"Все зависит от Бога"

— Ваше Святейшество, какие проблемы переживает УПЦ КП сегодня, и как их можно решить?
— Главная беда Киевского патриархата, наша проблема и проблема всей Украины: нет консолидированного общества. Нынешний Президент предложил епископату обоих патриархатов начать переговоры об объединении. Мы откликнулись, но епископат Московского патриархата уклонился от диалога. Сейчас у них началась внутренняя борьба, так как часть духовенства и епископата выступают за единую поместную православную церковь.

— На какие уступки должны пойти обе церкви, чтобы достичь согласия?
— Нужно осознать, какую мы ставим перед собой цель. Если это создание единой поместной православной церкви, — тогда Московский патриархат должен стать полностью независимым.

Патриарх Филарет
(в миру Михаил Денисенко)

— Почему по статистике у Московского патриархата в Украине больше храмов, церквей и монастырей, чем у Киевского?
— В часы президентства Кучмы регистрировались приходы Московского патриархата, им передавалось больше имущества. Бизнесменам, предпринимателям, банкам давали указание помогать Московскому патриархату и не помогать Киевскому. У нас и сейчас есть проблемы. К примеру, в Чернигове и Полтаве нам передают храмы, а боевые отряды православных братств, организованные такими людьми как Витренко, даже не дают православным войти в храм.

— Отличаются ли священники УПЦ КП от священников УПЦ МП, и есть ли разница между прихожанами этих церквей?
— Все мы — православные, и ничем не отличаемся. Вера, богослужение, каноны — все одинаковое. Сегодня у нас 30% из общего числа верующих в Украине, а в Московском патриархате — 20%. Посмотрите на тех, кто приходит во Владимирский собор, и на тех, кто приходит в лавру. Там — старики и старухи, у нас же больше молодежи. Уверен, что будущее — за Киевским патриархатом.

— Почему люди сегодня активно идут в лоно протестантских церквей?
— Протестантство сводит христианство к обычному социальному служению. Человеку ближе земное, а не божественное и невидимое. Протестанты не отвергают вечную жизнь, но ее как будто нет. Все их интересы сосредоточены на земле. Фарисеи тоже молились Богу, исполняли заповеди, подавали милостыню. Но это было фальшиво, потому что они стремились к славе среди людей. Так и протестанты. Не хочу говорить обо всех. То, что они делают — это добро. Но они не борются с грехом внутри. А православие требует борьбы со злом внутренним. Почему идут к протестантам? Потому что дорога во дворцы приятнее, чем в пещеры. Православие требует подвига в самом себе. А протестантизм говорит — помогай ближним, давай милостыню…

— А разве это плохо?
— Не плохо. Но для спасения этого недостаточно. Главное — искренность. Мы можем материально и не помогать, но можем сочувствовать. И это важнее, чем самая большая сумма, которую кто-то дает.

— Почему не слышно об участии церкви в действенных социальных проектах?
— Если об этом не пишет пресса, это не означает, что проектов нет. У нас в Донецкой области есть Дом милосердия, где проживает от 50 до 100 брошенных стариков. Епископ Сергий сам присматривает за ними, потому что никто не хочет там работать. Там же мы строим реабилитационный центр для детей-сирот с церебральным параличом. Есть столовые, например, в Киеве. В Буче есть интернат, где живет 200 детей. В Киеве есть дом, который мы открыли с греко-католиками, там тоже живут и учатся дети. Церковь могла бы делать и больше. Но на все это не хватает средств, ведь много денег идет на строительство храмов.

— Почему церковь инвестирует в строительство храмов, вместо того, чтобы направлять средства на социальные проекты?
— Когда отстраивали Михайловский собор, то многие говорили — зачем эти огромные суммы, лучше бы раздали бедным! Ну, раздали бы… Но в Михайловский собор приходят миллионы людей со всей Украины, там они черпают духовность. Без храма возрождать духовность невозможно. Безбожники не случайно уничтожали храмы: так они убивали людские души. Чтобы их возродить — и нужно строить храмы.

— Если будет восстановлена Десятинная церковь, кому она будет принадлежать?
— Десятинная церковь — это сердце Украины, поэтому она должна принадлежать украинской церкви, а не московской. Но нынешняя киевская власть не отстроит Десятинную. Если бы был Омельченко (экс-мэр Киева — Фокус), он бы это сделал.

— В свое время РПЦ отметила Вас наивысшими церковными наградами. Но провозглашения идеи автокефалии оказалось достаточно, чтобы на Вас наложили анафему. Почему после признания всех заслуг было принято такое жесткое решение?
— Я сделал для РПЦ больше, чем все архиереи Московского патриархата. И они это признают. Но я работал не для славы, а для церкви. И когда появилось государство Украина, — а я украинец, — то кому я должен был служить? Правда требует, чтобы я служил своему народу. И я это исповедую. Анафемы меня не беспокоят. Все думают, что можно на кого угодно наложить анафему. На самом деле под нее попадают те, кто проповедует лжеучение. И верующие это знают. Иначе у нас во Владимирском соборе никого бы не было.

— У Вас были все шансы возглавить РПЦ, но патриархом был избран владыка Алексий (Ридигер). Именно после этого Вы стали носителем идеи автокефалии УПЦ. Не было ли это реакцией на то, что Вам помешали стать Московским патриархом?
— Нет. Но меня в этом обвиняли. Не стал Московским, захотел стать Киевским. Когда создали Киевский патриархат, его возглавил Мстислав. А после него — Владимир. Я уже третий. Поэтому обвинять меня в том, что я ради патриаршества отделился от Москвы — неправильно. Я это сделал ради украинской церкви.

— Церковь подвергалась гонениям в советские времена. И Вы не раз испытывали это на себе. Нападки на Вас не прекратились и в 90-х. Появились обвинения в том, что Вы — агент КГБ, что у Вас — двое детей, в то время как монах должен жить в безбрачии. Теперь Ваши отношения с властью значительно улучшились. Вы чувствуете себя счастливым человеком?
— Я всегда чувствовал себя счастливым человеком. И в советское время, и сейчас. Все, что говорили, — это неправда. Но это было испытанием, которое я пережил. Я работал во имя церкви и Бога. Однажды меня вызвали в КГБ, и полковник Сухонин Виктор Павлович сказал: пока мы вас терпим, но при коммунизме терпеть не будем, потому что религия и коммунизм несовместимы. Я ответил, что если они несовместимы, то церковь будет, а коммунизм — нет. Так и случилось.

— Патриарха Филарета, главу УПЦ КП когда-нибудь канонизируют?
— Об этом не надо думать ни мне, ни вам. Это зависит от Бога. Надо просить Бога простить грехи и принять в Царство Небесное. Об этом должен думать и патриарх, и каждый христианин. А не о том, будут его прославлять или нет. Должно стремиться в Царство Небесное, а оно и есть царство славы. Но туда идут смиренные, а не гордые.