Журфак. Как обучение одной из древнейших профессий забрало у меня шесть лет жизни

Я готовила этот текст шесть лет. Начиная с того момента, когда на первом курсе увидела семестровое расписание для студентов факультета журналистики — там были все предметы, кроме профильных.

Тогда преподаватели успокаивали нас, мол, это нормально — в первые два года будут в основном общеобразовательные курсы, а вот потом сделаем из вас настоящих "мавров журналистики". Не сделали.

Итак, шесть лет назад в предвкушении стать журналистской глыбой я спокойно отнеслась к тому, что зачем-то заново пришлось учить с нуля историю Украины, которая, напомню, была в списке обязательных предметов ЗНО, необходимых для поступления на журфак. Потом старательно выписывала от руки конспекты по истории украинской культуры. Просто потому, что преподаватель себе внушил: если студент написал от руки, значит, точно запомнил информацию.

Кстати, именно эта теория почему-то очень популярна среди украинских преподавателей. Доказывать ее эффективность через год пришлось на философии, переписывая 88 экзаменационных вопросов в тетрадь. Это было обязательным условием для допуска к самому экзамену, который я, кстати, сдала на "отлично". Как и историю украинской культуры.

Правда, реальных знаний по обоим предметам у меня в сухом остатке совсем немного. Зато во время бездумного переписывания информации из "Википедии" в тетрадь знатно пополнился список просмотренных сериалов.

Печально то, что эти два примера не исключение, а обыденность украинской системы образования.

И пока, например, хайфский "Технион" в Израиле создает бизнес-акселераторы с годовым бюджетом $1 млн для стартап-компаний своих студентов, учащиеся киевского национального в это время всеми силами противостоят технологическому прорыву, оттачивая каллиграфическое мастерство в своих конспектах.

Кстати, когда-то именно вице-президент "Техниона" Боаз Голави в удивлялся тому, что в Украине многие, в том числе крупные бизнесмены, не знают английского. "Когда приезжаю на международные конференции в вашу страну, зачастую такая ситуация: иностранные гости говорят между собой на английском, независимо от того, кто из какой страны приехал, а украинцы — с переводчиками", — запомнились его слова. Неудивительно, почему так сложилось: в наших университетах изучение иностранных языков в рейтинге приоритетности едва ли займет предпоследнюю строчку.

Например, на моей специальности "международная журналистика", по окончанию которой предполагалось, что все ведущие мировые СМИ будут рвать, чтобы заполучить такого ценного кадра себе, пары по английскому были только до третьего курса. Раз в неделю, факультативом. О том, что по уровню сложности они напоминали программу для пятиклассников в общеобразовательной школе, думаю, нет смысла говорить.

В итоге, потратив шесть лет на факультете журналистики, я не умею монтировать видео, у меня не поставлена речь, я не знаю, как писать сюжеты, боюсь камеры, не отличаю новость от репортажа и называю все тексты без разбора статьями.

На самом деле нет. Я это все умею. Но благодаря работе, а не университету. Но если бы я ушла с головой в учебу, первое предложение было бы актуальным. Потому что пара по монтажу за шесть лет учебы у нас была всего один раз, на камеру нас записывали дважды, риторика — раз в неделю всего полгода. Так и получается, что где-то посреди обучения студенты полностью посвящают себя работе. Поэтому курсовые все пишут за две ночи, но до этого тоже особо никому нет дела. Содержание работы ведь мало кого интересует — главное, чтобы при оформлении точки, запятые и черточки в правильных местах стояли и список литературы был внушительным. А там хоть пиши, что Папа Римский — женщина, вряд ли кто-то заметит. И ведь не не замечали!

Вот так замечательно я училась на журналиста. С праздником, коллеги!..