Вместо Мураками. Почему Нобелевская премия по литературе присуждена Исигуро
Представителей масслита в лауреатах не было — нужно отдать должное Шведской академии
Кадзуо Исигуро — писатель вполне читаемый и почитаемый, претензий к нему с точки зрения литературы никаких. Но все равно вопрос "почему ему?" тревожит душу, даже если на этот раз по-хорошему тревожит.
При первом подходе намечается тенденция — мультикультурализм, модное явление. Как издательства мыслят сериями, а не отдельными книгами, так и Нобелевская премия по литературе тянет трендами — "национальный эпос", "фантазия", "возрождение искусства драмы", "притча" и т. д., время от времени вставляя, встраивая в них новые. Так появляются в формулировках фразы "блестящий стиль" или "трагический опыт современного человека" и потом в том или ином виде мелькают дальше.
Мультикультурализм, вроде как откровенно не заявленный, возникает, пожалуй, еще у чернокожего карибского британца Дерека Уолкотта, в 1992-м получившего Нобелевскую премию за "преданность культуре во всем ее многообразии", — а затем, опробованный, вводится в тренд: земляк Уолкотта по Карибскому морю индус-британец Видиадхар Найпол в 2001-м, белый юаровец Джон Кутзее в 2003-м, в 2006-м Памук, который "нашел новые символы для столкновения и переплетения культур", в 2008-м — "исследователь человечества вне пределов правящей цивилизации" и вообще мультикультуралист в высшей степени Гюстав Леклезио, француз лишь по крови и языку, описывавший в романах внутренний мир туарегов, марокканцев, камбоджийцев, панамских индейцев, арабов, корейцев и др. Вот и Исигуро, британо-японец, продолжает мультикультуралистский ряд.
Но полезно зайти и с другой стороны, медиальной, которую Шведская академия заведомо игнорирует, потому что прислушиваться к голосу плебса — западло. Но читать прессу, весь этот ежегодный тотализатор и рейтинги, и посмеиваться — нет, не западло.
А СМИ который год обещают премию Мураками. Он лидирует с рекордным отрывом один к пяти, по сравнению с ним волочатся Маргарет Этвуд (которой пока не дадут, потому что Канада только что, в 2013-м, уже выигрывала — это Элис Манро), Амос Оз и Нгуги Ва Тхионго, израильтянин и кениец, вот им могли бы, как и албанцу Исмаилю Кадаре, он тоже вечный претендент — он и сириец Адонис, они и американец Филип Рот.
Но Мураками чересчур попсовый, а массовую литературу Шведская академия никогда не жаловала.
У нее бывало всякое, измены и непонятки, за что ее нещадно критикуют (однако она невозмутима, и протоколы засекречены на пятьдесят лет), были шпиттелеры и карлфельды, которые в литературу так и не вошли, вернее, не остались в ней. Но представителей масслита в нобелевских лауреатах не было — нужно отдать Шведской академии должное. В этом отношении она последний бастион литературы, и он нерушим, лазутчику сюда не пробраться, академики защищают чистоту рядов.
Сколько лет подряд выдвигался Грэм Грин, не самый плохой писатель, работавший на стыке развлекательного жанра и серьезного, и пролетал, Артур Лундквист, поэт и романист, шведский академик, сказал, что "этот детективщик получит премию только через мой труп" (оба умерли в 1991-м).
Мураками хуже Грина, Грин не притворялся высокой литературой, писал для широкого потребителя, Мураками же притворяется и обманывает многих. Многих, но не всех. Должно быть, кто-то из сегодняшних шведских академиков, как в свое время Лундквист, говорит: "Этому эпигону Сэлинджера и Хемингуэя, использующему их интонации, как разменную монету, технику письма, при которой в подтексте подразумевается что-то истинное и скрытое, но не дающего того, — дырку от бублика, уши от зайца, рукава от жилета, а не Нобелевскую премию".
И он, новый Лундквист, прав, массовая литература, и так всегда паразитировавшая на высокой, ведь ни детектив, ни хоррор вначале не были коммерческими жанрами, в последние десятилетия взялась осваивать нечто для себя новенькое — философский, экзистенциальный роман-притчу. Получается все — у Коэльо Мураками — довольно убого, примитивненько, но пипл хавает, да и критик часто дает себя обмануть.
Исигуро, хорошему писателю, просто не повезло: он получил Нобелевскую премию вместо Мураками — чтобы все поняли: тот не получит никогда, это месседж такой.
Тоже японец, хоть и пишущий на английском, тоже "начал смотреть на свою родину глазами европейца", как характеризуют Мураками, но главное — сама формулировка присуждения, в ней именно то, что всегда отмечали муракамиведы: "Который в романах великой эмоциональной силы открыл пропасть под нашим иллюзорным чувством связи с миром". Только это, ничто другое, и должно было стоять рядом с именем Мураками, если бы ему присудили Нобелевскую премию, не дай бог.