ЧП: Кому должно быть стыдно за снежный коллапс в Киеве
Вчера в 20.30 я выехала из офиса на Фрунзе, домой я приехала почти через 12 часов, хотя обычно дорога занимает 20-30 минут. Я не злюсь, не возмущаюсь и не разочаровываюсь. У меня разрыв шаблона. То, что видела я этой ночью, невозможно было представить. Только в кино, перед апокалипсисом, пишет на Фокус.ua главный редактор журнала "Фокус" Яна Мойсеенкова
Снега много. Много-много снега. Много машин. Сотни, тысячи, десятки тысяч людей, жаждущих попасть домой. Парализованы. В блокаде. Ни одной снегоуборочной машины, регулирования движения или МЧС. Никого. Тебе надо проехать – выйди и толкни застрявший троллейбус. Ты устал от плача чужого ребенка – выйди и успокой, потому что его мать уже на пределе. Поделись бензином, лопатой, хорошим словом. Надейся только на себя. Пусть всегда с тобой будет заряженный телефон, полный бак и галетное печенье. Пусть всегда будет рядом тот, кто вытолкнет тебя из сугроба, и, тот, кому ты позволишь воспользоваться своим телефоном. Пусть всегда будем мы - нормальные горожане, сплоченные своим одиночеством и беспомощностью перед стихией и чиновничьим безразличием. Я впечатлена количеством людей, помогавших друг другу этой ночью. Больше нам некому помочь.
Люди, мы живы! И жива наша человечность, наше соучастие, наши нормальные человеческие реакции. Парни из джипов вытащили троллейбус из заноса, освободив кусок полосы. Они не должны были этого делать. Через прямые и косвенные налоги, они финансируют специально обученные службы. Но службы не приехали. Вообще. Не было и ГАИ, вполне способной хоть как-то организовать движение и предупредить массовое скопление авто на дорогах с полуметровым снежным покровом. Никто не предотвратил коллапс, не микшировал его последствий, никто не помнил, что штормовое предупреждение – это сигнал повышенной готовности, прежде всего, для коммунальных и прочих городских служб. Потому что в 21 веке у людей, с каждого литра бензина платящих налоговый сбор, должны быть дороги, по которым могут проехать и они, и машина скорой помощи. Пусть медленно, но проехать. И должны быть парковочные карманы, и метро запросто могло бы работать всю ночь, чтоб отсечь хотя бы часть пассажиропотока. Но кто-то должен был это понять и предвидеть.
Кто-то должен был не спать и спрашивать себя, а все ли я сделал для того, чтобы 5-летняя девочка не ночевала в ледяной машине, парализованной за пару километров до Московского моста, то есть там, где нет ничего – ни метро, ни кафе, ни туалета. И где невозможно бросить машину и уйти в метель. Все ли я сделал для того, чтобы у этого ребенка был простой детский вечер – с теплой постелью, молоком и маминой сказкой? Нет, не все. А, судя по нашей пробке, ничего. Мы сами откапывали и толкали машины друг друга, спасали скудный городской транспорт, помогали друг другу объезжать кем-то пущенные в город фуры, кормили чужих детей и таскали бензин в бутылях. Мы просто нормальные люди. Мы просто выживали. И вынуждены были делать чужую, но оплаченную нами, работу.
За ночь, проехав километров 8, я, наконец, смогла бросить машину там, где она не представляет для других ни опасности, ни неудобств. Ледяной ветер, мороз. Дорога к метро была еще тем приятным путешествием. Я всегда жила в этом городе. Я давно вожу в этом городе. Я люблю этот город. Здесь каждый год зима. Я никогда не видела того, что видела этой ночью. И мне стыдно за то, что это стало возможным.