"Метод Черчилля". Как пройти между правдой и ложью войны

"Я не могу предложить вам ничего, кроме крови, тяжелого труда, пота и слез". Эта фраза была произнесена Уинстоном Черчиллем 13 мая 1940 года в Палате общин и нередко превозносится как пример честности политика, не скрывшего тяжелой правды о последствиях вступления в войну.

Но великий отпрыск герцогов Мальборо поступал и иначе. Например, вел переговоры о разделе сфер влияния со Сталиным, не спеша ставить в известность ни Палату общин, ни своих избирателей, ни народы, чьи судьбы стояли на кону. Да что там другие народы. Популярная (хоть и не общепринятая) версия гласит, что Черчилль сознательно позволил немцам в ноябре 1940 года разбомбить промышленный город Ковентри. Англичане якобы заранее раскодировали переговоры врага, но Черчилль принес в жертву более полутысячи своих же сограждан, чтоб немцы не догадались о том, что их шифры раскрыты.

Все дело, вероятно, в том, что в своих действиях Черчилль руководствовался государственными интересами, а в выступлениях – соображениями политики и публицистики. Не все знают, что сэр Уинстон начинал карьеру как военный журналист, а уже на старости лет получил Нобелевскую премию по литературе. С публицистической точки зрения, его откровенность перед Палатой общин была лишь сильным пропагандистским ходом. Ведь хорошая пропаганда всегда содержит часть правды.
С тех пор возник мир открытой информации, мгновенных телерепортажей, в конце концов, социальных сетей. Новости стало не только легко получать. Их стало легко создавать. Появились оптимисты, провозгласившие победу Объективности, Всеобщую Открытость и вообще Конец Истории. Но они были крайне наивны.

Так называемое "информационное поле" очень быстро засорилось потоками дезинформации. Каждая более или менее тонко фальсифицированная новость могла быть (и обычно была) результатом целенаправленных действий – но сама возможность производства "фейков" намертво связана с основополагающим принципом человеческого восприятия. В западных школах журналистики этот принцип описывают так: не бросайте человеку горсть теннисных мячиков – он не поймает ни одного; бросьте ему баскетбольный мяч.

То есть, человек без специальной подготовки не может ухватить сразу все стороны факта, явления или процесса. Так что любые темы приходится преподносить упрощенно, заостряя внимание аудитории на самых ярких и общедоступных моментах. Увы, в результате "главным" становится не то мнение, которое наиболее обосновано, а то, которое звучит громче всего. Ничего нового здесь нет: из-за этого пали еще Древние Афины.

Но есть и нюанс: если уж человек – или группа людей – твердо настроены "против течения", любое усиление этого течения лишь укрепляет их собственную веру. И они обязательно попытаются создать собственное "противотечение". Оппонентов они не убедят все равно, но могут поколебать ранее равнодушных.

Вот близкий пример. И сепаратисты, и силовики, говоря о потерях противника в каждом бою в Донбассе, занимаются откровенной фантастикой (хотя свои потери объявляют вроде бы более-менее честно). И это ясно всем по обе стороны. Но сторонника единой Украины все равно ничто не отвращает от поддержки армии, а убежденного сепаратиста – от восторга перед "ополченцами".

Есть, однако, и "неуверенные". И вот именно из-за них любой стороне опасно прибегать к прямым фальсификациям. Во всяком случае, легко проверяемым. Как это было, например, в конце мая с фальшивкой об американских спецназовцах, якобы погибших в сбитом под Славянском вертолете. Или как это было совсем недавно с фальшивкой о том, что ООН якобы признала организаторами трагедии 2 мая в Одессе российские спецслужбы.

Правда, в ложь об американском спецназе верит куда больше людей, чем в ложь о докладе ООН. Просто потому, что у россиян больше аудитория СМИ (так как гораздо больше денег и кадров). Но как раз отсюда следует, что украинская пропаганда не может позволить себе того, что может российская. И это даже не вопрос этики. Это вопрос победы. Сильный давит массой, слабый побеждает точностью.

В практическом смысле все это значит три вещи. Первое и главное – развенчивать любую ложь противника. Второе – не публиковать даже правдивую информацию, если это поможет противнику в агитационном, а тем паче разведочном смысле. Третье – не лгать, даже "во имя победы". Разве что во имя конкретных жизней.

Но самое сложное – это решать, что хуже. Промолчать о готовящейся "бомбардировке Ковентри" во имя абстрактной победы или спасти конкретные жизни, но с риском для всех вообще. Черчиллю, наверное, тоже было нелегко.

Александр Михельсон, журналист