На экранах широкомасштабная сказка о борьбе и благородстве от классика китайского кино Чжана Имоу
Синее небо барвинком окутывает пустыню Гоби. Желтая пыль брызжет салютом из-под копыт лошадей, на которых вскачь несутся европейские наемники. Мэтт Деймон в роли Уиллема Гэрина прекрасен – как и его Марсианин – во всех этих средневековых гобеленовых нарядах, с длинными курчавыми волосами, с продольной морщинкой, трещиной вертикально рассекающей его щеку.
Европейские прощелыги ищут дымный порох, который есть у китайцев. Мотивы европейцев примерно те же, что у 99% процентов человечества – они хотят бабло, которое если и не побеждает зло, то стремительно приближает к красивой жизни. Ради этого можно даже вплотную подойти к смерти. Какая-то тварь нападает ночью на стоянку наемников. В живых остается только Уиллем и его друг Перо (Педро Паскаль). Вскоре они попадают в плен к китайскому войску, обосновавшемуся на Великой Китайской стене и вынужденному сражаться с монстрами, которые, если китайцы не отобьются от них, сожрут все человечество. Угроза жизни на земле выглядит убедительно – как полчища тварей, визуально представляющих из себя помесь жаб-ропух и тиранозавров.
В отличие от европейцев китайское войско сражается за идею. Служить государству, умирать ради великой цели – вот постулаты, которые доносит до Уиллема прекрасная как цветок сакуры весной Линь Мэй (Цзин Тянь), командующая Журавлиными войсками. Уилемм вначале чешет репу и сомневается, но сказка побеждает. И вот он уже он плечом к плечу мочит ненасытных чудовищ, заглядывая в черные как бездна глаза Линь.
Битвы людей и тварей – будто батальные полотна из снов гениального шизофреника. Наиболее близкое сравнение - китайский цирк, но в разы масштабнее
О том, что именитый китайский режиссер Имоу настолько хорош в изложении эпических сказок и проработке персонажей знает всякий, кто смотрел его "Дом летающих кинжалов". В то же время восхищение вызывает и то, как прекрасно режиссер управляет этой человеческой машинерией из сотен статистов. Битвы людей и тварей – будто батальные полотна из снов гениального шизофреника. Наиболее близкое сравнение - китайский цирк, но в разы масштабнее.
"Великая стена" – монументальное полотно с движущимися картинками с невероятнейшим сочетанием красок и ритмом. С выразительными крупными планами артистов. Здесь нет ни одной прокинутой детали, ни одного случайного мазка. И в итоге ты сидишь с распахнутым ртом и смотришь эту утопическую сказку о благородстве человека, как одурманенный весной. Или как герой из книги "Двери восприятия" Олдоса Хаксли, однажды заметившего: "Типичный опыт мескалина или лизергиновой кислоты начинается с восприятия цветных, движущихся, живых геометрических форм. Они уступают место сложным постройкам посреди пейзажей, которые постоянно видоизменяются, переходя из одного избыточного состояния в другое, более богато и интенсивно окрашенное избыточное состояние, из великолепия во все более глубокое великолепие. Могут появиться героические фигуры того вида, который Блейк назвал "Серафим", – поодиночке или во множествах. Поле зрения пересекают фантастические животные. Все ново и изумительно".
Чжан Имоу в одном из своих интервью заметил, что на этот момент "Великая стена" – самая дорогостоящая постановка, целиком произведенная в Китае, и самая крупная копродукция с зарубежной киностудией за всю историю. Специально для съемок был построен макет Великой стены, а из-за расходов на визуальные эффекты первоначальный бюджет $135 млн вырос до $150 млн.
Это кино стоит смотреть, отключив сознание, настолько насколько это возможно. И тогда, под финальные титры, движущиеся на фоне потрясающей красоты иллюстраций, вы испытаете чистейшую детскую радость – тот восторг, который был возможен лишь в глубоком детсадовском детстве в цирке, когда киевские каштаны представлялись стол же высокими как Великая Китайская стена.