Грузинский полигон. Какие выводы могли бы сделать, но не сделали, западные государства в 2008 году

Сегодня, спустя восемь лет, российско-грузинская война августа 2008 года видится в новом свете. И, конечно, дело не в ответе на вопрос: кто начал конфликт. Для нас, жителей Грузии, этого вопроса не существовало никогда просто потому, что мы наблюдали за событиями в режиме реального времени. Для тех же, кто действительно хотел бы разобраться, что произошло шесть лет назад, существует целый ряд исследований — например, отчет комиссии ЕС под председательством Хайди Тальявини, в котором детально описано, как Российская Федерация подготовила и начала августовскую войну. Но речь сейчас не об этом.

Дело в том, что тогда, в августе 2008 года, вторжение России в Грузию выглядело как локальное явление, вызванное стечением обстоятельств. Некоторые эксперты договаривались даже до того, что сводили эту войну к личному конфликту президента РФ Владимира Путина и грузинского лидера Михеила Саакашвили. И лишь немногие аналитики увидели в пятидневной войне грозный знак реинкарнации империи, готовой дестабилизировать ситуацию не просто на Кавказе, но и во всем мире.

Хорошо известно, что внешняя политика всегда является продолжением политики внутренней. В начале нулевых взлетевшие цены на нефть и невесть откуда свалившееся богатство не только создали у российской политической элиты иллюзию вседозволенности, но и поставили ее перед необходимостью найти форму сохранения этого самого богатства. Имитация движения к демократии, столь необходимая для получения кредитов и помощи от Запада, использовалась Кремлем в девяностые годы, но вдруг оказалась ненужной. Более того, данная модель, допускающая "вмешательство во внутренние дела" по таким вопросам, как права человека, свобода слова и прозрачность выборов, стала опасной. Потому решение об отказе от "построения демократии" в обмен на "суверенную демократию" стало вполне естественным выбором российской элиты во главе с тогда еще молодым и энергичным лидером Владимиром Путиным.

Таким образом, где-то в начале нулевых государственная машина, а затем и все общество Российской Федерации начало разворот от западного пути развития к авторитарной модели власти и как следствие — к внешней политике построения новой империи. С этого момента ни одно из государств постсоветского пространства не могло чувствовать себя в безопасности. У Кремля появилось вполне осознанное желание подчинить себе для начала все бывшие союзные республики — если не в качестве союзного центра, то как минимум на уровне ограничения суверенитета этих стран. И в этих условиях Грузия оказалась наиболее безопасным полигоном, чтобы продемонстрировать всем постсоветским элитам, что бывает со странами, которые хотят вырваться из-под влияния Кремля и строить современное государство по западным стандартам. Благо мины замедленного действия в Грузии были заложены задолго до нулевых, так что велосипед изобретать не пришлось.

Тут следует отметить, что западные лидеры до последнего момента не хотели верить в реальность описанного выше сценария. Перед той же войной грузинское руководство неоднократно и настойчиво предупреждало Запад, что Кремль готовит вторжение в Грузию, но руководство большинства стран ЕС отказывалось верить в коварство друга Влада. В результате Евросоюз оказался абсолютно не готовым к этой войне, и только мужество президентов Польши, Латвии, Литвы, Эстонии и Украины спасло жителей Тбилиси от бойни, которую были вполне готовы устроить российские войска. А на пятый день войны руководство США наконец-то поняло, что произошло, и начало военно-гуманитарную операцию, которая окончательно отбила у российских военных охоту рассуждать, стоит ли брать Тбилиси.

Конечно, Путин очень надеялся, что после того как он двинет российские танки на столицу Грузии, руководство страны сбежит, а армия развалится. Все произошло совсем иначе: неожиданная готовность грузин к сопротивлению вкупе с поддержкой лидеров стран Восточной Европы, а затем и США смешали карты нацлидеру. Более того, для сохранения военного присутствия в Грузии пришлось признать "независимость" Абхазии и Южной Осетии, что вообще не входило в первоначальные планы Путина. Фактически это была легитимация оккупации.

Но вернемся к итогам войны. К сожалению, выводов западные лидеры тогда так и не сделали. Уж очень удобно было рассматривать данный конфликт как досадное недоразумение, а не органичное проявление внешней политики новой России, созданной Владимиром Путиным. Если бы в 2008 году Запад ввел хоть какие-нибудь санкции против РФ, а Грузии были бы переданы современные виды оборонительного оружия, прежде всего противотанкового и противовоздушного, история могла бы пойти совсем в другом направлении. По крайней мере, вероятность аннексии Крыма и российской агрессии в Донбассе была бы явно меньшей. Однако, как справедливо говорил в свое время Черчилль, американцы всегда находят верное решение, после того как попробуют все остальные.

И лишь после 2014 года, когда Россия окончательно сформировалась как фактор, дестабилизирующий ситуацию не только на Кавказе или постсоветском пространстве, но и во всем мире, сдерживание РФ стало актуальной темой и для постсоветских стран, кстати, некоторых "союзников" Москвы в том числе, и для стран Запада. Впрочем, будем откровенны, и сегодня страны Запада сдерживают Россию как-то странно, то размещая батальоны в странах Балтии, то поэтапно вводя санкции под постоянные разговоры об их отмене.

Не поймите превратно, санкции и размещение батальонов в государствах ЕС — это прекрасно, но остановит ли это Путина? Вряд ли. Сегодня нет смысла сдерживать Путина в Балтии, сегодня Путина надо сдерживать в Украине. И единственным эффективным средством сдерживания является поставка современных видов вооружений и активное участие в создании украинских вооруженных сил. Причем это относится как к Штатам, так и к старой Европе.

Необходимо хорошо понимать, что сегодня никто не может точно сказать, какой будет Россия через десять-двадцать лет. При неблагоприятном сценарии российские войска вполне могут оказаться не только на берегах Днепра, но и дойти до Вислы и даже до Одера. Не хотелось бы рисовать апокалипсические картины, но и прекраснодушничать после того, как на наших глазах началась фактическая реинкарнация империи, — непозволительная роскошь.

В заключение остается сказать лишь одно: конечно, наша безопасность зависит только от нас, от нашей воли к сопротивлению, и будь это иначе, российские танки уже давно были бы на улицах Тбилиси и Киева. Но все-таки хочется надеяться если не на разум, то хотя бы на здоровый инстинкт самосохранения лидеров западных стран. Отстоять свою независимость без внешней помощи мы, несомненно, сможем, но цена победы будет несоизмеримо выше, чем могла бы быть.