Двигаться дальше. Почему украинцам пора изменить прежнее отношение к людям с инвалидностью

Вопрос о праве людей с инвалидностью на полноценную жизнь в Украине всегда был очень острым. А с началом АТО тех, чья жизнедеятельность ограничена из-за нарушений функций организма, стало еще больше. При этом в сюжетах новостей яркие украинские звезды гордо заявляют: "Они (люди с инвалидностью) имеют право на полноценную жизнь! Они такие же, как мы!" В такой формулировке четко слышно разделение человечества на "них" с инвалидностью и "нас" — без нее. И это свидетельствует скорее о неприятии обществом идеи интеграции, чем о попытке ее реализовать.

Мне трудно писать об этом из-за житейской дилеммы. С одной стороны, имея юридическое образование, я знаю о правах на свободное развитие личности, на уважение к чести и достоинству, а также на свободу передвижения. Они закреплены в Конституции Украины и являются равными для всех, а их ограничение по какому-либо признаку, в том числе инвалидности, называется дискриминацией.

С другой, мне, как человеку с инвалидностью из-за тяжелой формы детского церебрального паралича, постоянно приходится преодолевать физические и психологические преграды в реализации названных прав. До недавнего времени весьма обычные вещи были недоступны для людей с проблемой опорно-двигательного аппарата – в некоторых из них мне пришлось выступать первопроходцем.

Так, в университете обо мне говорили как об уникальном случае. В нашем корпусе на каждый из четырех этажей вели крутые гранитные ступеньки, и мой отец с моими одногруппниками, а иногда и преподавателями, поднимал меня в коляске на руках. Двери на кафедры были узкими, и несколько экзаменов пришлось сдавать в коридорах. Поэтому профессии, о которой мечтала еще со школьных лет, я обучалась заочно и приходила только на зачеты и экзамены. Такое преодоление преград к правам на самореализацию и образование настолько поразило студентов, что, когда мне вручали диплом магистра, весь поток аплодировал стоя. Позже несколько моих друзей с инвалидностью признались, что, только узнав о моем случае, они решились на обучение в разных украинских вузах.

В начале нулевых, заканчивая бакалаврат, я устроилась на работу в адвокатскую компанию. Дистанционной работы шеф не признавал и заставил меня ездить в офис каждый день. Это выглядело авантюрой, поскольку нормы доступности городской инфраструктуры для людей с инвалидностью начали появляться только с 2006 года. А в то время на ступеньках в моем парадном лежали рельсы под крутым углом, оборудованного низкопольного общественного транспорта не было вообще, автобусы и троллейбусы без перекладины посередине входа появлялись лишь изредка, а в офис вели ступеньки без лифта. Все это превращало каждую поездку на работу в опасное приключение. Кроме того, печатала я гораздо медленнее остальных работников.

Именно поэтому другие мои знакомые в похожем физическом состоянии решались тогда работать только на дому и считали такую ситуацию пределом мечтаний. Ведь, несмотря на право людей с инвалидностью на труд, предусмотренное Законом Украины "Об основах социальной защищенности инвалидов в Украине", чаще всего их трудоустройство было формальным. На работу брали не человека, а его трудовую книжку. Так поступали не только руководители предприятий для выполнения установленной этим же Законом квоты людей с инвалидностью – родители тоже считали своих детей нетрудоспособными и, отдавали их трудовые книжки работодателю, чтобы "заработать" для них пенсию. Однако нас с отцом это не устраивало, и пять дней в неделю он отвозил меня с пересадкой практически на другой конец города. И нам опять рукоплескало все окружение.

Когда образование и опыт работы позволили допустить меня к сдаче адвокатского квалификационного экзамена, я услышала в телефонной трубке: "Я не знаю, что делать. Вы у нас такая первая…". И это говорил председатель экзаменационной комиссии, опытный адвокат почтенного возраста. А проблема заключалась в письменной части экзамена, которую нельзя было сдавать устно, поскольку она состояла в подготовке процессуального документа. Кроме того, в день экзамена оказалось, что члены комиссии заседают на втором этаже в здании без лифта. Ситуацию разрешили, позволив мне надиктовать письменную работу отцу, а для того, чтобы принять устную часть экзамена, на первый этаж "командировали" одного из членов комиссии.

И эта история, к сожалению, не последняя в моей жизни. Большинство заведений для отдыха, театров, кинотеатров, ночных клубов, ресторанов и кафе, также находятся в недоступных местах – путь к ним лежит через полосу препятствий в виде ступеней, узких проходов и так далее. Это говорит о том, что для их собственников не существует клиентов с инвалидностью. В начале прошлого века "бедных калек" считали исключительно содержанцами, живущими на милостыню от государства и других граждан. Ничего, кроме сочувствия и презрения, такие люди не вызывали. В советские времена "инвалидов" не должно было существовать вовсе, ведь, как гласил один из учебников той эпохи, "советский человек — это физически и морально здоровая личность". В итоге такое отношение вросло в общество настолько, что и сейчас аптеки, поликлиники и даже дома для людей с инвалидностью остаются построенными без учета их прав и интересов. Например, в аптеку может вести винтовая лестница. На ступенях в поликлинику — лежать крутой бетонный пандус, по которому в дождь скользят не только колеса, но и ноги сопровождающих. А в пансионате для ветеранов труда, где проживают в том числе люди в инвалидных колясках, грузовой лифт управляется всем и вечно недовольной старушкой, которая работает шесть дней в неделю и только до шести часов вечера. В ее нерабочее время подопечные этого заведения оказываются в заточении – по сути их незаконно лишают свободы.

Во всех этих случаях можно говорить о преступлениях против жизни, здоровья и свободы личности, а также о том, что право людей с инвалидностью на полноценную жизнь существует пока только на бумаге. А для большинства граждан все эти крутые ступеньки, узкие двери и неработающие лифты кажутся настолько обыденными, что люди не замечают их до встречи или близкого знакомства с жертвами подобных обстоятельств. Обидно, что даже после возвращения из зоны АТО покалеченных бойцов, государство и местные чиновники ничего не делают для улучшения сложившейся ситуации. Им не приходит в голову, что если бывший воин не будет вести полноценную жизнь, он может не захотеть никакой. А это еще одно преступление.