Под напряжением. Министр энергетики Игорь Насалик о монополии Ахметова и газовых схемах Онищенко

Кандидатура министра энергетики и угольной промышленности в Кабмине Владимира Гройсмана стала одной из наиболее сложных для согласования. Это и не­удивительно — в энергетике сосредоточены основные интересы крупнейших финансово-промышленных групп. К тому же контроль над государственными энергетическими активами — это возможность для чиновников "сесть" на миллиардные потоки. Только за прошедший год в громких скандалах, связанных с энергетическими госактивами, засветились имена Игоря Кононенко из БПП, Николая Мартыненко из Народного фронта, члена депутатской группы "Воля народа" Александра Онищенко.

Для большинства политических сил Игорь Насалик во главе Минэнерго стал компромиссной фигурой. Он прошел традиционный путь украинского политика: создал крупный бизнес, затем пошел во власть, сменил несколько партий с разными идеологиями и надолго обосновался в кресле мэра Калуша. Новым лицом во власти его назвать сложно, поэтому и вопросов к выбору его кандидатуры немало.

Недавно вас оштрафовали за неправильную парковку. Часто нарушаете?

— Нет, нечасто. Я езжу сам, без водителя. А тогда как раз был День правительства в Верховной Раде. Вот я и припарковался в своем обычном месте, где всегда ставил машину, когда был депутатом. А так как я уже не депутат, то сразу же подошли и составили протокол об административном нарушении. Я не стал показывать никаких "корочек", что-то доказывать. Нарушил — значит, нарушил. Быстро уплатил штраф, сэкономил благодаря этому 500 грн, тем и закончилось.

Официально вы вышли из бизнеса по геологоразведке еще в начале 2000-х, когда начали заниматься политикой. Однако некоторые СМИ пишут, что ваша семья оставила за собой контроль над активами, входившими в вашу корпорацию "Техно-Центр". Завод по производству пластиковой тары "Галпласт" числится за вашим братом Сергеем. А номинальным собственником некогда опосредованно контролируемого "Техно-Центром" месторождения торфа "Галторф" значится никому не известный человек по имени Владимир Попель. Поговаривают, что торфяной бизнес по-прежнему контролирует ваша семья. Это так?

— Не знаю, где вы берете всю эту информацию. Я не имею отношения ни к бизнесу на торфе, ни на энергетике вообще. Единственный бизнес, которым занимается моя жена, это несколько магазинов. Когда я стал мэром Калуша, а она осталась в Киеве, то начала заниматься этим и занимается уже 12 лет. Это все.

Да, я человек финансово обеспеченный. Это позволяет мне быть независимым в принятии политических решений. Я продал свой бизнес в 2003 году. Когда я его продавал, у меня работало 35 тыс. человек. Это не был, извините, бизнес "купи-продай". У меня были облэнерго, авиакомпания, кондитерская фабрика, лесопереработка, цементные заводы, сахарные заводы. В те времена у меня был один из самых крупных бизнесов в стране. Я его продал за $20 млн. На то время это были совсем другие деньги, чем сейчас.

Чем вас не устраивало положение крупного бизнесмена?

— Я достиг всего, чего хотел, мне стало неинтересно заниматься этим. А политика позволяет принимать решения в масштабах всей страны. И тебе не надо думать, как твое решение повлияет на активы. Понимаете, это ощущение свободы, невозможное для владельца бизнеса. Поэтому на меня сложно надавить любой политической силе.

Поговаривают, что ваше назначение на пост министра энергетики — результат договоренностей Игоря Коломойского с Владимиром Гройсманом. В каких отношениях вы с Игорем Валерьевичем?

— Я никогда даже не видел Коломойского вживую. Более того, в 2014 году шел на выборы мэра в Ивано-Франковске, где конкурировал с кандидатом от УКРОПа. Это была жесткая борьба, и их кандидат не вышел во второй тур. Поэтому мне непонятно, зачем Коломойскому лоббировать назначение человека, с которым он никогда даже не здоровался. Понимаете, если человек независим, то его пытаются "привязать" к чьим-то интересам. При этом часто бывает так, что "привязывают" к каким-то людям, с которыми у него вообще нет никаких связей.

Вы говорите, что на вас невозможно повлиять…

— Давить невозможно, влиять как раз можно.

В чем разница?

— Влиять — это когда объясняют, что моя позиция не отвечает логике действий. Вот это влияние, и я всегда прислушиваюсь к мнению специалистов, которые доказывают, что моя позиция не лучшая.

А давить — это когда ты уже принял для себя решение, а твое решение пытаются изменить.

И часто на вас пытаются давить?

— Постоянно, но безрезультатно. Я самодостаточный человек и пока с этим давлением справляюсь. Но если оно выйдет за определенные рамки, я просто поблагодарю за оказанное доверие и попрощаюсь.

Насчет "безрезультатно" можно поспорить. Вам очень упорно навязывали в замы экс-главу Макеевугля Станислава Толчина, замешанного во многих коррупционных схемах...

— Но ведь не назначили. Заместителя министра невозможно назначить без представления самого министра. Я такого представления не подавал.

Но от вас требовали это представление подать?

— Мы возвращаемся к вопросу о давлении. Неназначение — это тоже результат.

Недавно разгорелся скандал, связанный с "газовыми схемами", к которым якобы причастен народный депутат Александр Онищенко. Его подозревают в присвоении госимущества в особо крупных размерах. Почему схемы старые, а всплыли только сейчас?

— Конечно, об этом все знали очень давно. И в газодобыче сегодня работают не только эти схемы. Просто за ними стоят определенные политические силы. Не только Онищенко. Я не хочу называть конкретные имена, это не моя компетенция, но думаю, что генпрокурор Юрий Луценко с этим справится.

В чем главная проблема? Когда хотят создать совместное предприятие на "убитых" скважинах, в которые надо вкладывать деньги, то это абсолютно нормально. А когда совместную деятельность ведут на высокорентабельных скважинах, то тут уже возникают вопросы. Когда кто-то забирает высокодебетную скважину и говорит, что теперь газ будем делить пополам, это уже откровенное воровство.

Вы говорите, что раскрывать схемы — это не ваша зона ответственности. Но ваша задача — создавать условия, при которых невозможно создание схем. Что в этом направлении делает Минэнергоугля?

— Почему появлялись финансово-промышленные группы и подкормленные ими политики? Потому что можно было получить преференции. Чтобы избежать этого в дальнейшем, нужно идти путем формирования прозрачного энергетического рынка. И мы этим занимаемся. Еще в парламентском комитете по энергетике я работал над законами "О рынке природного газа", "О рынке электроэнергии". Сейчас, уже в министерстве, подготовил постановление Кабинета министров "О разделении НАК "Нафтогаз Украины". Это постановление разрушит монополию одной госкомпании, из-за которой невозможно построение цивилизованного рынка. Процесс создания прозрачного рынка уже идет, и в скором времени какие-либо преференции станут невозможны.

Как разделение Нафтогаза повлияет на газовый рынок страны?

— Пока разделение это будет достаточно условным. Еще идут судебные процессы в Стокгольме, связанные с монополизацией Нафтогаза в том числе. Но приблизительно через год-полтора рынок будет создан. Газотранспортная система начнет функционировать независимо. В итоге Нафтогаз должен остаться одним из трейдеров, который не владеет ни сбытом, ни транспортировкой, ни добычей.

Свои люди

Сейчас много говорят о деолигархизации. Вам не кажется, что в энергетике сначала заменили Рината Ахметова Константином Григоришиным, а потом — снова на­оборот, и на этом все закончилось?

— Давайте посмотрим на этот вопрос с другой стороны. ДТЭК (энергохолдинг Рината Ахметова. — Фокус) работает. Он добывает уголь, вырабатывает электроэнергию. Он собрал лучших специалистов, потому что, в отличие от того же министерства, у него есть финансовый ресурс. Ахметов создал неплохую команду. Не надо бороться с ним. Нужно создавать для всех равные условия игры, и рынок поставит все на свои места.

Нацкомиссия по энергетике и коммунальным услугам подняла цену на уголь и установила для тепловой генерации тариф, который позволит Ахметову зарабатывать огромные деньги. Где же здесь деолигархизация?

— Посмотрите на финансовые результаты ДТЭК за прошлый год — они "в минусе". А государственная компания "Центрэнерго" показала прибыль. Понятно, что ДТЭК — это вертикально интегрированный холдинг, и там прибыли перетекают между энергетикой и добычей угля, но их положение достаточно непростое. О сверхприбылях тут сложно говорить.

Вы согласны с ценой угля для тепловой генерации в 1,5 тыс. грн, на которой давно настаивал Ринат Ахметов и которой по факту он добился от НКРЭКУ? Ценообразование по формуле "Роттердам плюс логистика" выглядит странно в Украине.

— Прежде всего я не согласен с формулой ценообразования Дмитрия Вовка (глава НКРЭКУ. — Фокус). Цена угля должна считаться, на мой взгляд, как цена хаба в Северной Европе минус логистика. Мы с ним много спорили по этому пункту. В Украине достаточное производство угля. По газовой группе у нас вообще профицит. Вопрос не в том, где этот уголь взять, а в том, куда его девать. Что касается цены угля, то это бесполезный разговор, так как у нас нет рынка. 1100 грн или 1500 грн? Цену должен определять рынок.

Сейчас мы готовим закон о рынке угля. Если заставим вертикально интегрированные компании продавать хотя бы 30% угля на биржах, уже можно будет говорить об объективных спотовых ценах. Кроме того, у нас есть рядом два референтных рынка — Польша и Казахстан. Они также дадут некоторое представление о ценах на уголь. И Вовк, и Гройсман с этой идеей согласны.

Начиная с этого года мы ежегодно будем публиковать данные о ситуации в угольном секторе — кто сколько добывает и куда какие налоги платит. Такие отчеты Украина обязалась готовить в рамках Инициативы прозрачности добывающих отраслей (EITI), включая добычу газа, нефти, руды и угля. Это внесет ясность в то, что у нас делается в секторе, как выстраивать рынок угля, и, надеюсь, привлечет внимание инвесторов к нашим шахтам.

Вы, с одной стороны, создаете прозрачный рынок, с другой — заявляете, что не будете для Центрэнерго импортировать уголь из-за границы, а собираетесь покупать его из ОРДЛО. Где логика? Если у нас рынок, то уголь нужно покупать там, где дешевле.

— Что такое неподконтрольные территории? Это шахты, зарегистрированные в Украине, на той стороне мы выплачиваем только зарплату. Да и вообще, взаимоотношения с ОРДЛО курирует министр по вопросам временно оккупированных территорий, и делает это в соответствии с минскими договоренностями. Мы очень слабо можем влиять на этот процесс. Повторюсь, пока у нас не функционирует рынок угля, вопрос, где выгоднее покупать уголь — в ОРДЛО или за границей, попросту не имеет смысла.

Поставки угля для Центрэнерго постоянно оборачиваются схемами. Или вы считаете, что эти закупки проходят прозрачно?

— Мы не контролируем Центрэнерго и поставки угля на тепловые станции. Это объект Фонда госимущества Украины.

Но Минэнерго уже заявило о поддержке государственных шахт. А практика показывает, что господдержка дает большой простор для коррупции.

— Где же тут коррупционные схемы? Мы разделили 25 государственных шахт на три группы. Нерентабельные шахты, которых мы насчитали 11, однозначно нужно закрывать. В некоторых из них себестоимость добычи составляет 26 тыс. грн. Но несколько нерентабельных шахт можно вывести хотя бы на нулевую рентабельность и приватизировать. У нас есть совместные проекты с финансовыми донорами о перепрофилировании таких шахт в предприятия перерабатывающей промышленности. И третья группа — это всего 7 высокорентабельных госшахт. Они будут обеспечивать энергонезависимость страны.

Если мы сейчас пойдем этим путем, то уже через полтора года поставим точку в вопросе дотаций госшахт. Пусть мы выделим полмиллиарда, но закроем шахту, не создавая экологических проблем, а людей перепрофилируем.

Где гарантия, что эти деньги снова не "проедят" или что в проектах по закрытию шахт не будет коррупционной составляющей?

— Моя позиция четкая: пока мы выделяем средства только на задолженность по зарплате шахтерам. Деньги на проекты по закрытию начнем выделять после того, как будет обоснована их экономическая составляющая. Пока мы анализируем проекты и видим, что там под одно и то же заложены совершенно разные деньги. Естественно, средства под такие схемы мы выделять не станем.

Одна из неотъемлемых частей независимого энергетического рынка — независимый регулятор. Можно ли назвать нынешнюю НКРЭКУ независимым органом?

— Я всегда выступал против того, чтобы тарифы на коммунальные услуги устанавливал единый регулятор. Считаю, что в этом вопросе у органов местного самоуправления должно быть больше полномочий.

Что касается независимости, то чтобы НКРЭКУ стала независимой, нужно принять закон об этом регуляторе. Я занимался данным законом, когда еще был депутатом, сейчас он на рассмотрении Верховной Рады.

Светлое будущее

Следующий отопительный сезон Украина пройдет без потрясений? Не будет ли массовых неплатежей со стороны населения из-за резкого увеличения тарифов?

— 60% населения как получало субсидии, так и будет получать. Ничего не изменится. Другое дело, что нынешний механизм субсидий не стимулирует людей экономить энергоносители. Мы сейчас просто "греем воздух". Лишь за счет повышения энергоэффективности можно сэкономить энергоносители на сумму около $3 млрд в год. Я уже рассказывал, что с Минсоцполитики мы запустили в одном из украинских городов пилотный проект. Субсидиантам выдадут энергетические карточки, на которые в начале отопительного сезона будут начислять сумму компенсируемых средств, которые можно будет использовать для оплаты за энергоносители. Если к концу сезона на этих карточках что-то останется, люди смогут их использовать на другие нужды. Это будет стимулировать экономное отношение к энергоресурсам.

• Читайте также: Стало жарко. Почему электроэнергия в Украине будет и дальше дорожать

Одна из основных проблем для бизнеса, помимо налогов, это подключение предприятий к энергосетям. Вы как-то собираетесь решать эту проблему?

— Мы сейчас поменяли структуру Укрэнерго. На этом предприятии создана отдельная группа, перед которой поставлена задача разработать прозрачные механизмы подключения. Нужно выработать технические условия, при которых процесс подключения ложился бы на поставщика, а не на потребителя электроэнергии. Нынешний механизм выглядит просто глупо: если я хочу потреблять электроэнергию, то должен сам построить сеть до распределительного пункта, ввести ее в эксплуатацию, а потом платить за распределение энергии. Чтобы разработать новые правила, нужно месяц-полтора.

Вы говорили о возможности через 4–5 лет вообще отказаться от импорта газа. Каким образом?

— Прежде всего это повышение энергоэффективности и термомодернизация жилого фонда. Как я говорил, уже достигнуты договоренности по достройке двух блоков Хмельницкой АЭС. Кроме того, я на прошлой неделе был в США и уже нашел средства на постройку двух гидроаккумулирующих ГЭС. Принцип действия такой, что ставятся обратимые гидроагрегаты, которые в ночное время работают в насосном режиме и закачивают воду с нижнего водохранилища в верхнее. А в часы вечернего и утреннего максимумов потребления эти гидроагрегаты работают в качестве генераторов.

• Читайте также: Почем тепло. Глава Укргаздобычи Олег Прохоренко о справедливой цене на газ

Еще одно направление работы — модернизация сетей электропередачи. У нас очень большие потери. Возьмите хотя бы такой "вирус", как реактивная мощность. Грубо говоря, это мощность, которую потребляют устройства, работающие на переменном токе, но которая не имеет полезной нагрузки. За счет модернизации сетей и установки оборудования, снижающего реактивную мощность, можно сэкономить значительное количество энергоресурсов.

Фото: Александр Чекменев