Мнение: Шуточное дело - современное искусство

Когда я училась в институте, курс по истории искусства, в том числе и современного украинского, у нас читала известная в узких киевских арт-кругах художница старой закалки. О некоторых своих коллегах она говорила с придыханием, но когда речь заходила о нашем контемпорари-арте, преподавательница страшно кривилась. Чичкана же она называла не иначе как "ах, этот Илюша, наш шизофренический инфантил". А все из-за проекта "Золото нации", для которого Илья Чичкан и несколько его приятелей-художников надели на себя золотые цепи и сфотографировались в полный рост. "И это золото нации? У нас же есть Шевченко, Грушевский и Стус!" – возмущалась преподавательница. Историю украинской культуры она, конечно, знала хорошо. А вот отстраниться и поиронизировать над этой самой культурой, а заодно и над собой явно была не способна.

С тех пор прошло много времени, Илья Чичкан из молодого и перспективного художника превратился в заслуженного деятеля. Недавно он представил новый проект, где среди прочего выставил консервную банку с собственными экскрементами.

"Плагиат!" – возмущена общественность. В 1961 году итальянец Пьеро Мадзони уже расфасовывал отходы своей жизнедеятельности в 30-граммовые консервные баночки и продавал каждую за 30 г золота. Проект назывался Artist"s Shit. Чичкан не только дословно перевел название, но и буквально повторил внутреннее содержание. Причем и то и другое сделал вполне сознательно, о чем возмущенные представители общественности как-то не подумали.

Не подумали они, видимо, еще о двух вещах. Во-первых, сознательное цитирование – распространенный прием в современном искусстве, и плагиатом не считается. Во-вторых, кроме пресловутой консервной банки на выставке были и другие экспонаты, да и сама банка являлась частью более объемной работы под названием "Саммит 33-х попугаев". И вот как часть этой работы, в которой задействованы еще часы Rolex, статуэтки Ленина, Ганди и Будды, банка "Дерьмо художника" из глупой выходки склонного к легкому хулиганству художника превращается в остроумный символ современного искусства. По крайней мере, те, кто откровенно не плевался от увиденного, с пониманием ухмылялись. Правда, людей, которые морщились и бормотали что-то в духе: "Если это такое современное искусство, то оно нам не надо", было больше.

Для них есть хорошая новость: в отечественном контемпорари-арте существуют другие имена, причем есть не только классики, но и молодежь. И они бы нашей преподавательнице точно понравились, поскольку почти все молодые художники тоже оказались неспособны к иронии и самоиронии. То есть хорошие талантливые работы у них, конечно, имеются. И с концептуальным обоснованием тоже все в порядке – новое арт-поколение теоретически весьма подковано. Проблема только одна. После третьей серьезной выставки все эти хорошие работы выглядят невыносимо скучно, как будто их авторам не 25–30 лет, а хорошо за 70.

Собственно, те же процессы происходят и в литературе, и в кино. Написав одну книгу, которую и книгой сложно назвать, молодой графоман начинает считать себя писателем и смертельно обижается на критику. Сняв невнятную короткометражку, молодой режиссер сразу принимается мечтать о "Пальмовой ветви", хотя стоило бы подумать о том, что в нашей стране никто не способен сделать качественное кино для массового зрителя.

Мама одной моей подруги умеет давать людям хлесткие и четкие характеристики. О своем соседе она говорит: "Парень простой, смотрит Задорнова и смеется". Я не призываю наших молодых художников, писателей и режиссеров смотреть Задорнова. Но быть проще и иногда смеяться над собой точно никому не помешает.