают с минимальной маржой. Они готовы прийти в Украину, но только если мы наведем здесь порядок. А пока порядка нет, они идут в Камбоджу, Вьетнам, Индию и Пакистан. Это сейчас самые интересные страны для инвестиций. Я сначала ему не поверил. Ведь там же нищета, болезни. А он мне: "Там прозрачные законы, честная полиция и неподкупные суды". В Пакистане, к примеру, президент не может повлиять на суд. Есть там и государственная защита инвестиций: если по вине государства инвестор понес убытки, у него есть право на компенсацию.

Но как глава администрации может изменить то, что нужно менять на государственном уровне?

— Я знаю, что многие люди убеждены: против лома нет приема. А я не верю в эту поговорку. Я всегда говорю: против лома есть прием — такой же лом, только длиннее и тяжелее. Суды, к примеру, тоже боятся огласки. Да, это закрытая корпорация, но есть ведь Высший совет юстиции, Высшая дисциплинарная квалификационная комиссия судей, съезд судей. А если к этому добавить СМИ? Благодаря журналистам на свет Божий выплыли Вовк, Царевич, Киреев и те, кто принимали решения против майдановцев.

Никого из них даже не уволили.

— Все равно они уже не будут работать. Просто законная процедура увольнения судьи очень долгая. Звание судьи — пожизненное, и лишать его сложно. А народ хочет, как в песне: "Нет, нет, нет, нет, мы хотим сегодня, нет, нет, нет, нет, мы хотим сейчас".

Вы не боитесь мести преступных кланов, которым обещаете перекрыть кислород?

— В прошлом году в Закарпатье было около 400 поджогов автомобилей. Тут если ты кому-то не угодил, сразу поджигают машину и бросают гранату во двор. Но я этот Рубикон страха давным-давно перешел. Меня на Луганщине спрашивали, дескать, не боитесь, что вас убьют? Я отвечал: "Кого должны убить в этом году, убьют обязательно, а кого не успеют, убьют в следующем". Так что переживать нечего.

Местные кланы и олигархи, в частности фигуранты мукачевского конфликта Виктор Балога и Михаил Ланьо, пытались уже вый­ти на вас и о чем-то договориться?

— Нет, не пытались. Они знают, что я ни с какими кланами не дружил и дружить не собираюсь.

Не герой и не демон

Почему именно вами пытаются закрыть дыры сначала в Луганской области, а теперь и в Закарпатской?

— Не героизируйте и не демонизируйте меня. Это просто стечение обстоятельств. В 2005–2006 годах я работал главой Луганской ОГА. Если бы не это, меня бы туда никогда не назначили второй раз. Кроме того, назначили меня очень специфично: когда я приехал в Северодонецк, у меня не было ни одного подчиненного — Луганск был оккупирован. Пришлось создавать все с нуля. Зайдите теперь в Луганскую администрацию в Северодонецке. Она, конечно, не такая, как здесь, но за нее не стыдно. Там все работает, и от угроз прошлого года не осталось и следа. Люди притерлись к нам, а мы к ним. Нам удалось сохранить баланс между разными политическими силами на Луганщине: у нас не было ни митингов, ни пикетов, ни забастовок, ни евромайданов. Ситуация же в Мукачеве требовала быстрых решений. Донбасс, конечно, важен, но Закарпатье еще важнее. Ведь здесь граница с теми странами, с которыми мы хотим дружить, которые поддерживают нас. И когда они выдвинули свои войска на границу, это ударило по имиджу Украины. Нам теперь приходится "у Сірка очі зичити", чтобы объяснить, что у нас тут произошло.

Вы один из немногих украинских политиков, кто не стесняется публично материться, а в интернете видеоролики с вашим участием собирают сотни тысяч просмотров. Почему, по-вашему, этот стиль общения так нравится украинцам?

— Послушайте, в этом специфика Донбасса. Дешевый пиар здесь ни при чем. В Закарпатье я бы никогда не позволил себе так говорить. Здесь уровень культуры повыше. А в Донбассе интеллигентность воспринимае­тся как признак слабости. Интеллигент для них — "какой-то додик в очках". В Донбассе пока не покажешь, где дверь, где ручка и как можно выйти из кабинета вместе с дверью, никто ничего делать не будет.

Какой стиль общения вам ближе— донецкий или закарпатский?

— Я должен подстраиваться под людей, а не наоборот. Скажу честно: я с огромным удовольствием остался бы в Донбассе. Там явный враг — "ЛНР" и сепаратистски настроенное местное население, которое видно невооруженным глазом. Там нет кланов, подковерных разборок. Там люди попроще. А здесь, в Закарпатье, враги при депутатских значках.

Признайтесь, вы, наверное, с облегчением приняли предложение покинуть пост главы Луганской облгосадминистрации и переехать в Ужгород. Все-таки на Луганщине погорячее?

— Честно — было жалко уезжать. Потому что уже стали видны результаты работы. Появилась долгожданная поддержка людей. Я уже нигде не чувствовал агрессии. А ведь в первые дни меня обкладывали пятиэтажным матом, а я с трудом мог ответить трехэтажным. "Сука" — это, наверное, было самое мягкое слово по отношению ко мне в те дни. Но потом все прекратилось. Люди признали меня за своего. Кстати, в Закарпатье идентификация "свой — чужой" еще сильнее, чем в Донбассе. Но и в Ужгороде простые люди меня всегда считали своим. А криминальные кланы ненавидели — и когда я возглавлял областное МВД, и когда был главой области. Если ОГА и руководство силовых структур выдержат проверку на вшивость, преступные группировки здесь распадутся. А если нет, будут ставить палки в колеса всей стране.

Как думаете, вы здесь надолго?

— Глава администрации назначается на срок полномочий президента. У меня даже в удостоверении есть дата. Вот смотрите: "Действительно до 31 декабря 2019 года". Если президент пойдет на второй срок, он по закону все равно должен будет заново назначать всех глав администраций.

В связи с децентрализацией вы должны будете стать префектом. Вас не пугает то, что облсовет заберет у вас часть полномочий?

— Контрабандистские кланы мне этим тоже угрожают. А мне их угрозы по цимбалам. Я готов отдать все полномочия, только чтобы они с ними справились. Для эффективной работы в области мне достаточно опираться на центральные органы исполнительной власти и на силовиков.

• Читайте также: Второй фронт. Контрабанда, судьи и "блуждающий танк"

Какое главное жизненное правило Геннадия Москаля?

— Помню, как люди из отдела по борьбе с бандитизмом меня учили: "Ты должен иметь чуйку, где нужно выбить дверь ногой, а где нужно снять туфли и зайти в дом босиком". У меня такая чуйка есть. При этом я никогда не играю, а мое главное жизненное правило — быть собой.

Фото: Украинское фото, Михаил Палинчак