В "Мыстецьком арсенале" открылась выставка гуцульского фотографа и философа Параски Плытки-Горыцвит. Куратор Катерина Радченко и член группы по изучению архива художницы Инга Леви рассказывают о ее работах
Cудьба Параски Плытки одновременно уникальна и архетипична. Девушка из маленького гуцульского села с детства больше интересовалась учебой, чем работой по хозяйству, но настоящими ее "университетами" стало общение с политическими заключенными в ссылке, куда она попала за помощь отрядам ОУН. Вернувшись домой в село Криворивня Верховинского района Ивано-Франковской области после почти 10 лет ссылки, Параска целиком посвятила себя творчеству. В своей маленькой хате, которую построила рядом с родительской, она писала, рисовала, создавала книги и проявляла фотографии, сделанные с помощью фотоаппарата, купленного на первые заработанные деньги. Вся ее жизнь была посвящена фотографии — во многом благодаря заботе семьи, всегда поддерживающей Параску материально. Художественное наследие Параски Плытки огромно: более 500 собственноручно написанных и оформленных книг, тысячи негативов и пленок с фотографиями.
Здесь Параска Плытка-Горыцвит, одетая скорее как европейская интеллигентка, нежели как сельская женщина, держит листы бумаги — письма или книги — и фотографирует себя на автоспуске, представляя на снимке свой мир.
Параска родилась в 1927 году. С детства любила возиться с бумагой, книгами, в семье ее называли "бумажная фабрика". В юности была остарбайтеркой в Германии, позже политузницей, отбывала заключение на Урале и в Казахстане. Вернувшись в 27 лет в родное село, всецело посвятила себя творчеству.
Слово "тантамареска" происходит от De Tintamarre — это название сатирической и бурлескной газеты, основанной во Франции в XIX столетии. Рамки с прорезями для лица делали для фотографирования на ярмарках и в прочих общественных местах. Как правило, на них рисовались сатирические сюжеты, а в вырезанные дырки можно было вставить лицо или руки, тем самым став частью смешного сюжета. Также рамки использовались в туристических регионах для создания фотографий-открыток "Привет из…". Такие открытки стали популярной сувенирной продукцией в конце XIX — начале XX века. Подобные авторские рамки создавала и Параска Плытка-Горыцвит. Иногда рамку, оформленную цветами, дополняет рисунок с книгами и текстом "Привет из Криворивни" или "Привет из Карпат".
На этом фото — нынешняя смотрительница хаты-музея Параски Горыцвит в Криворивне Василина Харук (справа) в самодельном индийском сари, сшитом Параской Плыткой, на фоне карпатского пейзажа. Тема Индии звучит и в письменном, и в изобразительном, и в фотографическом творчестве Параски. В 1950-х об Индии, в то время недавно получившей независимость, в СССР стали говорить радио, телевидение, газеты. Параска черпала знания об этой стране из всевозможных источников, и лидеры "Миролюбивой Индии" были для нее авторитетами, утверждавшими ценности человеколюбия, ненасилия, миротворчества. Одну из множества своих рукописных книг, которые Параска в течение всей жизни постоянно писала от руки, сама иллюстрировала и переплетала, художница посвятила "Приключениям гуцулок в Индии". Индийская правозащитница, политолог, историк Мридула Гош была поражена глубиной знаний об Индии женщины, никогда не бывшей там и не имевшей доступа к научным источникам.
До 2015 года о фотоархиве Параски никто, кроме ее односельчан, не знал, да и в селе не считали ее фотографии чем-то важным, тем, что можно поставить в ряд с ее изобразительным и поэтическим творчеством, хотя почти каждый имел дома снимки Параски Плытки. Пачка напечатанных размером 9 х 13 фотографий стояла на столе в хате-музее Параски Горыцвит, где Инга Леви и Максим Руденко (станут членами исследовательской группы творчества Плытки) увидели ее летом 2015 года. Тогда на просьбу Максима поискать пленки Василина Харук вытащила из-под кровати коробку с негативами. Даже в пакете, подписанном Параской "плівки бліді, неясні", было на что посмотреть.
Взяв фотоаппарат и отправляясь на событие, однажды мимоходом Параска сказала своему гостю, литератору Лесю Герасимчуку, что хочет заснять все, чем живет село. В середине 1950-х, когда она начала снимать, в селе практически не было фотографов, широко распространилось это занятие только в 1970-х. Параска снимала портреты, бытовые события, праздники, похороны, пейзажи через свою "призму", за счет чего ее снимки сильно отличаются от фотографий современников, хотя Параска использовала и многие популярные в то время приемы в фотографии.
Гуцул в кептаре и в клешах, гуцулы на Пасху в плащах с зонтами, первоклассницы с белыми бантами и пионерскими галстуками — детали, показывающие смену времен. Параска Плытка с середины 1950-х и до конца 1980-х практически ежедневно фотографировала жителей села, то есть в общей сложности более 30 лет. Гигантский массив фотографий, созданный ею за это время, можно рассматривать как уникальную летопись жизни одного села, зафиксированную подробно и с любовью. Отношение односельчан к Параске было неоднозначным: были те, кто ее не принимал, и те, кто ходил к ней, учился у нее, поддерживал.
Фотография, которая ярко визуализирует изменения во времени, моде, диалог между городом и селом, между поколениями, между традициями и новыми модными веяниями. Верховинский регион верен традициям: даже сейчас во время празднования Пасхи или Рождества, свадьбы или похорон люди одеваются в национальную одежду, тем самым подчеркивая связь времен. Интересно то, как Параска прослеживает изменения и неслучайно комбинирует подобные портреты. Две женщины отличаются друг от друга всем: прической, длиной юбок, украшениями и стилем, но в то же время их объединяет фон — гуцульский ковер и деревянная хата, которые отсылают к географии и истокам.
На фото — дочь Параски Боднарук, далекой родственницы Параски Горыцвит, живущей в Криворивне. Чаще всего в хату Параски на горе ходили дети. Многие из тех, кто сейчас охотно делится теплыми воспоминаниями о Параске, посещали ее еще маленькими. Некоторые говорят, что стали заниматься творчеством, благодаря ее урокам рисования, чтению поэзии, другие — что стали снимать на пленку по ее примеру, что Параска в "красной комнате" обучила их фотопроцессам. Дети носили наставнице свои старые тетради, работы по геометрии, из которых Параска создавала вытынанки или обложки книг.
С природой Параска всегда имела особую связь. Отбывая заключение в Спасском лагере, она нашла себе в скудном ландшафте казахской степи дерево, с которым разговаривала, радовалась ему, потом вспоминала его и посвящала ему стихи. Со строк о Черемоше и карпатских горах начинается книга воспоминаний о годах заключения "Чуєш, брате мій. Поезія болюча". Даже верхние лагерные нары в одном из стихотворений книги "Невольничі думи" Параска сравнивает, находя в этом отраду, с высокими карпатскими горами. Для Параски природа — олицетворение красоты Божьего мира, прославляемого ею на протяжении всей жизни. Пейзажи, снятые Параской на пленку, составили на выставке в "Мыстецьком арсенале" нескончаемую панораму в инсталляции Сергея Петлюка "Полет".
Фотография, на которой частично уничтожен слой эмульсии, изображение осталось лишь выборочно, как выборочной остается память человека со случайными воспоминаниями. Поскольку пленки хранились в ненадлежащих условиях (лежали в ящике, подвергались перепадам температур и прочим воздействиям во влажной хате), в некоторых местах отслоился желатиновый слой. Так место и время присоединились к творчеству фотографа, создав новое изображение. Часть пленок была недопроявлена. В Киеве пленки промыли, задублили и высушили, а затем отсканировали. Систематизация фотоархива на данный момент далека от завершения.