Внимание: провокация. Захочет ли украинская власть выбраться из психушки

Никто не считал, но можно предположить, что слово "провокация" входит в десятку самых часто упоминаемых в нашем повседневном языке. Без него редко обойдется топовая политическая новость.

Журналисты провоцируют политиков на неосторожность в высказываниях или эмоциях (как, например, корреспондентка ВГТРК попыталась добиться чего-то такого от президента Порошенко в Давосе). Политики в свою очередь тоже охотно провоцируют журналистов (как тут не вспомнить интервью Геннадия Кернеса Мустафе Найему, доведшее последнего до белого каления).

Или вспомним яркий эпизод со штурмом Октябрьского дворца во время акции Руха новых сил в декабре прошлого года. Лидер движения Михеил Саакашвили сначала призывал своих сторонников идти занимать дворец под революционный штаб, а когда сторонники все поняли буквально и действительно пошли занимать, пришлось их объявить провокаторами. Получилось, как всегда, неловко.

Или известный случай, произошедший с заместительницей главы Государственной миграционной службы Диной Пимаховой. Ее пытался спровоцировать на взятку милый парень Сергей, который оказался переодетым агентом НАБУ. В неподкупность чиновника высокого ранга в Украине никто, конечно, не верит, но магическое слово "провокация" понемногу рассеивает тучи над головой Дины.

Та же история и с народным депутатом Бориславом Розенблатом. Все добытые НАБУ свидетельства его причастности к коррупционной схеме по организации незаконной добычи и продажи янтаря — результат провокации. На днях адвокат депутата заявил про намерение привлечь за это к ответственности агента Катерину.

Как-то незаметно провокация стала универсальной гипотезой для объяснения всего происходящего. Любое нежелательное событие или откровенный прокол у нас немедленно объявляется результатом "хорошо спланированной провокации". И на то есть свои причины. Самая веская из них, конечно, — это сладкое состояние безответственности, пребывать в котором могут себе позволить лишь невинные жертвы стороннего злого умысла. Это не я! Меня спровоцировали. В Украине не модно учиться на ошибках, даже на чужих. А поэтому немногим удается уловить простую причинно-следственную связь между ненаступлением ответственности и наступанием на грабли.

И вот наряду с провокативной политикой, которая стала настолько привычной, что мы уже перестали ее выделять из общего политического фона, в Украине начало интенсивно формироваться провокативное правосудие. И как к этому относиться, пока не очень понятно.

С одной стороны, в борьбе с коррупцией любые средства хороши. Почему бы не спровоцировать плохих парней совершить парочку преступлений под запись, если они и так постоянно это делают, только без свидетелей? Да, пока эта практика у нас незаконна. Но она законна в США, а что хорошо для Америки — хорошо для Украины.

Но, с другой стороны (всегда есть другая сторона), тот же Европейский суд по правам человека, во множестве рассматривающий подобные дела из разных стран, предупреждает: провоцируя подозреваемых на преступления, правоохранители фактически "присоединяются" к преступной деятельности. Это более точная оценка событий такого рода по крайней мере с психологической точки зрения. Что опаснее для общества — намерение без преступления или преступление без намерения? Можно быть тайным негодяем, вынашивать мстительные планы по причинению вреда всем вокруг и при этом никогда так и не решиться преступить закон. А можно быть прекрасным парнем, мечтать о спасении мира, и ради этого идти на все, не важно, с какими последствиями.

Это тонкий лед, и применять подобные подходы к искоренению преступности имеет смысл лишь в обществах с надежными этическими основами. Советское наследие в виде привычки к моральному релятивизму (или в виде морального дефекта, если говорить начистоту) сводит на нет ценность провокативных практик для Украины. Борьба с преступностью с помощью имитации преступлений неизбежно ведет нас к имитации правосудия.

Если провокация и имеет смысл в наших реалиях, то только в контексте лечения, провокативной терапии. Основатель этого терапевтического направления Франк Фарелли после долгих и безуспешных попыток убедить одного пациента в том, что он не безнадежен и может исцелиться, где-то к 91 сеансу вышел из себя. "Да, ты прав. Ты безнадежен. Твоя жизнь никчемна и всегда будет такой. Я не хочу больше тебя лечить, это бесполезно", — выкрикнул он пациенту. К удивлению Фарелли, тот начал протестовать, мол не так уж все плохо, я смогу, я выйду из психушки! И уже к 93-му сеансу состояние пациента значительно улучшилось.

Что-то подобное вот-вот произойдет в отношениях украинской власти с их западными партнерами. "Нам трудно, у нас война, мы попробовали все: 144 реформы, осень реформ — ничего не помогает". Рано или поздно на это придется сказать: да, вы безнадежны, и вас нет смысла лечить. И тогда пусть не эта власть, а следующая захочет наконец выбраться из психушки и встать на путь исцеления.