Поэтесса из Донецка Ия Кива рассказала Фокусу о том, почему старые фотографии важнее одежды, как группа "Ленинград" помогает от депрессии и что делать, если не хочется любить
Ия Кива к 32 годам успела прожить одну жизнь и начать жить вторую. В старой остались огни ночного Донецка, друзья, любимые книги, гитара и единственное место на земле, которое можно назвать домом. В новой есть постоянные вызовы, драйв, интересные люди и непокидающее чувство неопределенности.
Ия говорит, что между двумя жизнями нет никакой связи. Но на самом деле она есть. И в Донецке, и в Киеве Ия пишет стихи.
"Этот гробик – твой, мальчик, твой, не бойся, ложись,
Зажимая в ладошке пулю по имени жизнь,
Мы не верили в смерть, видишь – крестики из фольги,
Слышишь – все колокольни сорвали себе языки?
Мы тебя не забудем, веришь ли, веришь ли, ве…
Вера кровью в землю стекает по шву в рукаве,
Комом в горле встают песнопенья, молитвы, псалмы
Посреди этой чертовой в хаки одетой зимы,
И февраль, доставая чернила, плачет навзрыд,
И свеча на столе, оплывая, горит и горит…"
Это стихотворение Ия написала в 2014 году. Тогда многие в соцсетях цитировали его, не зная имени автора. Сейчас Ия говорит, что писать о своих бедах в стихах – лучший способ выговориться. Гораздо лучше, чем рассказывать о них друзьям и знакомым.
С тех пор, как я переехала из Донецка в Киев, прошло почти два года. Но у меня до сих пор нет ощущения дома. Дом — это ведь защищенность.
Я постоянно живу в подвешенном состоянии. Смотрю глазами наблюдателя на предметы, которыми пользуюсь, на место, в котором живу. Я хорошо помню свою прошлую жизнь, но меня с ней ничего не связывает. Как будто я умерла, а память осталась.
Когда начались военные действия, нам не казалось, что это война. Просто было чувство опасности. С апреля мы ждали бомбежку. Но "ждать" — это громкое слово. Тебе говорят: "Будут бомбить", а ты не можешь представить, как это. Было ощущение, что с реальностью случилось что-то непоправимое. Пустые улицы, никто не гуляет, не слышно смеха. Позже оказалось, что это и есть война.
Я все время сомневалась, уезжать или нет. Было страшно отправляться в никуда, но и оставаться тоже страшно. На железной дороге тогда уже начались подрывы, и я боялась оказаться в замкнутом пространстве. Боялась, что если не сейчас, то уже никогда не уеду.
Я раз 20 покупала и сдавала билеты. Доходило до смешного. Чтобы принять решение, тянула бумажки — уезжать или остаться. А потом был "знак". Зазвонил мобильный телефон, и вместо голоса минут пять слушала стук колес поезда. Так я и уехала.
Было тяжело собирать вещи. Нужно было брать только самое необходимое. Я взяла летние вещи, причем только те, которые купила недавно. Помню, тогда шутила: "Еду во всем новом, как на смерть". Взяла фотоаппарат, компьютер и справочник по редактированию Розенталя. Я занимаюсь переводами, и он нужен мне для работы.
Если бы сейчас можно было вернуться в прошлое, я взяла бы с собой старые фотографии. Недавно в соцсетях был флешмоб "Ты в 90-е". Я смотрела на чужие снимки и понимала, что своих у меня не осталось. Еще взяла бы гитару и книги. Со временем понимаешь, что самое ценное — то, что не нужно для жизни.
Я всегда была очень домашней девочкой. Никогда не жила долго за пределами Донецка, не сталкивалась с арендой квартиры. В Киеве на меня вдруг навалилась куча проблем, с которыми я раньше не сталкивалась.
В первые полгода совсем не было времени думать. Я все время что-то делала, а проблем не становилось меньше. Вот ты нашла квартиру, думаешь, что хотя бы с этим уже все хорошо, а потом переезжаешь, и оказывается, что там нет ложек и чашек. И снова нужно что-то делать. Это изматывает.
В Киеве я общаюсь с литературной тусовкой. Мы можем встретиться, поболтать, почитать стихи. Говорим о том, кто где был, о литературе. Но беседы по душам бывают очень редко. Мне кажется, после Майдана люди стали более закрытыми. Они пережили много горя и сейчас истощены. А может, просто я не склонна к задушевным беседам. Если я кому-то расскажу о своих проблемах, разве от этого что-то изменится?
Я не очень доверяю людям. Я бы даже сказала, что не знаю, как это — доверять. Закрытая форма существования кажется мне более комфортной и, главное, безопасной.
Основной признак депрессии для меня — когда не хочется слушать музыку. В первые полгода в Киеве я не могла ни читать, ни слушать. Незадолго до переезда, дома, я все время слушала песню "Дорожная" группы "Ленинград". Она очень глупая. Но в то время она соответствовала абсурду момента и хаосу в городе.
Даже если война закончится, я не вернусь в Донецк. Откуда я знаю, что в головах у людей, которые вдруг взяли и поддержали "русский мир"? Я помню, мой сосед рассказывал снайперам, как им удобнее устроиться на доме, чтобы кого-то убить. Сегодня эти люди голосуют на референдуме, а завтра придут меня убивать. Как можно вернуться в такое место?
Я люблю свои воспоминания о Донецке, люблю знакомых и сам город. Но мне не нравится психология людей, которые там живут. Они инфантильные и не хотят принимать на себя ответственность за свою жизнь. Привыкли, что за них решения принимает начальник шахты или бригадир – кто-то главный. Они не хотят думать.
Донецк и Киев — это два разных мира. Там достаточно иметь работу и какой-то круг общения. Здесь — другая плотность жизни. Нужно постоянно развиваться, потому что люди не ограничиваются одной профессией, одним делом. Они одновременно журналисты, поэты, организаторы, лекторы. Все время в движении. Это меня стимулирует.
Стихи пишу, когда они приходят. Обычно это происходит, когда уже внутри нет воздуха, нечем дышать и надо выговорить то, что внутри. Есть где-то шесть стихотворений, написанных под влиянием войны, — о Майдане, об Украине. Но у меня к ним сложное отношение. В этих стихах много эмоций и нет ощущения, что я сказала то, что хотела.
Ия Кива: "Мне кажется, после Майдана люди стали более закрытыми. Они пережили много горя и сейчас истощены"
Война, конечно, меняет. После всех этих событий то ли судьба начала делать мне подарки, то ли я стала больше обращать внимание на радости. Я поняла, что нужно помогать всем, кто об этом просит. Поняла, что материальное — это совсем неважно. Как любой девочке, мне иногда хочется надеть красивое платье, но если его нет, я не чувствую себя несчастной.
Когда я говорю людям, что приехала из Донецка, никогда не знаю, какой будет реакция. Иногда приходишь в больницу, а врачи думают, что ты пережил обстрел, и смотрят на тебя так, будто ты сейчас умрешь. Бывает, общаешься с человеком, а потом он говорит: "Странно. Ты из Донецка, но нормальная". Хозяйка одной из квартир, которую я снимала, сначала очень хорошо относилась, а потом вдруг спросила: "Почему вы не едете к себе домой в Россию?" Я не обижаюсь, когда кто-то говорит мне: "Ты из Донбасса, значит, с тобой что-то не так". Просто делаю выводы.
Многие киевляне предлагают помощь. Не только мне, всем переселенцам. Обычно люди отказываются, и никогда не понятно, им действительно ничего не надо или они стесняются. Многие люди в Киеве травмированы Майданом. Они извиняются, что не смогли остановить войну и убийства.
Есть и неприятные открытия. Дома я следила за событиями на Майдане и думала, что каждый, кто там — герой. Теперь поняла, что некоторые ходили туда выпить или сделать селфи. Героизма в жизни не так много, как в Facebook.
Я увидела, что многие люди отворачиваются от чужого горя. Это больно, хотя я понимаю, что и этому есть объяснение. Кто-то не знает, чем помочь, а кто-то просто боится соприкоснуться с чужим горем. Это закономерная защитная реакция.
Сразу после переезда я все время следила за новостями из дома. А сейчас не могу их смотреть. Сразу начинаю реветь и вспоминать жизнь в Донецке.
Я до сих пор не хочу покупать новые вещи, потому что обрастать ими – значит привязываться. А я не хочу привязываться, а потом терять.
Я стала сентиментальной. Вспоминаю много глупых вещей: как мы собирались с друзьями и пели на терриконе под гитару, ночной город, огни. Вспоминаю какие-то мелочи, от которых было хорошо. Я понимаю, что есть прошлая жизнь и есть эта. И между ними нет никакой связи.
Фото: Ия Кива/Facebook