Документальный фильм Анастасии Старожицкой — о тех, кто завис между двумя мирами, живых и погибших
Гроза, гром, молнии. За кадром говорят двое, парень и девушка. О погоде, о сбитом самолете и о том, что парень решил идти на войну. Она вскрикивает, но не комментирует. Он обещает ей рассказывать обо всем. Так начинается фильм "Война химер", участвовавший в конкурсе европейских документальных фильмов Одесского международного кинофестиваля.
Девушка позже появится в кадре, это режиссер ленты Анастасия Старожицкая, создавшая свой дебютный полный метр вместе с мамой, Марией Старожицкой. А парень — Валерий Лавренов, взявший себе позывной Лавр ("Ай Лавр ю, тебе нравится?"), доброволец, ушедший с Майдана на фронт, один из операторов этой жизненной киноистории.
"Мы не снимали именно этот фильм о войне, любви и смерти, мы просто проживали все это в жизни, время от времени фиксируя на фотоаппарат то, чему становились свидетелями", — рассказывает Анастасия о двух годах с лета 2014-го, включивших и попытку наладить мирную жизнь, и уже совместную поездку на фронт. Еще год ушел на монтаж ленты, премьера которой состоялась на фестивале DocudaysUA-2017.
После фильма хочется молчать. Снова прокручивать в голове увиденную историю: он ушел на войну и оказался в Иловайском котле, она уехала за ним, но дороги уже были перекрыты, а мосты взорваны, поэтому Анастасия выслушивает жителей домов, разрушенных снарядами, стариков и детей. У него все больше потерь, погибает самый близкий их с Настей друг Вадим Антонов с позывным Самолет (его памяти посвящен фильм). Во время выхода по так называемому зеленому коридору выстрелом из танка убиты побратимы из разведроты, с которыми в начале фильма и, собственно, истории вместе в учебке в Петровцах смеялись, рассматривая детские рисунки, и пели песни…
Это фильм-исповедь обоих, Насти и Лавра, об их личном столкновении с войной и невозможности после этой встречи с глазу на глаз принять мирную жизнь, тем более такую, в которой продолжают находить и хоронить тела побратимов, а матери голосят над могилами. Даже совместная поездка на войну не спасает и без того хрупкие отношения этих случайно встретившихся молодых людей, потому что Лавра тянет в ту, прежнюю войну, когда были живы побратимы, а этой войны больше нет.
По сути, это самое сильное антивоенное высказывание изо всех, виденных мною: именно война становится непреодолимой преградой для человеческого счастья тех, кто с ней соприкоснулся. И читается оно буквально на монтажных стыках того, что авторы назвали "пэчворком", лоскутным одеялом из настоящих кусочков жизни. Режиссер монтажа Николай Базаркин, собравший его по режиссерскому проекту, стал в полной мере соавтором картины.
"Кино это полуправда, полу — нет", — говорит, влезая в кадр и вызывая смех в зале, мальчик из только что освобожденного Славянска. "Я не хочу укол!", — кричит после боя раненый, которому в кадре без наркоза вытаскивают осколок из руки. "Хороший город Красноярск, а ты, сука, сюда приехал людей убивать", — не может сдержать эмоций доброволец, допрашивающий пленных русских танкистов. Этот фильм переполнен свидетельствами идущей войны, ту же флешку с допросом пленных пронесли сквозь плен бойцы Максим Финогин и Алексей Фокин, раненый комбат в кадре передаст командованию, во время выхода прозвучит важная для понимания Иловайской трагедии реплика: "Русские знают, что в нашей колонне их пленные, и все равно стреляют"… Но, как подчеркивают режиссеры, это ни в коем случае не документальный фильм о боевом пути батальона "Донбасс", подобная история могла случиться на любой войне в любом уголке мира.
После показа фильма в Одессе зритель поинтересовался у Марии Старожицкой, как она не просто отпустила дочь на войну (речь шла о съемках в Песках во второй части фильма, во время пасхальных обстрелов в марте 2015-го), но и поехала вместе с ней. Мария ответила, что к этому моменту работы над фильмом они с Анастасией воспринимали друг друга только как сорежиссеры, которым важно завершить начатое. В свою очередь, у Валерия Лавренова зрители спросили, что он имел в виду, когда говорил в фильме, что "правда войны страшна и никто из тех, кто ее узнал, не расскажет, да и некому, никто не хочет знать этой правды". Он ответил, что именно так думает и что весь фильм — попытка рассказать эту правду, чтобы общество чуть больше поняло тех, кто, как и он, сегодня завис между двумя мирами, живых и погибших.
— Один из самых лирических фильмов "о войне", которые видел, — мнение киноведа Владимира Войтенко. — Смелый и решительный драматургический ход, когда документальную хронику рассекает авторский лирический нарратив и начинает жить почти самостоятельно. В этом, конечно, есть стилистическая проблемность. Но в необычности и особой выразительности — сила фильма, прежде всего эмоциональная.
— Мне повезло видеть три монтажные версии, две рабочие и премьерную, — рассказывает Наталья Соболева, режиссер, директор кинотеатра "Кинопанорама". — Первые варианты были очень агрессивными, больше кадров войны, выжженной земли, смертей. Позже фильм смягчался в области визуальной, но ужесточался в области эмоциональной, в результате превратившись в личную историю девушки и парня, историю, подкорректированную Майданом и войной, из которой они вышли живыми, но с израненной душой. Вышли с воспоминаниями о войне, которые останутся в них теперь навсегда, потому что война не созидает, она разрушает все на своем пути. Работает стиралка, в которой находится камуфляж, стирается на самой длительной программе, чтобы отстирать, стереть, восстановить краски мира, но ничего не получится… Для меня весь фильм — это предельно искренняя экранная попытка зафиксировать настоящие мысли, чувства бойцов и их близких. И еще этот фильм — пронизывающий все кадры большой вопросительный знак — неужели зря? Я плакала после показа. От безнадеги. От трагедии, которую увидела в этой простой вроде бы истории. От неравнодушия авторов. Пафосно это называется гражданской позицией. А непафосно — правильной гражданской позицией.
"Мы пропустили войну через себя, по сути переболели и приобрели иммунитет, и сейчас просмотр нашего фильма это такая инъекция ослабленного штамма, прививка от войны"
— Мы сделали фильм сами, с помощью друзей, ни к кому не обращаясь, но теперь готовы предлагать продюсерам наши следующие кинопроекты, — рассказывает Анастасия Старожицкая. — Но судьба "Войны химер" для нас очень важна, мы хотим показать фильм и на передовой, и в городках и селах, откуда родом погибшие бойцы, о которых рассказываем, а также самому широкому кругу зрителей. Главное, что хотим донести, — наш фильм это жесткая терапия, путь к исцелению поствоенного синдрома, болезненный, но действенный путь. Возможность перепрожить смерть, любовь и войну вместе с персонажами, у которых все это было и есть на самом деле, сама по себе целительна. Мы пропустили войну через себя, по сути, переболели и приобрели иммунитет, и сейчас просмотр нашего фильма это такая инъекция ослабленного штамма, прививка от войны.
Пока в перспективах проката картины — показы в семи городах Украины с 14 сентября в рамках проекта DOCU/ХІТ от фестиваля DocudaysUA.