Задание по химии. Дмитрий Фирташ рассказал, зачем скупает заводы

Буквально за полгода Дмитрий Фирташ превратился в центральную фигуру украинской химической промышленности. Если еще в середине 2010 года азотную химию делили между собой государственное предприятие и пять частных, практически не связанных между собой, то к лету 2011-го конкурирует с Дмитрием Фирташем только владелец "ДнепрАзота" Игорь Коломойский и бессменный руководитель Одесского припортового Валерий Горбатко. Впрочем, ОПЗ имеет все шансы пополнить перечень активов Фирташа. Сегодня одна из главных целей бизнесмена – приобрести этот завод, контролирующий морскую погрузку химической продукции на Черном море. И на этом он останавливаться не намерен.

– За полгода ваша компания приобрела три азотных предприятия. Зачем они вам понадобились?

– У меня выхода не было. Я понимал, что должен или купить, или продать. Продавать было некому, следовательно, я занял позицию покупателя. Решил, что есть смысл рискнуть. Обдумал свои возможности и понял, что я это могу. И как доказала жизнь, это действительно правильная консолидация. Для понимания – немного недавней истории.

Когда цена газа была низкая, заводы зарабатывали очень хорошие деньги, и всех собственников это устраивало. Но наступил 2009 год, стоимость голубого топлива резко выросла, тогда собственникам стало душно. Газ – это до 80% стоимости производства. Если для металлургов – это 15–20%, то в химической отрасли газ – основная себестоимость. Поэтому здесь без приемлемой цены на газ очень сложно конкурировать на рынках, особенно с Россией. В РФ она сегодня составляет 80 долларов (за тысячу кубометров. – Фокус). А в кризис мы еще получили неоправданно высокую цену – 450 долларов! В это время украинские заводы думали только о том, как выжить. А российские предприятия имели возможность спокойно заниматься реконструкцией, наращиванием производства. Российские производители хлынули к нам, а правительство (Юлии Тимошенко. – Фокус) их не остановило. И тогда собственники украинских химических заводов приняли решение своими деньгами дотировать производство. Надо отдать должное этим людям – это был яркий пример, когда украинцы, чтобы выжить, консолидировались ради общей цели. На "Ровноазоте" дотация составляла в среднем от 2,5 до 3,5 млн. долларов в месяц. Мы все вынуждены были продавать продукцию намного дешевле, чем она нам стоила в производстве. Россияне не могли понять, зачем мы это делаем. В Украине шесть крупных производителей азотных удобрений, и представьте себе, что все они вдруг перестанут работать. Какой рынок освобождается для Российской Федерации! Они в 2009 году уже в открытую нам говорили: "Ребята, режьте заводы на металлолом или отдавайте бесплатно". Мы понимали, что если мы пустим россиян один раз на наш рынок, то второго раза уже не будет. Это как на войне: если потеряли территорию, то ее можно забрать только с большими потерями. При этом Россия все равно захватила 35% рынка! Можете представить, какой был напор.

– Почему же после этого владельцы заводов решили их продать?

– В такой ситуации собственники хоть и спасли заводы, но понимали, что перспектива туманная. Они увидели контракты на газ и поняли, что придется отдать за год все, что заработали. А дальше – остановка предприятия. А каждый завод – это тысячи работающих (и еще на шесть умножьте – это те, кто вокруг них живет), это градообразующее предприятие. Водоканалы, очистка воды, инфраструктура, дома культуры, как правило, висят на этих заводах. Это стало бы катастрофой. В одиночку никто уже выжить не мог. Нужно было объединять возможности. Я это сделал.

– Вы ведете переговоры о покупке "ДнепрАзота"?

– Нет. Я не думаю, что нам нужен этот завод. Кроме того, Игорь Коломойский наверняка, как и мы, хочет участвовать в приватизации Одесского припортового завода. У него есть "Укрнафта", то есть газ, и ему незачем продавать предприятие. А для меня этот завод не является критичным. Нужен только ОПЗ.

– Как вы считаете, кто еще намерен претендовать на ОПЗ? В прошлом тендере, который был отменен, участвовали только три компании – Игоря Коломойского, Константина Григоришина и "Сибур".

– Борьба ожидается серьезная, пойдут все. Yara примет участие, но в первую очередь игру будут выстраивать россияне. Кто купит – это уже другой вопрос. Мы будем сражаться. Правда, завод пока не продают. Хотя, я считаю, было бы правильно, чтобы продали. Ведь толку от него государству мало, с такой стоимостью газа скоро придется дотацию давать. ОПЗ имеет свои преимущества за счет порта, перевалки, но они не спасают от высокой цены на газ. В лучшем случае завод будет работать "в ноль".

– Может ли случиться, что россияне будут готовы заплатить гораздо больше рыночной стоимости?

– Россиянам ОПЗ нужен как конец перевалки. Есть три точки в мире, откуда продаются азотные удобрения. Перевалка Одесского припортового завода – это одна из них. Но "Тольяттиазот" уже через два-три месяца запускает свою перевалку, и Украина потеряет часть преимуществ. Это реальный факт. Россияне пытаются диверсифицировать свои рынки. Зачем им давать Украине зарабатывать, если они могут построить себе терминал на том же Черном море? Грубо говоря, "Тольяттиазот" может выйти из аммиакопровода. И тогда ОПЗ в цене упадет.

– Как вы считаете, какова справедливая цена завода сейчас?

– По-моему, здесь важна даже не цена, а то, кто купит. Украина должна остаться игроком. Я уверен: украинское государство будет делать акцент на деньгах. Хотя именно здесь они играют вторичную роль. От того, что продали "Криворожсталь", никто не выиграл, никто этого не почувствовал – деньги съели, что дальше? А от того, кто станет собственником Одесского припортового, будет зависеть, какую позицию займет Украина на внешних рынках. Мое мнение таково – государство должно продать большинство активов. Бизнес пусть занимается бизнесом, а государство должно регулировать, контролировать и лоббировать интересы своей экономики в мире. Заметьте, все иностранные компании в Великобритании, США, Китае получают поддержку государства. Особенно Китай. Прилетает правительственная делегация из КНР, а с ней – десять самолетов с бизнесменами. Правительство страны, по сути, выступает продавцами их интересов.

– Недавно представители "Газпрома" подтвердили, что до конца года цена газа для Украины достигнет 400 долларов за тысячу кубометров. Однако вы говорили, что ваши предприятия получают газ не через НАК "Нафтогаз", а напрямую из Средней Азии. Насколько ниже его цена и каковы условия поставки?

– Я не портфельный инвестор, который вложил деньги в компанию и ждет, когда у него будет доход. Я всем занимаюсь сам: вкладываю, развиваю, управляю, провожу совещания, езжу по заводам. Пришлось включать мозги и восстанавливать свои отношения со Средней Азией, которые я, в принципе, не терял, и снова договариваться о более дешевом газе. Мы полностью ушли от "Нафтогаза" из-за того, что не можем по этой цене работать в принципе. Это не "Нафтогаз" виноват, а правительство Тимошенко, которое заключило кабальный газовый контракт. Все равно мы платим НАК за транспорт, все равно рассчитываемся. У нас подписан годовой контракт на газ. Теперь наше преимущество в одном – мы четко знаем конкретную цену, без формул, и благодаря этому закрыли вопрос сырья. И заводы точно понимают, какая будет себестоимость их продукта в течение года. Все лишние звенья мы убрали. С 2012 года монополия НАК распадется, и на рынке будет много трейдеров – этого требует и ЕС, и МВФ. Мы настояли, чтобы нас пустили на рынок с 2011 года.

– Вы несколько раз говорили о том, что хотите покупать российские заводы. О чем идет речь?

– Моя задача – скупать предприятия в России, Турции, а также в других странах. Мы сейчас участвуем в тендере на покупку завода минеральных удобрений в Россоши (ОАО "Минудобрения", г. Россош, Россия. – Фокус). Стартовая цена была достаточно высокая – миллиард долларов. Сейчас уже дошли до отметки 1,4 миллиарда. Это огромный завод в очень хорошем состоянии. Он находится всего в ста километрах от украинской границы, газ получает по 80 долларов за тысячу кубометров. Претендентов на покупку предприятия очень много, и я не уверен, что у нас большие шансы. Думаю, что в конкурсе кроме денег будет задействована и политика – россияне хорошо защищают свой рынок. В тендере принимают участие несколько крупных российских компаний – "Еврохим", "Акрон", "Система" и другие. Мы одни – украинцы. Больше никто не подал заявки. Очевидно, россияне будут использовать свои лоббистские и политические инструменты.

– Вы утверждаете, что, объединяя химические активы, не создаете монополии. Вам удалось убедить в этом Антимонопольный комитет?

– Мы не монополисты. С АМК у нас идет дискуссия. Они говорят, что из шести азотных заводов четыре у нас. А возьмите четыре завода, возьмите отдельно Одесский припортовый, возьмите "ДнепрАзот", возьмите россиян, которые имеют склады в Украине. Я уже не говорю о многих других компаниях. Когда берем цифры и начинаем считать тонны, начинаем разбирать рынок, то становится очевидным, что мы не монополисты. Сегодня наступил момент глобализации, и только большие компании могут выжить. По-другому быть не может. Если раньше Украина контролировала 17% мирового рынка, то сегодня – только 3%. Конкуренция огромная. Не так давно Китай покупал химию, а сегодня он один из крупных экспортеров. До 2015 года мир собирается вложить в расширение производства удобрений около 80 миллиардов долларов! И где здесь Украина? Чтобы стать игроком на рынке, важно консолидировать активы. Даже при той консолидации, которую мы сегодня осуществили, даже если мы сможем купить Одесский припортовый, этого для Украины все равно мало. Я задал вопрос Антимонопольному комитету: почему Российская Федерация разрешает слияние "Уралкалия" и "Сильвинита" – это явный монополист не то что в стране, но и в мире. И антимонопольная служба им дает разрешение, говорит: мы укрепляем позиции России на внешних рынках. То же самое я говорю об Украине. Для нас, украинцев, какая задача важна? Чтобы мы имели свою позицию на рынке. Чтобы с нами считались, мы могли зарабатывать нормальные деньги, чтобы баланс валюты у нас в стране был в порядке, чтобы мы платили налоги. Укрупнение – это единственно правильный путь. По моему мнению, Антимонопольный комитет должен пересмотреть свои подходы, поскольку жизнь меняется.

– За счет чего Украина может увеличить долю на мировых рынках?

– Мы хотим объединить все заводы вокруг Южного (город, где расположен ОПЗ. – Фокус), сбалансировать все запасы и понять, что и сколько можем продать. Вторая задача – завоевать Азию. Например, Индия закупает 3 миллиона тонн карбамида в год. Они проводят тендер, и за счет цены фрахта Украина и Россия проигрывают его. Но если мы объединим усилия, да еще построим свою инфраструктуру и флот для перевозок, тогда станем полноценными игроками. У нас вообще другая стратегия: если мы не можем победить – значит, должны договариваться. Сейчас мы выстраиваем с российскими предприятиями общую логику продаж. Так мы сможем сильнее влиять на мировой рынок. Яркий пример – "Белкалий" и "Уралкалий", которые создали один торговый дом. Они на рынке не конкурируют друг с другом, они сразу заняли практически второе место в мире по продаже калия. Мы ничего не потеряем. Потому что сможем продавать продукцию по более выгодной цене, регулировать рынок.

Украина научилась хорошо продавать, но нам надо научиться приобретать. Нам нужно покупать заводы вне нашей страны, чтобы расширять свои границы. Украина должна занимать другую позицию, становиться мировым игроком.

Наталия Гузенко, Фокус