Марафон хомячков. Участие в Революции Достоинства по факту не дает никому достоинства
Почему украинцы любят простые маркеры
Я не впадаю в мизантропию, хотя основания для пессимизма у меня есть. И не страдаю апатией, хотя многие из моих друзей уже сказали: Да, скачи оно конем!
Я не вижу смысла в 1000-й раз писать статью о подлости России по отношению к моей стране, и в 10 000 раз объяснять, что ментальный раздел проходит не по языковому принципу.
У меня нет инструмента, который может превратить мышление уровня неандертальца в мышление Человека Разумного. Ни у кого нет такого инструмента.
Миллионы людей будут продолжать орать "Крымнаш" и радоваться удачному разбою, защищать русскоязычных и утверждать, что православные ближе всех к Богу.
Миллионы людей будут полагать, что если человек говорит на украинском, то он уже порядочный и патриот, а то, что ворует из бюджета и вымогает взятки, так то от лютой ненависти к оккупантам.
Главное, чтобы патриот ходил в церковь киевского, а не московского патриархата, и все у него наладится.
Люди любят простые маркеры, а мир, к счастью, сложнее, хотя они об этом не догадываются.
Ни язык, ни вера, ни территория проживания, ни декларируемые ценности не делают человека порядочным или патриотом, или достойным членом общества.
Даже участие в Революции Достоинства не дает никому достоинства по факту. И участие в боевых действиях не делает человека ни умнее, ни порядочнее, ни патриотичнее, ни добрее.
Я бы хотел сказать, что человека судят по делам, но и дела бывают разные. Сегодня одни, а уже завтра - другие.
Дико раздражает марафон хомячков бегающих туда-сюда с лозунгами, и вечное: Вот имярек придет - порядок наведет! Никто не придет, не наведет. Не будет чудес. Все сами!
Только лупить в скалу. Годами. На всех языках народов Украины. Всеми конфессиями.
Нет правильных и неправильных граждан. Есть просто граждане страны, перед которыми сложный путь и тяжелая задача. Но это не первая и не последняя страна, которая решает такую задачу. И не первая политическая нация, которая формируется на постсоветском постколониальном пространстве.
Сможем ли? Второй вопрос. Но были те, кто хотя бы пытались.