Молчат о пытках, но отчитываются о нейтральности: как Красный Крест провалил свой мандат в Украине
Символ милосердия и нейтральности, более полутора веков считавшийся "совестью войны", во время большой войны за Украину превратился в источник разочарования. Международный комитет Красного Креста, который должен был бы стоять рядом с жертвами агрессии, все чаще оказывается рядом с критикой — за молчание, закрытость и формальность. Фокус разобрался, как организация, созданная для спасения раненых, потеряла доверие тех, кто сегодня нуждается в помощи больше всего.
История Международного движения Красного Креста — это одновременно история человеческого гуманизма и дипломатии. И даже точная дата его рождения показывает, что между добрыми намерениями и официальными решениями всегда есть промежуток.
Все началось в феврале 1863 года, когда в Женеве пятеро швейцарцев — Жан Анри Дюнан, Гюстав Муанье, Луи Аппия, Теодор Мануар и генерал Гийом Анри Дюфур — создали небольшую комиссию. Ее целью было найти способ оказывать помощь раненым во время войны, независимо от того, на чьей стороне они воюют. Идея родилась после того, как Дюнан стал свидетелем кровавой битвы при Сольферино в 1859 году — десятки тысяч раненых солдат лежали без медицинской помощи, а государства не имели механизмов для гуманитарного вмешательства.
Но официальным днем рождения движения считают 29 октября 1863 года - в Женеве собрались 16 государств и ряд гуманитарных организаций — именно тогда приняли решение об учреждении Международного комитета Красного Креста (МККК), приняли символ — красный крест на белом фоне, и определили принципы нейтральности, гуманности и независимости.
С тех пор МККК считают "совестью войны": он имеет официальный мандат, закрепленный Женевскими конвенциями, посещать пленных, помогать гражданским и контролировать соблюдение гуманитарного права. Его флаг — универсальный знак защиты, который должны уважать все стороны конфликта.
Но в ХХІ веке этот символ, кажется, потускнел.
Во время полномасштабной войны России против Украины именно Красный Крест стал объектом громкой критики. Украинские военные, волонтеры и семьи пленных обвиняют МККК в пассивности, закрытости и двойных стандартах. Организация, которая когда-то была синонимом гуманности, сейчас все чаще воспринимается как бюрократический аппарат, который "не видит" очевидного зла.
Полномасштабное вторжение в Украину: о чем отчитывается Красный Крест
За 2024 год МККК отчитывается об ощутимых, хоть и не всегда заметных публике вещах.
По их данным, более 2,7 млн человек получили или улучшили доступ к базовым услугам — воде, теплу и электричеству — благодаря поддержке коммунальных предприятий; энергосистемы восстанавливали в Чернигове и Запорожской области, теплотрассы — в Николаеве, модульные котельные устанавливали в Харькове.
По меньшей мере 5,9 тыс. домохозяйств получили материалы или деньги на ремонт жилья. На линии здравоохранения — регулярные поставки в 21 больницу, мобильные бригады первичной помощи (9 077 консультаций), тренинги по первой помощи, оборудование для ГСЧС и взрывотехников. Отдельная — чувствительная — часть: поддержка для идентификации пропавших и погибших — более 260 тысяч наборов для забора ДНК, расширенные холодовые мощности бюро СМЭ, обучение 192 судмедэкспертов.
Однако, опрошенные Фокусом украинские волонтеры и правозащитники рассказывают, что помощь Красного Креста скорее на бумаге, чем на практике и с каждым годом войны в Украине она еще больше сокращается. Но больше всего вопросов к МККК в отношении украинских пленных — и вот тут выясняется то, что может подорвать вдребезги все принципы гуманности Красного Креста.
Пленные — главный тест, который МККК не прошел
Именно здесь — больше всего общественной боли. Украинская власть и семьи пленных годами критикуют МККК за отсутствие доступа к местам содержания украинцев в РФ, прежде всего — в колонии и СИЗО, где фиксируют пытки. После российского теракта в Еленовке в 2022 году МККК так и не попал к месту преступления, что стало символом бессилия "конфиденциальной дипломатии".
В 2023-2025 годах МККК сообщал о возобновлении (хоть и ограниченном) визитов к пленным "с обеих сторон", но без разбивки по национальности — что вызвало раздражение Киева: по оценкам украинских чиновников, большинство посещений приходится на российских военнопленных в Украине, тогда как доступ к украинцам в РФ — эпизодический и крайне неполный. Отдельная миссия ОБСЕ в 2025 году задокументировала именно "ограниченный доступ" МККК к украинским пленным в России — это уже не риторика, а констатация международных экспертов.
Ветеран войны, общественный активист и юрист Олег Симороз рассказывает Фокусу, что со слов украинских военнопленных, представители Красного Креста прекрасно работают в России — но с украинскими пленными обращаются, как нелюди. Это говорит само за себя:"их "миссия" фактически превратилась в присутствие рядом с террористами".
Позиция самого Международного комитета Красного Креста, впрочем, остается неизменной: в своих официальных комментариях организация ссылается на "ограничение мандата" и "отсутствие гарантий безопасности" для персонала на территории Российской Федерации. В нескольких интервью представители МККК подчеркивали, что каждый визит к пленным требует письменного согласования обеих сторон конфликта, и если государство не дает разрешения — "физически попасть туда невозможно". Они отмечают, что "ведут постоянный диалог с российскими властями" и "не прекращают попыток обеспечить доступ ко всем удерживаемым украинцам".
Но украинское общество все меньше готово принимать такие объяснения. На фоне тысяч свидетельств о пытках, насилии и расстрелах в плену, фраза "мы ведем диалог" звучит почти как насмешка.
Критика звучит и со стороны украинских чиновников. Омбудсмен Дмитрий Лубинец неоднократно призывал МККК "перейти от дипломатии к конкретным действиям". В обращении в Женеву он отмечал, что "ни одна международная структура не имеет такого мандата, как Красный Крест, но ни одна не демонстрирует такого бездействия". Бывший министр иностранных дел Дмитрий Кулеба тоже высказывался жестко:
"Если МККК не способен выполнить свою главную функцию — защищать военнопленных, тогда эта система нуждается в переосмыслении".
По словам правозащитников, конфиденциальность, на которой настаивает МККК, превратилась в удобную "зону тишины", где никто не может проверить, что именно делает организация. Но их тишина — это часть российской информационной игры. Когда мир не знает, что происходит в российских колониях, Россия выигрывает. И пока МККК ссылается на нейтральность, россияне спокойно пытают пленных.
В апреле 2025 года правозащитники передали в штаб-квартиру организации в Женеве открытое письмо, подписанное более 200 семьями пленных. В нем — просьба обнародовать реальную статистику визитов к удерживаемым, указать количество украинцев, которых видели представители Красного Креста, и объяснить, почему эти данные скрываются. Ответа так и не последовало.
Тем временем в Украине продолжается собственная работа по поиску и возвращению пленных — преимущественно силами военной разведки, волонтеров и межведомственного координационного штаба. И здесь еще раз проявляется контраст: там, где государство действует под постоянным риском, международная организация отмалчивается, прячась за мандат.
Подрыв Каховской ГЭС: как Красный Крест "переживал" за людей
Когда Международный комитет Красного Креста оказался в публичной плоскости из-за подрыва Каховской ГЭС, ситуация для организации превратилась не просто в вызов — а в еще один тест доверия. В первые часы после катастрофы украинские власти и общественность ожидали бурной, видимой реакции гуманитарного сектора, в то время как Красный Крест ограничился стандартной формулировкой о "поддержке" и "доставке помощи". В своем официальном комментарии МККК отметил:
"Мы поддерживаем Общество Красного Креста Украины и местные власти... их команды уже эвакуировали сотни людей... наше основное внимание — доступ к воде".
Но общественная реакция в Украине была острой: президент Владимир Зеленский заявил, что "шокирован реакцией ООН и Красного Креста" на подрыв плотины.
Этот эпизод стал символом кризиса доверия: когда общество ждет решительных, заметных шагов — а видит процедуры, формулировки о "доступе" и "координации". И вопрос "где Красный Крест?" стал не только риторическим — он стал маркером того, что модель гуманитарной нейтральности, направленная на переговоры и доступ, может сломаться, когда речь идет о катастрофе такого масштаба.
Вопрос без ответа: где Красный Крест?
Соучредитель Волонтерского центра UA.HELP Александр Сапега рассказал Фокусу с какой помощью Красного Креста в Украине сталкивалась его организация.
"По нашей практике, в первый год полномасштабного вторжения мы имели с МККК, пожалуй, четыре-пять контактов — в основном во время сильных прилетов по Киеву. Тогда мы бесплатно предоставляли людям пленку для заклеивания выбитых окон — занимаемся этим и сейчас, насколько позволяют ресурсы. Но тогда, в 2022-м, кроме нас, этим фактически никто не занимался. Мы базируемся на Лукьяновке, где часто случались обстрелы, и потребность была огромная, но также помогали по всему Киеву.
Представители Красного Креста тогда действительно работали на местах, куда прилетало: раздавали людям еду, оказывали психологическую помощь — без бюрократии, без заявок. Мы видели их несколько раз. Они заметили, что мы раздаем пленку, мы сказали, что не хватает — и они тоже подключились, начали помогать людям с заклеиванием пленкой окон. В этом плане их работа тогда была нормальной, адекватной.
Но это был 2022-й, возможно, еще начало 2023-го. После того — мы с ними не пересекались уже. Я говорил с нашим волонтером — Ольгой Касьяновой, которая очень активно работает на освобожденной части Херсонщины — она говорит: "не видела их нигде, не было никаких контактов", — рассказал Сапега.
В итоге: несмотря на официальные отчеты, графики и сухие цифры помощи, в украинских громадах ощущение другое. Люди видят не масштабы международной миссии, а конкретные лица — волонтеров, которые первыми приходят после обстрелов, соседей, которые за свой счет восстанавливают дома, местных активистов, которые развозят продукты и медикаменты. И когда рядом с ними нет представителей Красного Креста, то цифры из Женевы теряют смысл.
МККК продолжает говорить о "выполнении мандата", "координации" и "нейтральности". Но на четвертом году большой войны нейтральность звучит как роскошь, которую Украина не может себе позволить. В стране, где каждый день — это борьба за жизнь, гуманитарная помощь не может быть анонимной или условной. Она должна быть видимой, ощутимой, честной.
Красный Крест, который когда-то олицетворял моральный компас человечности, сегодня стоит перед выбором: остаться символом прошлого или восстановить доверие, доказав, что его принципы живы не только на бумаге. Потому что гуманность — это не статус в Женеве и не пункт в отчете, это способность быть рядом, когда болит. И если организация, созданная для того, чтобы видеть страдания, его не видит — то мир имеет право спросить: где Красный Крест, когда он действительно нужен?
Международный комитет Красного Креста: "Наша поддержка не сокращается"
Международный комитет Красного Креста — независимая гуманитарная организация, которая действует отдельно от Общества Красного Креста Украины. Её мандат определён нормами международного гуманитарного права и сосредоточен на помощи людям, пострадавшим от вооружённых конфликтов.
В МККК сообщили Фокусу, что комитет посещает и оказывает помощь военнопленным, поддерживает их семьи, а также способствует процессу идентификации погибших и укреплению судебно-медицинской системы Украины. Организация помогает создавать и оснащать ДНК-лаборатории: только за последний год было передано оборудование для 21 лаборатории, а также оказана поддержка 19 судебно-медицинским бюро. В Киевской области вскоре откроется новый морг и лаборатория — единственные в своём роде в регионе.
По данным МККК, комитет продолжает стабильно предоставлять гуманитарную помощь населению, обеспечивая доступ к воде, пище, лекарствам, отоплению и электроэнергии. С начала 2025 года более 17 тысяч человек получили продовольственные наборы, 40,5 тысячи — предметы быта или помощь в подготовке к зиме, а свыше 8 тысяч — гранты на восстановление или открытие собственного бизнеса.
Организация также инвестирует в восстановление инфраструктуры. В 2025 году около 735 тысяч человек получили улучшенный доступ к водоснабжению, в том числе жители Херсонской области благодаря ремонту систем очистки воды. После восстановления теплосетей на предприятии "Херсонтеплоэнерго" 42,9 тысячи человек вновь получили доступ к отоплению.
МККК поддерживает и медицинскую сферу: с января по май 2025 года помощь получили 47 больниц и 19 центров первичной медико-санитарной помощи. В Харькове при поддержке организации создана служба физической реабилитации с лабораторией протезирования, а подобный центр вскоре откроется в Киевской области.
По состоянию на сентябрь 2025 года МККК ведёт более 163 тысяч открытых дел о людях, которые остаются пропавшими без вести. Благодаря обмену информацией между Украиной и Россией более 15 тысяч семей узнали о судьбе своих близких.
Комитет также выступает нейтральным посредником в переписке между военнопленными и их семьями. Бумажные письма направляются через штаб-квартиру в Женеве, а теперь процесс частично оцифрован для ускорения обмена. При этом МККК не контролирует доставку писем после их передачи сторонам конфликта.
В МККК подчёркивают: информация о якобы сокращении гуманитарных программ не соответствует действительности. Организация ежедневно работает на местах, поддерживает общины, живущие вблизи линии фронта, и продолжает помогать тем, кто потерял близких, жильё или средства к существованию.