Опытный Врунгель. Давид Черкасский о своих работах, друзьях и увлечениях

Как настоящий "агент ноль-ноль-икс", Черкасский регулярно меняет явки и пароли. Поговорить с ним удается лишь с четвертой попытки в Доме кино, который Давид Янович любит и называет "отличным клубом". Здесь его тоже любят, потому интервью постоянно прерывается случайными встречами с коллегами и друзьями Черкасского. Режиссера они ласково называют Додиком. Ему 85, по паспорту — 84, и в следующем году его ждет грамота от Госкино. Ничего другого, говорит, государство ему предложить не может.

Продолжение мультфильмов

В последние годы все чаще говорят о продолжении ваших картин. Объявляли даже конкурс сценариев к мультфильму "Остров сокровищ — 2" и "Приключения капитана Врунгеля". Почему эти идеи не реализованы?

— Я так понимаю, что кто-то хотел на раскрученном бренде "проскочить в рай". Меня это не касается. Я все сделал, мне уже неинтересно.

У вас разрешения спрашивали?

— А зачем? Есть книжка, надо у автора спрашивать.

Но вы же автор мультипликационных образов.

— Это да. Но все равно это их дела.

Недавно на экраны вышел мультсериал "Казаки. Футбол", своеобразное продолжение работ Владимира Дахно. Не было идеи сделать что-то подобное?

— В 1990 году мне предложили сделать то, что я хочу. Я придумал "Сумасшедшие макароны" — работа с актерами и мультипликацией. Снял актеров, мы ездили с экспедицией в Ялту, сделали заготовки для картины, осталось только нарисовать мультипликацию, и тут все рухнуло — был уже 1992 год. Потом появилось предложение снять мультфильм "Остров сокровищ", но с животными. Мы сделали пилот, но и там все рассыпалось. Это последнее из мультипликации, что я делал. Теперь эта сфера начинает строиться заново.

И как строится?

— Медленно, но будет. Самое главное, чтобы связь не прервалась.

Связь между кем?

— Между нами, кто уже дошел до какой-то вершины, и теми, кто только начинает работать.

Изначально картина называлась "Макароны смерти". Откуда в названии появилось сумасшествие?

— Вы правы, сперва были "Макароны смерти". Но потом умер оператор. Мы так испугались, что пришлось поменять название.

Вы суеверный?

— Нет, но тогда задумался (смеется).

Кино и политика

Сейчас на кино начали выделять деньги. Вас уже засыпали предложениями?

— Нет никаких предложений. Только ждут какую-нибудь дату, чтобы наградить. Вот будет восемьдесят пять — наградят грамотой. Нет студий, нет команды. Начинать все сначала тяжеловато.

Вы смотрите украинское кино?

— Сейчас есть разное кино. Хорошее и очень хорошее. Мне понравился фильм "У реки". Отличная картина Евы Нейман. Она живет в Германии, но считается украинским режиссером. Девка гениальная.

Как вы относитесь к новым языковым квотам на телевидении, радио?

— Пока все слишком туманно. В политику меня не тяните. Я в ней ничего не понимаю.

В прошлом году скончался Эдуард Назаров, ваш коллега и сопрезидент российско-украинского фестиваля анимации "КРОК". Как теперь будет существовать фестиваль?

— Им будет заниматься Юра Норштейн. Но теперь это московский фестиваль, а не киевский.

В Украине его не будет?

— В Киеве он проходит за 1–2 дня, и это не очень.

Московский и киевский фестивали как-то связаны между собой?

— И там, и здесь показывают одни картины. Но в России это праздник, поездки на теплоходе, общение, а в Киев лишь приезжает пара мультипликаторов, очень хороших, из Москвы. Теперь слово "Москва", наверное, некрасиво говорить? Назовем "инкогнито" (смеется. — Фокус). Сейчас фестиваль на "остановке по требованию". "КРОК" остановился на Днепре. Это очень печально, но денег на то, чтобы фестиваль проходил на корабле, нет.

Образование

Вы выпускник Киевского инженерно-строительного института. После прихода на студию "Киевнаучфильм" переманили много коллег по институту. Важно ли профессиональное образование для мультипликатора?

— Я хотел поступать на архитектурный, но тогда евреев не очень брали. Так я поступил на факультет строительных изделий и деталей. Там собрались все, кто куда-то не поступил. Мы до сих пор дружим, правда, осталось 3–4 человека, но раньше каждые пять лет собирались.

Дахно тоже из ваших?

— Он архитектор. Когда я начал работать, он как-то меня нашел. Мы дружили по институту, по спортзалу. Архитекторы все прекрасно рисовали, они понимали движение. А насчет образования мультипликатора, то оно очень важно. Но мы сами доходили до всего. У нас получилось выработать своеобразную манеру. Делать так, как "Союзмультфильм", мы еще не умели, поэтому искали иные пути и по чуть-чуть его обогнали. Еще у нас был гениальный мультипликатор и педагог Марк Драйцун, он тоже пришел из КИСИ. Затем появились гениальные армяне, эстонцы, латыши. Это была добрая конкуренция. Никакой злобы.

Есть ли такие качества, без которых в мультипликации работать нельзя?

— Нужно уметь рисовать, быть хорошим актером, чувствовать музыку (пауза), ну и вообще выеживаться (смеется).

У вас все это есть, но вы при этом никогда не преподавали. Почему?

— Это совсем другая профессия — преподавать. Когда меня просят помочь, я не могу научить. Вот Эдик Назаров (советский и российский мультипликатор. — Фокус) мог. Я же навязываю свое мнение, а не вытаскиваю из учеников то, что можно развить.

Работать не хочу

Почему ваш мультфильм "Остров сокровищ" вышел в США без кинематографических вставок с песнями?

— Я не был к этому причастен. Песни были для того, чтобы немного сократить работу мультипликаторам. То, что нужно было рисовать два месяца, мы сняли за два дня. Ну и плюс хотели шутейно, без назидания сказать, мол, не пейте, не курите, не танцуйте, не гуляйте, не соблазняйте девушек. Мне показалось это интересным.

На какую аудиторию ориентировались?

— Когда делаешь картину, ты делаешь ее для себя. Только потом твое видение может с чьим-то совпасть. Я делал, как умел, как-то оно совпадало.

Современным детям интересно смотреть ваши мультфильмы?

— Не знаю, даже не догадываюсь. Мне вот было интересно смотреть диснеевские. На них я и учился. Когда пришел на студию "Киевнаучфильм", мы смотрели мультфильмы по кадрикам, изучали движения объектов.

Не было ли попыток в советское время навязать какую-то идеологию в ваши работы?

— Нет. Нас не трогали. А вот в Москве с этим было сложнее, сквозь игольное ушко не проскочишь. Они там всего боялись. Проблематично было сдать картину.

А идеи мультфильмов вам принадлежали или это был заказ?

— Объединение "Экран" из Москвы прислало заявку на мультфильм про Врунгеля. А я еще до войны знал эту книжку Андрея Некрасова и рисунки Константина Ротова. В книге нет ни гангстеров, ни агентов. Истории не хватало. Я придумал детективный сюжет — украли Венеру. Раз украли — должен был быть заказчик. Так появился Шеф, потом два гангстера, а затем агент. Сценарий я писал как песню, просто лилось. После Врунгеля я уже делал что хотел.

"Врунгель" стал первым многосерийным мультфильмом. Еще были "Казаки" Володи Дахно, но там в каждой серии новый сюжет. Его мультфильм показывали в кинотеатрах. А меня показали по телевизору — и писец, я стал самым знаменитым человеком в мире. Раньше, когда я клеил барышень, то говорил, что я Дахно. Только потом стал говорить, что Черкасский (смеется). Мультипликатора и режиссера никто в лицо не знает, но это не проблема.

А сейчас вас узнают?

— Нет. И это неплохо. Узнают разве что благодаря анекдотам в "Золотом гусе". Помню, был эпизод очень смешной, когда у нас поклонники имелись очень разнообразные, такие грузные дядьки. И вот вижу, идет на меня человек, любитель анекдотов и надувается, явно что-то хочет хорошее сказать. Проходит мимо и говорит: "Вы наш поклонник", запутался бедный. Выплеснул эту любовь.

Вы все еще участвуете в "Золотом гусе"?

— Клуб захирел, но сейчас начинает оживать. Илья Ноябрев и Валерий Чигляев хотят его возродить и, по-моему, у них это получится.

А вас на телевидение зовут?

— Мне это неинтересно. Лучше посидеть, попить водочку с хорошей закуской и поговорить на отвлеченные темы. О чем угодно, только не о политике. Тут и говорить нечего, какой-то беспредел происходит. Понять невозможно. Чтобы заниматься политикой, нужно в ней разбираться, а я рассуждаю о политике, как бабушка перед домом. Нужно или быть профессионалом, или не говорить о ней.

Чем занимались после развала студии?

— Рекламой. Получал большое удовольствие и зарабатывал деньги. Большие деньги.

Сейчас предлагают работать в рекламном бизнесе?

— Не хочу. Мне 85 лет. В этом году будет 86, хотя по паспорту только 85.

Как так?

— А до войны всем так давали. Родители предчувствовали войну и многих записывали на год позже. Чтобы не пошел на фронт.

Где вы были во время войны?

— Сначала нас с мамой папа посадил на поезд в город Чкалов, ныне Оренбург, а сам отправился догонять свою часть. Война тогда была, конечно, не теперешняя. Война была всенародная.

А сейчас?

— А сейчас кто-то там воюет, здесь выпивают. Даже идея непонятна. Тогда если голодали, то все голодали, если вызывали на войну, так всех вызывали. Мать никогда не работала, и даже она вдруг стала работать.

• Читайте также: Жестокий романс. Татьяна Шамшетдинова о Тарасе Шевченко как мосте между мужчинами и женщинами

У вас есть привычки, которым вы не изменяете?

— Люблю спорт. Примерно с седьмого класса и до окончания института я занимался спортивной гимнастикой. Был крепким перворазрядником. Состоял в сборной Украины по гимнастике среди студентов. На студии мы все время по два часа маньячили в футбол. А потом горные лыжи с 50 лет. Года четыре назад я еще катался, но травмировал колено, а так до сих пор бы катался.