Люди и цены. Олег Прохоренко о справедливой стоимости отечественного газа

Газодобыча во все времена была самой скандальной отраслью экономики страны. Для политиков-популистов цены на отечественный газ — любимый элемент предвыборной риторики. А коррумпированные чиновники и депутаты поголовно стремятся тем или иным путем взять под свой контроль пару принадлежащих государственной "Укргаздобыче" (УГД) скважин, обеспечив таким образом безбедное будущее себе и своим детям. Нынешнему главе УГД Олегу Прохоренко уже второй год приходится отражать нападки и тех, и других. Сейчас один из главных вопросов к нему — как отразится обилие скандалов на реальных результатах работы компании.

КТО ОН

Глава крупнейшей газодобывающей компании страны

ПОЧЕМУ ОН

У Олега Прохоренко наполеоновские планы по развитию и превращению коррупционного монстра в прозрачную структуру

Справедливость цены

Придя в июне 2015 года на пост главы "Укргаздобычи", вы говорили, что компания недополучает прибыль из-за того, что продает газ по заниженной цене. Уже почти два года рядовые украинцы платят за газ рыночную цену. Насколько за это время увеличились доходы компании?

— Чистая прибыль УГД за 2016 год, по предварительным данным, составила 11,9 млрд грн, тогда как 2015-й мы закончили с убытком в 242 млн грн.

Но надо учитывать, что в 2016-м наши отпускные цены выросли лишь с мая, поэтому эффект от повышения не распространялся на весь год. 2017-й в этом отношении будет более показательным. Также надо учитывать размер ренты за пользование недрами, которая тоже менялась. До апреля 2016 года она составляла 70%, затем снизилась до 50%, а с 1 января 2017 года составила 29%.

На днях правительство приняло постановление, которым до 1 октября 2017 года цена на добываемый "Укргаздобычей" газ зафиксирована на нынешнем уровне — 4,8 тыс. грн за 1 тыс. м³. Вас устраивает нынешняя цена на газ?

— Для нас справедливая цена — импортный паритет (по данным Минэкономразвития, украинские предприятия в феврале 2017 года импортировали газ по средней цене 6,7 тыс. грн за 1 тыс. куб. м. — Фокус).

Для страны, которая импортирует газ, это правильно. У нас должна быть единая стоимость, и не нужно ничего придумывать. Ведь, например, зерно в Украине торгуется по цене экспортного паритета, и никого особо не интересует, что это за цена.

Инвестиционная программа "Укргаздобычи" предполагает довести к 2020 году добычу газа до 20 млрд кубометров в год. Сейчас вы добываете 14,6 млрд. Для достижения заявленных показателей вы обещали инвестировать в развитие около $4 млрд. Сколько денег в 2014–2016 годах компания по факту инвестировала в покупку оборудования, интенсификацию добычи, разведку перспективных площадей и т. д.?

— С 2014 года до июля 2015-го это были минимальные инвестиции. За полтора года прошлым руководством компании была проведена лишь одна операция гидроразрыва пласта.

После смены менеджмента в первое время мы инвестировали в поддержание производства. Сейчас начали вкладывать в увеличение добычи. Это капремонт скважин, покупка и модернизация оборудования, привлечение сторонних подрядчиков к буровым работам, работа по интенсификации добычи.

Состояние наших буровых установок и базовой спецтехники (подъемных кранов, тралов, тягачей, бульдозеров, экскаваторов), мягко говоря, неудовлетворительное. Поэтому мы планируем покупку четырех установок для колтюбинга (бурильное оборудование на основе гибких труб. — Фокус), модернизацию 32 буровых установок и приобретение новых. На данный момент идут тендерные процедуры. Поставка намечена на конец 2017-го и следующий год.

УГД полностью выполнила свой инвестплан на 2016 год?

— Примерно на 90%. Дело в том, что некоторые вещи в силу определенных причин мы начали делать в прошлом году, а завершаем уже в 2017-м. Например, тендеры на закупку буровых установок объявили в 2016-м, но деньги на них пойдут уже из бюджета этого года.

Сколько вы запланировали инвестиций в 2017 году?

— Определяющим фактором размера инвестиций в этом году будет начало закупки нового бурового оборудования, аутсорсинг части бурения, расширение программы капремонта скважин, проведение программы сейсмических работ. Помимо этого, модернизируется и вводится ряд объектов наземной инфраструктуры: новые компрессорные станции, станции осушки газа, трубопроводы... Ориентировочная стоимость всей программы инвестиций — порядка 27–30 млрд грн. Тендеры уже идут, а конечную стоимость сейчас никто не скажет, все решит конкуренция и рынок.

Вы говорите о планах отдать бурение скважин в аутсорсинг. Почему вы не можете бурить их самостоятельно, это же дешевле?

— В прошлом году мы сами пробурили около 70 скважин. Но в этом году хотим выйти на 100 скважин. Поэтому часть из них отдадим на аутсорсинг. Средний возраст наших буровых установок — 23 года, и коммерческая скорость бурения у них в среднем около 300 м в месяц. А у частных компаний, которые пользуются более новыми установками, эта скорость втрое больше. По мере модернизации наших 32 установок мы надеемся повысить их скорость бурения до 400–500 м в месяц, а также со временем купить до 30 новых установок.

"Я хочу денег уже сегодня"

В планах УГД по добыче газа уже в 2018 году заявлен газ, добытый из новых месторождений. Но компания так и не начала работы по лицензиям, полученным в 2016-м. Не окажутся ли ваши планы под угрозой срыва, ведь отдача от новых месторождений начинается через 4–5 лет?

— Срыва планов не будет. Лицензии, которые мы получили в 2016-м, пойдут в работу в 2018–2019 годах. Новые месторождения, о которых вы говорите, это лицензии, полученные в 2011–2012 годах. Там уже сделали разведку, подтвердили запасы.

Но на 2018 год запланирован рост добычи более чем на 1 млрд кубометров, а в последующих годах еще больший: за 2019–2000 годы надо увеличить добычу на 3,5 млрд кубометров. Компания не сможет этого сделать, не начав разведку перспективных площадей в Полтавской и Харьковской областях, лицензии на которые получены в 2016 году. Однако в этих регионах вы не можете приступить к работе, поскольку местные советы не согласовывают вам разрешения на разведку и не дают землеотводы. Как вы собираетесь решать эту проблему?

— В 2018 году вступят в силу изменения в Налоговый кодекс, дающие местным властям право на долю ренты, которую мы платим в госбюджет. Я надеюсь, что все решится, как только местные власти поймут, что из-за нежелания идти на компромисс теряют деньги.

За период 2007–2014 годов УГД получила около десяти новых лицензий. А частные кампании, по нашим оценкам, — 155. Но в большинстве своем это лицензии, которые были куплены для дальнейшей перепродажи, а не для разведки и добычи. То есть местные власти согласовали 155 лицензий, по большинству из которых добыча или какие-то работы не ведутся. Мы по своим лицензиям ведем активную работу и инвестируем реальные деньги в развитие добычи.

Кому они будут согласовывать новые лицензии — частным фирмам-пустышкам, которые один раз что-то заплатят и затем ничего не будут делать, или УГД, которая будет разведывать, бурить и постоянно платить ренту?

Если нам и дальше не будут согласовывать разрешения на местах, то уже не только мы, но и общественность должна будет задавать вопрос местным властям, почему они этого не делают.

Я только за развитие частных газодобывающих компаний, но реально работающих и инвестирующих, а не фирм-пустышек, получающих десятки лицензий и ничего не делающих.

Может быть, местные советы не устраивает доля ренты в 5%, которую они получат в 2018 году?

— Суммы их вполне устраивают. Вопрос в том, что определенные люди занимали такую позицию: я хочу денег уже сегодня, и мне все равно, сколько мы получим позже от ренты по новому закону.

Именно поэтому, на мой взгляд, в Полтавской области и выдвигались идеи о том, чтобы отдать некоторые действующие месторождения под договоры о разделе продукции. Говорили: "Вот тогда быстро зайдет какая-то компания, которая сможет зарабатывать и уже сейчас что-то заплатит". Но давайте смотреть правде в глаза: никакая солидная международная компания не пойдет в эти "мутные" схемы!

Поэтому на предложения местных властей "договориться" я отвечаю, что давайте пригласим известных добытчиков участвовать в договорах о разделе продукции. Мы сами в этом заинтересованы. Но это не должны быть компании-однодневки типа Yuzgaz (речь идет о передаче в прошлом году Юзовской газоносной площади в концессию нидерландской компании Yuzgaz, которую СМИ часто связывают с нардепом Игорем Кононенко, что, впрочем, не подтверждено никакими задокументированными фактами. — Фокус). Однако пока никого из известных игроков там нет.

Вы уже просчитывали, какой будет себестоимость газа с новых месторождений?

— Это сложный вопрос, на который нет однозначного ответа. Нам надо понимать, что в Украине не осталось легкого газа. Для примера приведу наше крупнейшее месторождение — Шебелинское, которое было открыто еще в конце 1940-х годов и продолжает давать промышленный газ больше 60 лет. Его начальные запасы оценивались в 700 млрд кубометров газа, сейчас по окончательным оценкам это порядка 120 млрд кубометров.

Это месторождение было открыто, можно так сказать, дедовским способом: делали сетку поискового бурения и находили легко извлекаемые запасы газа.

Сейчас так не получится. Уже не осталось больших неисследованных территорий, и средний размер месторождений значительно сократился. Те, что мы сейчас находим, с запасами 5-10 млрд кубометров, не больше. И это газ, который раньше считалось добывать экономически нецелесообразно из-за сложных условий залегания. Нам нужно применять новые методы разведки и добычи, которые стоят денег.

То есть разведка становится дороже, а отдача — меньше. И десять лицензий вовсе не означают десять месторождений, в лучшем случае — два-три. Поэтому спрогнозировать себестоимость этого газа очень сложно.

Но можно сказать, что себестоимость нового газа будет дороже, чем на Шебелинском месторождении?

— Однозначно. Нами заявлена сумма инвестиций до 2020 года в размере $4 млрд, с учетом сложных геологических условий, а также модернизации технологий на разведку и добычу.

Равенство и братство

Концепция развития газодобывающей отрасли до 2020 года, утвержденная правительством, предполагает, что УГД должна стать крупнейшим в стране монополистом как по добыче газа, так и по его разведанным запасам. Как вы считаете, не выйдет ли так, что когда это случится, ее продадут очередному олигарху, который подомнет под себя весь рынок?

— Это вопрос к тем людям, которые определяют вектор развития страны. Я как менеджер делаю все для того, чтобы компания хорошо работала, чтобы в перспективе она увеличила свою рыночную стоимость. Другое дело, какое применение государство впоследствии найдет для этой обновленной компании.

У нас нет цели стать монополистом. Но когда составлялась стратегия развития газодобывающей отрасли, исходили из того, что по масштабам УГД сейчас — единственная компания, которая может радикально увеличить добычу в ближайшие пять лет. Просто за счет того, что эффективность у нас пока очень низкая. Частные же добывающие компании, напротив, прошли этот путь и уже повысили эффективность до предела своих возможностей.

Какими, на ваш взгляд, могут быть варианты развития УГД после 2020 года?

— Думаю, интересным для нас может быть пример Румынии. Там контрольный пакет государственной добывающей компании Petrom продали австрийской компании OMV. Контрольный пакет у OMV, но и государство также осталось акционером. И оно может реализовывать свои стратегические интересы через наблюдательный совет, через определение стратегии компании. Это позволило развиваться и самой компании, и отрасли в целом. Румыния сейчас вышла в ноль по импорту газа, хотя раньше была так же импортозависима, как и Украина. Я лично считаю, что для Украины это вполне приемлемый путь.

Говоря о привлечении стратегического инвестора в компанию, нельзя не вспомнить ситуацию с расторжением договоров о совместной деятельности. Несмотря на явную непрозрачность этих схем, не скажутся ли эти скандалы на перспективах привлечения стратегического инвестора?

• Читайте также: Равенство и братство. Почему правительство хочет отменить льготы на газ для религиозных организаций

— Когда международные инвесторы оценивают компании для предполагаемой покупки, они обязательно смотрят, насколько серьезная работа там велась, насколько качественными были инвестиции. Американские компании в принципе четко придерживаются законодательства о коррупции. И если руководитель компании дал кому-то взятку в Украине, то к ответственности его привлекут именно в США. Когда они анализируют возможных партнеров, для них очень важно, кто и как там работает. И если есть какие-то намеки на коррупционные схемы, какими были договоры о совместной деятельности, которые мы сейчас расторгаем, — это для них сигнал, что с компанией работать нельзя.

• Читайте также: Дань Фирташу. Справедлив ли новый принцип оплаты за газ

Вокруг специалистов, которых вы нанимали в последние два года, тоже было много скандалов. Кто-то работал раньше на Виктора Пинчука, кто-то в российских компаниях. Как вы считаете, можно было бы подобрать штат так, чтобы избежать всех этих моментов?

— Если бы мне кто-то дал достаточное количество управленцев из США, Канады, готовых работать с теми зарплатами, которые платят у нас, я первый бы сказал, что это прекрасно! Но реальность совершенно иная. Поэтому есть, как есть.

Фото: Дмитрий Липавский