В 95 случаях из 100 проверяющие берут взятку и уходят, – замминистра экономического развития Юлия Клименко

Министерство экономического развития и торговли во главе с Айварасом Абромавичусом стало главным ньюсмейкером последнего месяца. После того как Абромавичус заявил, что власть саботирует реформы в стране и подал в отставку, его примеру последовали и его подопечные. О своем решении уйти из министерства и достижениях за год в интервью Фокусу рассказала одна из его заместителей — Юлия Клименко.

Кто она

Заместитель министра экономического развития и торговли

Почему она

Курировала одно из самых результативных направлений деятельности Минэконом­развития — дерегуляцию и сокращение бюрократических барьеров

Скандал с отставкой Абромавичуса стал для вас неожиданностью?

— Все то, что озвучил министр во время и после объявления об отставке, не стало для нас новостью. Градус напряжения рос, и мысль об отставке у каждого из нас возникала не единожды.

Вы занимались в министерстве разрекламированной правительством дерегуляцией. Давайте подведем итог, от каких бюрократических процедур вы избавили бизнес?

— Дерегуляция в 2015 году имела две основные составляющие: первая — уменьшение наиболее болезненных регуляторных барьеров, вторая — создание механизма и методики "умной гильотины".

Успехи первой составляющей — это и уменьшение количества лицензий с 56 до 30, и введение возможности электронного лицензирования, и отмена обязательных сертификатов по 16 видам продукции, в том числе сертификации новых автомобилей. Существенно сократился срок выдачи фитосанитарного сертификата. Среди самых показательных примеров — отмена карантинного сертификата на перевозку зерна в Украине. По сути, это был дополнительный налог плюс коррупционная составляющая в размере $5–10 с каждой тонны зерна. Ликвидация этой схемы, по нашим подсчетам, высвободила аграриям около 2 млрд грн. Или другой пример — ликвидация компании "Укрэкоресурсы", которая собирала налог для утилизации тары, хотя никакой переработки отходов, естественно, никто не проводил. Это позволило оставить бизнесу еще около миллиарда гривен. В особенности изменения ощутили аграрии и ретейл. Но есть и масса других позитивных примеров. К примеру, отмена сертификации для импортного алкоголя или упрощение оформления грузов в портах.

А для того чтобы предотвратить появление дополнительных разрешений и других барьеров, мы приняли новую методику оценки их влияния на бизнес и граждан. Она позволяет объективно оценить каждый новый нормативный акт, издаваемый госаппаратом. Кроме того, в рамках канадских и европейских донорских проектов создан мощный аналитическо-юридический офис лучшей регуляции BRDO, который уже систематизировал около 10 тыс. нормативных актов. Сейчас он делает их системный секторальный пересмотр по принципу "оставить-изменить-удалить".

Считается, что на тендерах воруют 50–150 млрд грн ежегодно. А сколько коррупционного налога собирают на разрешительных процедурах?

— Мы считали, что около 8 млрд грн. Но, вероятно, даже больше. Сложно подсчитать, поскольку от госорганов часто невозможно получить информацию по количеству выданных лицензий и разрешений.

Абромавичус говорил, что дерегуляция даст бюджету эффект в размере 50–60 млрд грн. Откуда эта цифра?

— Это вероятный эффект от дерегуляции, но мы не ощутим его одномоментно. Дерегуляция сокращает издержки предпринимателей, деньги вкладываются в развитие, бизнес растет и платит больше налогов. Такая цепочка. Плюс к этому для иностранных инвесторов страна становится привлекательнее. А когда ему, чтобы сдать тару на утилизацию, нужно получить 35 документов, то он задумается, стоит ли идти в такую страну.

Можно сократить количество разных бумаг, но без борьбы с коррупцией инвесторов сюда все равно не затащить.

— Конечно. Но ведь дерегуляция это и есть часть борьбы с коррупцией. С ее помощью мы снимаем коррупционные слои. Если вы посмотрите на количество разрешительных документов и процедур в Украине до 1996 года, то оно не было таким огромным. Что-то осталось от СССР, что-то успели придумать новоявленные украинские деятели, но по-настоящему наслоение разрешений началось после 1996 года. Естественно, все это делалось не для того, чтобы обезопасить граждан от плохой продукции. С этой махиной мы и боролись. А если сюда добавить еще реформу судебной и правоохранительной систем, то, конечно, эффект будет измеряться не 50 млрд грн, а 500 млрд.

Многие решения по дерегуляции вам приходилось согласовывать с другими ведомствами. Где оказывали наибольшее сопротивление?

— Не могу сказать, кто-то конкретный регулярно ставил палки в колеса. Если судить объективно, то проще было работать с Мининфраструктуры и Минагро. Там были люди, которые поставили перед собой цели и выполняли их. Но, к примеру, в Минприроды уже давно не могут назначить главу, и никто не понимает, как формировать политику. Министр здравоохранения написал заявление об отставке, и полгода активной работы там тоже никто не ведет. То есть те ведомства, которые находились в ожидании политических перемен, было тяжелее всего расшевелить. Но активного сопротивления нам никто не оказывал. Просто все шло очень медленно. В среднем процедура согласования решений в Кабмине составляет около пяти месяцев.

Когда в декабре 2014 года Абромавичус вступил в должность министра, то сказал, что в течение года будет мониторить деятельность контролирующих органов, чтобы понять, кто вообще нужен из них, а кто нет. И какие же выводы сделали в министерстве?

— Еще в сентябре 2014 года было принято постановление Кабмина об оптимизации госорганов. Некоторые должны были слиться, некоторые — сократить численность сотрудников, некоторые — ликвидироваться. Процесс пошел, многие ведомства действительно почистили. Но потом начался саботаж, и мы застряли на этапе имплементации. Получилось так, что какой-то руководитель ведомства попросту не хотел реорганизации и передачи полномочий другому органу. Где-то инспекторы уходили на больничный на 4 месяца, а потом восстанавливались через суд. Мы, к примеру, сократили в министерстве 50% сотрудников. Но у нас на это ушло 8 месяцев борьбы в полном смысле этого слова.

В Грузии действовали решительнее. Была пожарная инспекция, приняли решение о ликвидации — и до свидания.

— По украинскому законодательству даже ликвидация не означает, что сотрудник уволен на следующий день. На практике это выглядит так: вы предупреждаете людей за два месяца, он сначала уходит на больничный, а потом идет в суд. Поэтому быстро не получается. С пожарной инспекцией нужно сделать точно так же, как с полицией, — перезагрузить ведомство. Сократить количество людей, обучить и взять на работу новых. И так по всем контролирующим органам. Сегодня эффективность их проверок 5%. То есть только в 5 случаях из 100 налагаются штрафы или принимаются превентивные меры. В остальных 95 просто берут взятку и уходят.

Для этого они должны получать достойную зарплату. Откуда возьмутся деньги в бюджете?

— Естественно, эту работу нужно хорошо оплачивать. Не должны проверяющие получать по две тысячи гривен. С другой стороны, найти деньги в бюджете сейчас сложно. Нужно сокращать сотрудников. У нас в министерстве было 1500 человек. Многие просто носили бумажки с одного этажа на другой. Когда мы сократили половину малоэффективных сотрудников, то высвободили средства и в 2–3 раза увеличили зарплаты другим работникам. В этом году мы вышли на среднюю зарплату в 10 тыс. грн по министерству. Это, конечно, меньше рыночного уровня, но уже позволяет привлекать толковых молодых людей, которых можно обучить и через год-два получить хороший кадровый резерв. К тому же надо понимать, что на госслужбе люди всегда будут зарабатывать меньше, чем в частном секторе. Но у нее есть свои преимущества — стабильность, официальная зарплата, большой оплачиваемый отпуск.

С учетом того, что увольнять людей — дело не быстрое, сдвигов в качестве проверок можно ждать долго.

— Мы этот вопрос собирались поднимать на Кабмине. Ведь можно найти на эти цели и негосударственные деньги. То есть создать донорский фонд, о котором уже много говорилось. Но даже без него попытались упростить жизнь бизнесу в этом году, утвердив План комплексных проверок. Все данные от контролирующих органов мы объединили в таблицу, где можно увидеть, сколько плановых проверок в этом году ожидается на том или ином предприятии. Если таких проверок было две и более, мы объединяли их в одну комплексную. Теперь у каждого предпринимателя появился инструмент борьбы с преждевременными плановыми проверками. Для этого на сайте Минэкономразвития есть раздел "Комплексные проверки субъектов хозяйствования".

Если проверяющие придут не в тот день, который указан в графике, то их можно просто не пустить. Мы знаем уже несколько случаев, когда наш график помог бизнесу отстоять свои интересы. Кроме того, бизнес существенно экономит время и ресурсы, которые ему приходилось тратить на проверки. Как правило, каждая инспекция требует похожий набор документов, к тому же часто одни проверяющие требуют бумаги от других проверяющих. Теперь они приходят в одно время и могут самостоятельно обмениваться нужными документами, не вовлекая в этот процесс работников предприятия.

Вы курируете внедрение европейской программы COSME в Украине. Что она может дать украинскому бизнесу?

— Это общеевропейская программа с бюджетом в 2,3 млрд до 2020 года. Она создавалась для интернализации европейских компаний, чтобы они могли выходить на другие рынки, находить там новых партнеров. Но европейцы потом решили, что другие страны тоже могут присоединяться к ней. Особенно те, которые выбрали европейский вектор развития. Эту возможность предоставили и Украине.

COSME включает в себя несколько опций. Прежде всего это база европейской сети предприятий (EEN), состоящей из 2 500 000 компаний, которые активно ищут партнеров на внешних рынках. Для украинского бизнеса это упрощенная возможность найти в Европе партнера с точки зрения импорта-экспорта, технологий, инноваций. То есть вы, к примеру, оставляете в базе данных заявку на поиск партнера по развитию рынка литиевых батарей. И к вам через какое-то время поступает предложение от реально заинтересованных в этом компаний. И у нас уже есть успешные кейсы. К примеру, украинская компания Master Milk подписала договор о сотрудничестве с греческой Fresh Snack и смогла разработать инновационное оборудование для выпечки круассанов, полностью автоматизировав производство.

Плюс к этому в COSME есть различные грантовые программы. Можно, к примеру, пройти стажировку в одной из европейских компаний, посмотреть, как устроена их работа изнутри. Есть грантовые программы на исследования. Тендеры проводят европейцы, поэтому сфабрикованные результаты исключены. Правда, наш бизнес пока не очень активно использует эти возможности. К примеру, доступ к программе EEN есть с 2015 года, но воспользовались им не больше 30 украинских компаний. Многие просто не знают о ней. К тому же огромная проблема — незнание английского языка. Большинство представителей малого и среднего бизнеса у нас не англоговорящие.

Какие бюрократические барьеры вы собирались убрать в этом году?

— Мы видели для себя четыре главных направления работы. Первое — дальнейшее упрощение жизни аграриям, которые сейчас одни из немногих приносят стабильную валютную выручку стране. Второе — привести в чувство все контролирующие органы. Ведь бизнесу все эти проверки мешают гораздо больше лицензий. Лицензию получаешь на несколько лет или бессрочно, а контролеры могут приходить каждый месяц. При этом постоянно грозят оштрафовать или закрыть предприятие. Мы предложили законопроект, который четко регламентирует действия проверяющих и ограничивает время их нахождения на предприятии. Чтобы пожарному инспектору случайно не потребовались уставные документы и он неделями на предприятии не сидел.

Следующий приоритет — импортно-экспортные операции. Мы собирались максимально упростить все процедуры, связанные со вступлением ЗСТ с ЕС. Чтобы экспортеры везли нашу продукцию, не задумываясь о сертификации, экологах и фитосанитарах. Отдельно большая работа планировалась по подключению к сетям и строительству.

Вы также обещали значительно сократить количество административных услуг и электронизировать их. О каких услугах шла речь?

— У нас по факту в Украине около 160 тыс. различных видов и подвидов административных услуг. Они просто называются по-разному и предоставляются разными органами. Но когда мы вычленили "дубляж", то вышли на цифру 3000. Это тоже неоправданно много. На самом деле количество услуг не превышает 600, из которых самых востребованных около 50–80. Поскольку Минэкономики формирует политику административных услуг в стране и владеет реестром этих услуг, мы решили самостоятельно привести реестр в нормальный вид.

Так как мы вручную убираем "мусор" из этого реестра, то это отнимает больше времени, чем хотелось бы. Кроме этого, мы четко определили процедуру предоставления админуслуг. К примеру, прописали, что если госорган требует для получения вами какой-то выписки дополнительные справки, он может делать это только при отсутствии возможности самостоятельно найти эту информацию. То есть если у чиновника есть доступ к какому-то реестру, то он, а не вы должен сделать эту работу.

Электронизация услуг — это предмет большого количества спекуляций. Основная проблема — безумное количество несуществующих услуг. И бездумная электронизация всех этих услуг — это фактическая легализация коррупции. Только после того как у нас будет прозрачный и четкий реестр реальных услуг и четкая процедура их предоставления, можно будет говорить об эффективной электронизации.

Что мешает вам уже сейчас переводить популярные админуслуги для граждан в электронную форму?

— Когда речь идет о самых популярных услугах, то это означает, что большое количество граждан будет пользоваться порталом. Поэтому портал должен быть способным обеспечить не только большой наплыв пользователей, но и 100-процентную защиту персональных данных каждого человека. Для украинцев мысль о том, что персональные данные необходимо защищать, достаточно новая, поэтому многим кажется, что электронизация — это просто создание сайта.

Сегодня у нас есть единый портал административных услуг poslugy.gov.ua, но для того чтобы он заработал в полную силу, нам не хватало финансирования. На 2016 год у нас есть минимально необходимая сумма, чтобы обеспечить усиление портала и создание удобного и безопасного "персонального кабинета". Государство обязано защищать персональные данные граждан, и это накладывает огромную ответственность за обеспечение безопасности этих данных.

На сайте poslugy.gov.ua есть вся информация о предоставляемых админуслугах, есть стандартные формы заявок на их получение. Но пока мы электронизировали лишь то, что могли: это несколько услуг от Минэкономики и Государственной архитектурной инспекции (они касаются только юрлиц). В этом году мы хотели электронизировать 20 самых массовых админуслуг.

Количество центров по предоставлению административных услуг (ЦПАУ) тоже будет расти?

— В прошлом году вместе с Минрегионом отдали на места максимальное количество услуг, которые можно было децентрализировать. Но есть, конечно, органы, которые не хотят делиться своей монополией на выдачу документов. К примеру, Государственная миграционная служба считает, что только она может выдавать паспорта. Хотя если у центров будет нужное оборудование для выдачи паспортов, то почему бы и эту услугу не отдать им.

Появление новых ЦПАУ будет идти параллельно с процессом децентрализации власти. К примеру, в прошлом году в Украине образовалось 160 новых громад. То есть происходит укрупнение общин. Сейчас у нас 12 тыс. административных единиц, а планируется сократить их число до 850. На базе этих общин и будут появляться новые центры административных услуг. Европейцы выделили 90 млн евро на децентрализацию. Часть этих денег как раз пойдет на строительство ЦПАУ. Сегодня у нас 662 таких центра, а на полученные деньги построят еще около 600.

Ваше решение об уходе из министерства окончательное, или при определенных условиях вы готовы остаться?

— Начнем с того, что нашу отставку еще никто не принял. Решение окончательное, но я не могу с уверенностью сказать, когда именно оно воплотится в жизнь. Наша отставка — не инструмент для торгов, мы не принимаем участие в этих играх.

Сейчас мы отчетливо видим, как саботируются реформы. Взять, к примеру, рейтинг Всемирного банка Doing Business, в который входят топ-50 стран по легкости ведения бизнеса. Мы бы хотели занять в нем достойное место, но это не может случиться само по себе. Мы разработали Дорожную карту из 43 шагов и подготовили огромное количество законопроектов. Так вот, для топ-50 нам нужно до конца мая пройти 23 шага. Возможно ли это, когда ВР работает четыре дня в месяц и половину заседания тратит на обсуждение государственной символики?

Поэтому условия для того, чтобы мы остались работать, очень простые — над реформами в стране должны работать все. Сегодня это звучит как идеалистическая фантазия.

• Читайте также: Приезжают дяди в мерседесах и пытаются прикрывать бабушками миллиардные тендеры, – Максим Нефьодов

Вы не боитесь, что все достижения нынешней команды Минэкономразвития похоронит следующее его руководство?

— Боюсь. Но "отмотать" все назад не так-то и просто, нужно очень сильно постараться. И я не думаю, что у тех, кто придет после нас, будет такая цель. Кроме того, наш уход из министерства не означает, что мы перестанем жить в Украине и следить за происходящим. Мы станем частью гражданского общества, которое не будет молчать. Будем следить за тем, чтобы нашу работу не свели на нет.

Фото: Александр Чекменев