В прокат выходит фильм австрийского режиссера Михаэля Ханеке "Хеппи-энд". В ролях Изабель Юппер, Жан-Луи Трентиньян
Австриец Михаэль Ханеке — один из немногих режиссеров, который провоцирует зрителя не утешиться фильмом, а навести резкость и жить дальше. У человека, отдающего предпочтение развлекательным лентам, картины Ханеке могут вызвать рвотный рефлекс. В них нет надежды, зато есть правда, стиль и ритм. А это непременные спутники стоящего произведения. "Хеппи-энд" — не самая великая картина мэтра артхауса, и при определенном внутреннем состоянии даже может подпортить впечатление от предыдущей работы "Любовь", поскольку в картине есть прямой намек на то, что она ее продолжение. Плюс тема "Хеппи-энда" такая, которую человечество пытается обходить стороной, будто ее и нет вовсе, будто она и не определяет существование — речь о смерти.
Начинается все с кадров, снятых на мобильный телефон 12-летней Евой (Фантина Ардуин). Она запечатлевает утренний туалет матери и пишет комментарии: "Чистит зубы. Умывается. Сцыт. Вытирается. Моет руки" и т. д. Затем в кадре оказывается непременный спутник урбанистического детства — хомяк. Девочка решает провести эксперимент — дает ему антидепрессанты матери и снимает на камеру тихую агонию животного. Хомяк вначале цепляется лапками за прутья клетки и будто пытается выбраться из нее. А затем тихо и быстро умирает. Метафора о человеческой жизни очевидна. За кадром следует рассказ девочки, из которого становится ясно, что мать после развода подсела на антидепрессанты, с дочерью не разговаривает, они существуют отдельно, как две планеты, траектории движения которых никогда не пересекаются. Девочка подсыпает матери в еду убойную дозу антидепрессантов, та впадает в кому, ее забирают в больницу. Еву перевозит к себе ее отец Тома (Матье Кассовиц). Мужчина живет с новой женой и маленьким ребенком в большом буржуазном особняке в Кале, неподалеку от лагеря мигрантов. В доме также живет сестра Тома — Анна (Изабель Юппер), ее рефлексирующий сын Пьер и старик-отец Жорж (Жан-Луи Трентиньян). Прислуживает им семья арабов, вероятно, беженцев.
На первый взгляд, в доме все выглядит пристойно и благополучно. Все друг с другом предельно вежливы и обходительны. Но по мере развития истории Ханеке показывает, что каждый здесь существует сам по себе. Никто давно никого не любит, но зато все соблюдают приличия. Люди-роботы, давно потерявшие ориентиры и вкус жизни. По сути, они уже мертвы. И девочка-подросток отдает себе отчет, с кем имеет дело. Ее отец только делает вид, что любит свою жену, которая возится с младенцем, но при этом ведет пошлейшую переписку с любовницей. Анна заведует делами семейного бизнеса цинично и бездушно по отношению к наемным работникам, на которых она плевать хотела, равно как и на слуг-арабов, хотя вслух этого никогда не проговаривает. Ее сын – единственный, сохранивший живые эмоции и чувства, протест выражает тем, что медленно гнобит себя убойными дозами алкоголя. Честен, пожалуй, только старик, который хочет умереть и постоянно ищет способы для осуществления своего желания.
Ханеке мизантроп, но на то право имеет, потому что умен и талантлив. И потому кино его очень близко к правде. Сравнивать "Хеппи-энд" с "Нелюбовью" Звягинцева нет смысла. У Звягинцева посыл на поверхности, у Ханеке все задрапировано лоском и хорошими манерами. Впрочем, от этого пустота, о которой он снимает кино, еще отчетливее.